Кобзон за сценой. Поступки певца, о которых знают не все

Даманский, Афганистан, Чернобыль...

Впервые Иосиф Кобзон выступил перед солдатами в «горячей точке» в 1969 году. Певец и сам отслужил срочную, да и был ненамного старше тех пограничников, перед которыми пел на плацу Нижне-Михайловской погранзаставы — в марте, буквально через несколько дней после конфликта на острове Даманском. Он вспоминал, что плац был заполнен свежими гробами с телами советских солдат; тогда он впервые исполнил песню Яна Френкеля и Игоря Шаферана «Двадцатая весна»: «Тишина на границе обманчива очень. // Снова слышатся выстрелы с той стороны. // Смотрит синее небо в застывшие очи, // И не будет, не будет двадцатой весны».

Разумеется, ездил Кобзон и в Афганистан — и не единожды, а девять раз. Попадал под обстрел, получил пять афганских медалей и орден Дружбы народов. В июне 1986 года он выступал в Чернобыле перед ликвидаторами последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Дело было через полтора месяца после трагедии, а концерт проходил в километре от места взрыва. Пел Кобзон четыре часа — без обязательного в тех условиях респиратора, конечно. Было ли это причиной заболевания, ставшего причиной смерти, неизвестно.

Иосиф Кобзон выступал много и в разных условиях. В 1988 году он одним из первых исполнителей прилетел с концертом в Армению, где только что было страшное землетрясение и где еще не были разобраны завалы. В 90-е несколько раз приезжал в Чечню, выступал в Грозном. В начале нулевых выступал в Каспийске после теракта на День Победы. А не так давно приезжал в Сирию, на авиабазу Хмеймим, где выступал с концертом ко Дню защитника Отечества.

Иосиф Кобзон: кроме нас нашу Родину никто любить не будет! Подробнее

Хорошие дела

После смерти Кобзона украинский композитор Владимир Быстряков в эфире телеканала NewsOne рассказал о специальном блокноте, в который знаменитый певец записывал свои обещания. Обещал он часто — и всегда держал свое слово. Быстряков вспомнил о ситуации с поэтом и драматургом Александром Вратаревым: когда у того заболел брат, он позвонил Кобзону, и тот сразу же прилетел в Москву и начал помогать другу.

Свой альтруизм он объяснял просто: «Будучи молодым студентом, я приставал к композиторам. К (Аркадию) Островскому, (Александру) Долуханяну, (Яну) Френкелю. И они мне помогали... И когда у меня появилась возможность помогать людям и решать их проблемы, я почувствовал себя обязанным: значит, пора отдавать долги».

Показателен случай с Борисом

Бруновым, многолетним руководителем Московского театра Эстрады и давним другом Кобзона. Брунов скончался в 1997 году. У него было почетное звание народного артиста РСФСР, которое по статусу не давало права на участок на Новодевичьем кладбище. Но Кобзон попросил тогдашнего премьер-министра Виктора Черномырдина, получил необходимое разрешение, выбрал участок — на аллее, рядом с Галиной Улановой и Юрием Никулиным, но оказалось, что этот участок был зарезервирован чиновниками для самого Кобзона. Певец отказался от этой чести, и Брунов был похоронен именно там.

Кобзон тогда написал завещание, в котором просил похоронить его на Востряковском кладбище, рядом с матерью. «Выкупил там участок, чтобы больше никогда подобных разговоров не было. Это наше родовое место. Своим любимым внучкам я рассказываю об истории семьи, беру их с собой на могилу поклониться бабушкам и дедушкам», — рассказывал Кобзон. 

Норд-Ост и спасенные дети

С чеченцами у Кобзона были сложные отношения. В 1964 году он получил свое первое почетное звание — стал заслуженным артистом Чечено-Ингушской АССР. В 90-е певец был главой попечительского совета детского фонда «Фронтовые дети Чечни», но при этом получал грозные письма от Шамиля Басаева — мол, не с теми чеченцами Кобзон пьет водку в Москве. После Хасавюртовских соглашений он несколько раз приезжал в Грозный с концертами, встречался — и нашел общий язык — с Басаевым и тогдашним руководством республики.

И, пожалуй, нет ничего удивительного в том, что в захваченный театральный центр на Дубровке террористы пустили именно Кобзона. Он убедил бандитов отпустить трех детей и мать двоих из них — актрису Любовь Корнилову. Сам Кобзон после первых переговоров входил в центр еще дважды, второй раз с Ириной Хакамадой — она была одним из двух политиков, с которым террористы также согласились поговорить. Но других уступок тогда добиться не удалось.

Украина без званий

Иосиф Кобзон родился на востоке Украины, много лет в детстве прожил в Краматорске, он был почетным гражданином нескольких украинских городов (Днепропетровска, Донецка, Полтавы, Краматорска, Славянска), в 1991 году он стал народным артистом этой страны.

Но отношение на Украине к Кобзону изменилось после марта 2014 года. Певец приветствовал присоединение Крыма к России («Крым всегда был российским, и то, что его удалось вернуть без единого выстрела, без единой жертвы, — лишнее тому подтверждение»), хотя и не подписал знаменитое минкультовское письмо в поддержку позиции Владимира Путина по Украине и Крыму. Много помогал непризнанным республикам Донбасса — организовывал доставку гуманитарной помощи, выступал с концертами. Все это абсолютно бесплатно, исключительно из чувства долга перед малой родиной.

«Я считаю, что мой долг, особенно если это моя родина — я родился на этой земле — быть с теми людьми, которые находятся в сложных, экстремальных ситуациях», — объяснял Кобзон.

Его не остановило ни включение в список российских деятелей культуры, которые «создают угрозу национальной безопасности» Украины, ни лишение почти всех почетных званий, ни включение в список тех, кому запрещен въезд в Евросоюз. В благодарность он получил от ЛНР и ДНР новые звания — стал народным артистом этих двух республик.