На Первом канале идет показ сериала «Союз спасения» — это расширенный вариант одноименного полнометражного фильма, в котором рассказывается предыстория и раскрываются события восстания декабристов в 1825 году. В сериале значительно расширены линии основных героев — реальных исторических деятелей, которые в то время определяли политику Российской империи. К уже знакомым зрителям фильма персонажам, сыгранным актерами Леонидом Бичевиным, Максимом Матвеевым, Павлом Прилучным, Антоном Шагиным, Иваном Янковским, Софьей Эрнст, Игорем Петренко и другими, — добавились новые. Это Михаил Сперанский (Максим Аверин), граф Алексей Аракчеев (Роман Мадянов), начальник Главного штаба Петр Волконский (Сергей Безруков), супруга императора Александра I Елизавета Алексеевна (Ксения Кутепова).
И в фильме, и в сериале роль генерала Милорадовича, героя Отечественной войны 1812 года, а во время восстания — военного губернатора Санкт-Петербурга — сыграл актер Александр Домогаров. Aif.ru поговорил с ним о сериале, его герое, необходимости исторических байопиков о царях, а также о том, как сейчас живет известный актер.
К восставшим — на белом коне
Игорь Карев, aif.ru: — Для работы над сериалом по этому фильму съемочную группу собрали вновь через несколько лет. Легко вам было возвращаться к своей роли?
Александр Домогаров: — Не легко, а даже радостно. Милорадовича в полнометражной картине было мало — часть материала осталась вне картины, но это понятно, потому что невозможно вместить в ограниченное время всю историю этого героя. Тогда и появилась идея расширить формат, добавить каждому герою больше красок — и все равно не хватило! Думаю, что про каждого персонажа «Союза Спасения» можно снимать отдельные фильмы — и про декабристов, и про государственников. Они все были мощнейшими историческими фигурами, со своими страстями и увлечениями. Например, Милорадович был безумно увлечен театром, для него это была своего рода отдушина. Еще именно он привез в Петербург знаменитые газовые фонари и в целом был очень смелым и храбрым человеком. Он не побоялся на белом коне выехать к тем тысячам вооруженных восставших.
— Но он же всех этих офицеров-декабристов хорошо знал...
— Да, и об этом прямо говорится в фильме. Восставшие знали его как боевого генерала, они все были птенцы восемьсот двенадцатого года, все прошли горнило этой войны, были закаленными в боях офицерами. Но помимо огромного боевого опыта, у них еще был и дар политика — они все были политическими деятелями в большей или меньшей степени. Например, чтобы занять пост военного губернатора Санкт-Петербурга, надо было, наверное, обладать недюжинными способностями. Эти люди были вхожи в кабинет к государю, они решали государственные и внешнеполитические проблемы. Так что Милорадович — как и каждый персонаж этой картины — достоин собственного фильма.
— Как вы вообще можете описать «Союз спасения»?
— Думаю, это попытка понять, что такое движение декабристов, из чего оно родилось и во что вылилось. Мы не разбирали причин восстания. Есть много умных книжек, но давайте подумаем на банальном уровне. Все эти люди — и восставшие, и те, кто остался верен царской династии, — ходили, грубо говоря, в один детский сад, сидели на одних горшках, ели из одной тарелки, воспитывались одними и теми же учителями. И мы хотели понять, почему эти люди — состоятельные, из высшего общества, которые и по-русски иногда говорили плохо — решились на то, чтобы уничтожить царскую фамилию на корню до третьего колена.
— А вы для себя ответили на этот вопрос?
— Нет, не смог, хотя прочитал много книг, для меня это так и осталось непонятным — как можно хотеть не просто убить царя, а уничтожить его семью до третьего колена, чтобы даже наследия не осталось, если вы его знали с детства? Что для этого должно в голове произойти? Неизвестно. В исторических источниках написано, что они хотели или что проповедовали. Но причины... Причин нет.
«Они сами творили историю»
— Они романтиками были?
— Думаю, да, они действовали под большим влиянием романтизма, считали, что все им подвластно. Но, наверное, под влиянием как раз своего воспитания и образования у них появилось чувство вседозволенности, и они решили, что им все можно.
— Вы сказали, что про каждого героя «Союза спасения» можно снять отдельный фильм. Не будет ли в этом случае мешаться Лев Толстой и его «Война и мир»? Сложно обойти такую глыбу...
— Князь Андрей Болконский — это литературный персонаж, а речь идет о людях, которые реально жили на земле. Можно снять отдельное кино про Рылеева или про Муравьева-Апостола — это очень серьезные фигуры, которые сами творили историю.
— Но почему-то популярными становятся именно выдуманные персонажи. И не только Толстой, но и, например, «Гардемарины»...
— Так это красиво! Красиво написано, прекрасно читается, но это мастерство пера нашего великого писателя, который написал про дуб — и про него много лет спорят. А «Гардемарины» вообще другая история — это романтика плаща и шпаги, юношеские приключения.
— А вы сами романтик?
— Наверное, да... Хотя в силу возраста — уже не совсем. Но раньше было сильное ощущение полета, романтического флера.
— А вам из этой истории кого еще хотелось бы сыграть, кроме Милорадовича? В вашей фильмографии ведь был и Александр Первый...
— Вообще в семье Романовых именно Александр I заслуживает огромного внимания. Я болел и болею легендой о старце Федоре Кузьмиче, о том, что этот царь не умер в Таганроге, что там что-то произошло, после чего старец и появился. Мы даже с приятелем написали синопсис под названием «Старец», к сожалению, нереализованный. Или Александр II, которому цыганка нагадала шесть покушений. И когда его карету взорвали в 1881 году, он снова уцелел, очнулся и сказал: «Все, это последнее!» Но к нему метнулся другой человек — и это покушение оказалось удачным. Но это царская семья, а почему бы не снять фильм про Аракчеева?
— Думаете, такой фильм интересен зрителям? Ведь знают Екатерину Вторую, а уже Екатерину Первую не так хорошо...
— А это смотря как подать. Рассказать, кого он запретил, кого приткнул, кого отомкнул, кого закрыл, кого выпустил. Но могу сказать, что после «Союза спасения» мне показали рукописный журнал про Милорадовича, который сделали обычные школьники — они пошли в библиотеку или поискали в интернете. И это здорово! Для меня это очень приятная награда.
«Я попробовал только то, что на поверхности»
— Вы помните свой первый гонорар?
— Нет, совершено не помню! Когда я начинал, для начинающих было, кажется, рублей четырнадцать за съемочный день. А высшая ставка тогда составляла пятьдесят шесть рублей, но это для больших артистов, небожителей. Две репетиции — значит, сто двенадцать рублей. Господи, в двадцать лет какие деньги? Это было за счастье — сниматься в кино. А деньги — какие деньги? Четырнадцать или двадцать пять — совершенно неважно.
— У вас в прошлом году был юбилей, 60 лет. А вы сейчас на пенсии?
— О, на пенсию я вышел в 55 лет, успел. И пенсионное удостоверение у меня есть, и пенсию я получаю — 24 тыс. руб.
— Это со всеми доплатами за звания?
— Да, это полностью. Поэтому приходится работать, дорогие мои, приходится (смеется). Но, конечно, я продолжаю играть не из-за пенсии, а потому, что, если я не буду работать, я, наверно, быстро закончусь. Не скрою, такого куража, как в молодости, уже нет, и сейчас я очень выборочно и скрупулезно подхожу к выбору ролей, стараюсь играть то, что нравится, не боюсь расписания на доске распределения в театре, не преследую финансовые цели, а рассматриваю идеи с точки зрения «зачем мне это сейчас нужно?».
— Вы можете сказать, что попробовали в профессии все?
— Нет, конечно, нет! Я попробовал только то, что на поверхности, как и многие из нас. Нельзя говорить, что ты все попробовал в профессии, ведь даже в известных произведениях еще копаться и копаться. Случается так, что про какую-то пьесу думаешь — все в ней понятно. А начинаешь репетировать — и белый лист, ничего не понятно! Я сейчас играю Арбенина в «Маскараде» Театра Армии. Казалось — знакомо еще со школы. Но там заложены — раз этаж, два этаж, три этаж, семь этаж, подвал, да еще и гараж в сторонке стоит. Нет, каждая премьера — это минимум год! К «Ричарду III» (в Театре Моссовета) мы года полтора-два разговаривали — помимо репетиций. И с «Маскарадом» мы работали два года, прежде чем пришли в Театр Армии — но мы были готовы, чтобы убедить руководство театров и молодых артистов в том, что мы идем в правильном направлении.
— А сегодняшние молодые артисты похожи на вас в молодости?
— Есть очень похожие, с горящими глазами, и дай Бог им сохранить такие глаза подольше, потому что очень часто я встречаю молодежь с уже потухшим взглядом и слишком увлеченную денежными знаками и словом «слава».
