«Я научил Инну чистить картошку»
Ольга Шаблинская, «АиФ»: Инна Михайловна, не в первый раз вижу: на церемониях вы так искренне удивляетесь награде. В отличие от жюри и зрителей, вы сами себя не считаете великой актрисой?
Инна Чурикова: Никем не считаю – только нормальной актрисой среди всех. Мне кажется, для наград есть много достойных людей. Я привыкла заниматься своим делом, и мне как-то не очень ловко получать награды. Смущаюсь, правда!
– Президент «Золотого Витязя» Николай Бурляев говорит: сейчас идёт бой за душу человека. По-вашему, что помогает человеку выстоять в сложные времена?
И. Ч.: Только семья и помогает! Мне повезло: я встретила любимого человека, родила сына. Встреча с Глебом была для меня подарком. Он художник и человек, которому я верю. Которого люблю. Он научил меня говорить своим голосом. Пусть он будет тихий, скромный, может, не очень выразительный, но – свой.
Для меня семья – это главное. Что может быть прекраснее любви – к близким, к родным, к земле своей? Мне кажется, именно из любви вырастает жизнь, вырастает будущее. И никак не наоборот – никак не из ненависти, не из вражды, не из чёрного мира.
Хотя без работы я бы тоже не смогла жить. Для меня это по-прежнему любимое дело, несмотря на то, сколько мне лет. Мне повезло. Господь помог мне правильно выбрать путь, на котором я могу сказать какие-то важные, как мне кажется, вещи. Или просто порадовать, посмешить зрителя.
– Многие актрисы рассказывают: им приходилось выбирать между семьёй и работой.
И. Ч.: Я помню, как уходила на репетицию, и стояли двое мужчин: один взрослый – Глеб, а другой маленький – Ваня, и смотрели на меня так, будто я ухожу на всю жизнь. С таким укором, с такой безнадёжностью. И я шла и думала: «Боже, зачем я это делаю?» Тем не менее они меня отпускали. Но с сыном оставался папа.
– Мне всегда интересно, какие гении дома. Есть мнение, что жёны-актрисы – полностью в искусстве, им не до готовки, не до наведения уюта.
Глеб Панфилов: Инна замечательно создаёт дома уют. Я тоже в некоторой степени этому способствую. Что касается готовки, я это делаю лучше. Нас в семье былое двое братьев, отец и мама нас всему научили. И Ване я свои способности передал, и Инночку я тоже научил готовить.
– И чему первому вы научили Инну Михайловну?
Г. П.: Чистить картошку правильно. А то у неё вся картошка уходила в стружку. (Смеётся.) Это не шутка, реальный факт. Сейчас Инночка замечательно готовит.
– А бывают у вас ссоры или моменты, когда сложно договориться?
И. Ч.: А как же! Мы ж нормальные люди! Но ни Глеб, ни я не умеем долго находиться в состоянии обиды. Забываю на следующий день, из-за чего обиделась! Я вообще не живу обидой, если мне человек дорог. Ведь самое главное – то, что является смыслом нашего общения, когда друг без друга невозможно ни дышать, ни жить.
Г. П.: Кто первый просит прощения? По-разному бывает – кто виноват, тот и просит. А вообще мы после ссоры можем просто друг на друга посмотреть и засмеяться. Юмор очень помогает в семейной жизни. Господь управил – мы встретились.
«Хватило бы сил»
– А покритиковать друг друга можете? Принято в семье замечать недостатки?
Г. П.: Всегда замечали. А иначе как? Я вам по секрету скажу: когда мы начали работать над фильмом «В огне брода нет», я был поражён: Инна говорила, как Доронина. Она была просто влюблена в эту актрису, в её манеры, и, сама того не замечая, копировала её интонации. Я сказал: «Надо избавляться от этой привычки!» Это стало камнем преткновения, дня три не было нужного результата. Потом, к счастью, всё наладилось. Инночка – «слухачка», может повторять людей с большой степенью точности, например, Нонну Мордюкову показывала прекрасно.
– Инна Михайловна, Глеб Анатольевич, ваша пара считается идеальной. По-вашему, что нужно делать супругам, чтобы преодолеть кризисы семейной жизни?
Г. П.: Заниматься любимым делом вместе. Человек, помимо продолжения рода, имеет ещё одну очень важную миссию – работать. Работа эта должна быть любимая и обоюдная. Совпадение, соединение этих обстоятельств позволяет людям быть рядом.
Г. П.: А кризисы... Сколько семей – столько и кризисов. У нас не было об этом мыслей – были мысли всегда конкретные: хотим снимать «Жанну д’Арк», «Вассу». Мы всё время работали! А потом ещё и в театре стали сотрудничать. Главное, что занимает наши головы, – возможностей хватило бы, сил и времени.
Сейчас у меня труднейшая работа – «Один день Ивана Денисовича». Дал согласие на съёмки и только потом понял, насколько это сложная задача. Там ни одной женской роли. Но мы с Инночкой в театре работаем, играем «Аудиенцию» – так что гармония не нарушена.
– Глеб Анатольевич, ваше отношение к жене изменилось за много лет?
Г. П.: Стало глубже и сильнее. Это чувство, которое интегрально усиливается с возрастом. Не знаю ничего прекраснее её лица. Возраст накладывается, понимаю. Время – оно на лице человека, но глаза и сущность не стареют. Это пронзительнейшее ощущение, понимаете?
– Инна Михайловна – та редкая женщина, которая с годами становится внешне только интереснее.
Г. П.: Я считаю, да. Хотя иногда с грустью вспоминаю молодые годы, там были своя прелесть и сила, энергия фонтанировала.
– В Интернете пишут, вы сказали сыну: актёрская профессия – очень жестокая и зависимая. И посоветовали Ивану идти в юристы.
Г. П.: Я не отговаривал сына от актёрской профессии, боже упаси! Более того, я Ивана уговорил сниматься в роли Незнамова в «Без вины виноватые», и он это сделал хорошо. Но у него не возникло желания играть дальше. Я до сих пор об этом жалею, потому что в нём есть этот талант. Но быть актёром – это особое. Вот Инночка получает удовольствие от этого, она для актёрства создана.
