Французского фотографа Дениса Пила называют «Стэнли Кубриком мира моды». В 80-е годы он оказал огромное влияние на «модную» фотографию. Денис работал с ведущими изданиями США и Европы: Vogue, GQ, Vanity Fair, Rolling Stone, — а героинями его снимков были такие звезды, как Ума Турман, Энди Макдауэлл, Голди Хоун, Настасья Кински, Шарлотта Рэмплинг, Кристи Тарлингтон и многие другие.
Денис Пил приехал в Москву на открытие своей первой выставки в России, которую можно увидеть в Центре фотографии имени братьев Люмьер. АиФ.ru встретился со всемирно известным глянцевым фотографом, чтобы узнать подробности звёздных фотосессий. 
Елена Яковлева, АиФ.ru: Вероятно, вам известно о скандале с выставкой фотографий Джока Стерджеса, которая проходила здесь же, в Центре фотографий братьев Люмьер, всего несколько месяцев назад. Активисты обнаружили в ней детскую порнографию и потребовали закрыть экспозицию. Интересно узнать ваше мнение об этом прецеденте?
Денис Пил: Мне сложно ответить на этот вопрос. Я знаю работы Джока Стерджесса, но не знаю эту конкретную выставку и никогда не слышал об этой ситуации.
Вообще я придерживаюсь той идеи, что искусство свободно. И мне, безусловно, претит идея того, что какая-то выставка фотографий может быть запрещена, закрыта государством или ещё кем-то. Если выставка имеет отношение к оскорблению чьих-то чувств, то стоит об этом подумать, но у искусства есть свои ориентиры, свои эксперты, и нужно полагаться на них. Всегда нужно понимать, из чего исходил автор, из чего исходил художник, в чем концепт, в чем идея этого проекта.
— На выставке, которую вы привезли в Москву («Стоп-кадр. Модная фотография Дениса Пила» — ред.), есть намёк на эротику. Но, насколько мне известно, у вас есть и более откровенные работы, почему их нет среди представленных фотографий?
— В качестве возможности для экспонирования я предлагал галерее свой последний проект «Down to Earth» («Ближе к земле» — ред.), в котором исследуется человеческое тело в отношении с землёй, природой, растениями. В этом проекте представлена обнаженная женская и мужская натура, но у меня возникло ощущение, что это предложение со стороны галереи не встретило поддержки. И, кажется, теперь я понимаю почему.
В России есть некое непонимание обнаженного тела в искусстве. Это для меня очень грустно, потому что мой проект не несет никакой агрессии. И сейчас, когда мы готовили выставку фотографий 80-х годов, у нас был вариант подчеркнуть либо кинематографичный подход к съемке, либо чувственный. Я рад, что получилось и то, и другое, но со своей стороны я бы отобрал больше фотографий, которые подчеркивают чувственность.
Теперь я понимаю, что с этой темой есть некое непонимание и почему отбор во многом получился такой, какой получился.
— Как думаете, почему же наше общество так остро реагирует на наготу?
— Не знаю, вероятно, это вопрос общего образования, осведомленности... Я считаю, что каждый человек должен осознавать и понимать, кто он с психологической, физической, ментальной точки зрения. Не только понимать, но и уметь об этом говорить, показывать, работать с этим. Это как раз то, что я исследую.
На самом деле, у меня всегда было представление, что русские люди более эмоциональны. И говоря об эмоциональной восприимчивости русских, мне сложно понять, каким образом физическая сторона эмоций оказалась не так развита, как душевная.
— А если бы ситуация с закрытием выставки случилась именно с вами, если бы ваши фотоработы кто-нибудь назвал порнографией, чтобы вы сказали?
— Я бы отправил их к психиатру (смеется).
«Самые обычные люди»
— В Россию вы привезли фотографии, которые были сделаны для модных журналов ещё в 80-е годы. На них запечатлены такие красавицы, как Ума Турман, Энди Макдауэлл, Голди Хоун, Настасья Кински... Как вам удаётся сохранять рабочие отношения с такими красивыми женщинами, как вам удаётся не влюбляться в своих моделей?
— На самом деле, профессиональные отношения в этой сфере подразумевают, что нужно быть немного влюбленным в свою модель. Это нормально и даже правильно. Естественно, когда я снимаю, то пытаюсь раскрыть модель не только физически, но и эмоционально. Это подразумевает какое-то естественное сближение между нами. Какова может быть история дальше, насколько может быть больше сближение между фотографом и моделью, это уже личная история...
— Хотелось бы заглянуть за объектив камеры и узнать, как во время фотосессии вели себя ваши звёздные модели?
— Всё достаточно естественно, на съемках они самые обычные люди. Могу рассказать про фотосессию Энди Макдауэлл, которую я делал для Vogue. Как вы можете убедиться, это достаточно откровенная и чувственная съёмка, при этом сама Энди очень-очень скромная девушка (во всяком случае, она была такой тогда) и для неё совсем не характерно такое поведение. Я работаю во многом как режиссер и предложил Энди сыграть подобную роль. Несмотря на свою естественную скромную натуру, она согласилась, а когда эти снимки были опубликованы в Vogue, была потрясена. Её друзья говорили: «Энди, это не ты, ты совсем на себя не похожа, ты совсем другая!». В тот момент она была смущена, но сейчас, оглядываясь назад, говорит мне, что очень гордиться теми снимками.
А, например, съёмка Голди Хоундля журнала Rolling Stone проходила совсем иначе. Я пришел к Голди домой, и она показывала мне вещи, которые могла бы использовать для нашей фотосессии. Мы замечательно общались и, собственно, в процессе разговора родились эти кадры. Я не хотел, чтобы она играла кого-то перед камерой, я хотел, чтобы она была собой, хотел поймать её индивидуальность.
— А что насчёт Умы Турман? Известно, что вы были первым, кто сделал с будущей популярной актрисой и моделью первую профессиональную фотосессию. Тогда вы разглядели в 16-летней девочке звезду?
— Во время той съемки присутствовали еще две модели, это была групповая фотосессия. Но я очень хорошо помню, что поймал себя на том, что не могу остановиться снимать Уму. Она была невероятно притягательна... И я думаю, что это отвечает на ваш вопрос.
— А вы когда-нибудь фотографировали русских моделей?
— На самом деле, я никогда не работал с русскими моделями. Да и в России впервые и ещё мало видел русских женщин (смеется).
— Принято считать, что российский мир моды слабо развит. Как думаете, что мешает нам не плестись в хвосте, а самим задавать мировые тенденции?
— Не могу сказать, что я когда-либо сильно интересовался миром моды как таковым. Меня всегда больше интересовал сам человек, сама модель, которая, безусловно, носит эту модную одежду.
Но я понимаю, что известных дизайнеров всегда что-то вдохновляет. Свое вдохновение они черпают из самых разных ресурсов: из разных эпох, из разных национальных традиций. И я уверен, что в России есть очень много источников для вдохновения, их только нужно найти и реализовать, быть достаточно смелым для того, чтобы громко о себе заявить.
