29 сентября 1547 года в городе Алькала де Энарес, что в дне пути от Мадрида, у тугоухого лекаря Родриго и его жены Леонор родился четвёртый ребёнок. Ему было суждено стать не просто самым известным представителем своей нации, а в некотором смысле лицом своей страны. Потому что едва ли не первая ассоциация с названием «Испания» — имя нашего новорождённого: Мигель Сервантес де Сааведра.
Впрочем, здесь мнения расходятся. Что считать подлинным символом Испании — самого писателя, или его героя, Дон Кихота Ламанчского? Язвительного и остроумного отставного сборщика налогов или полоумного долговязого идальго?
Большинство, наверное, выскажется за Дон Кихота, и это можно понять: он более узнаваем и лучше прорисован. Что тоже вполне естественно, поскольку Дон Кихота описывал гениальный Сервантес, а самого Сервантеса — все кому не лень. И в результате получалась какая-то унылая заштампованная тягомотина. Воевал в морской пехоте, в 1571 г. участвовал в знаменитой битве при Лепанто, где отхватил ранение, парализовавшее руку. Пять лет был в рабстве у мусульман, попав в плен к алжирским пиратам. За решётку попадал и на родине: четырежды. Два раза — по очень серьёзному, почти «расстрельному» обвинению в хищении казённых налоговых денег, которые должны были пойти для снаряжения «Непобедимой Армады», что готовилась завоевать Англию. Несчастливый брак. Литература доходов не приносила. Полунищее существование. Зато — ураганный успех после смерти.
Эта схема, как и подавляющее большинство других, является, во-первых. полуправдой, во-вторых — обидной, в третьих — невыносимо скучной от миллионов повторов. Зато укладывается в уютные обывательские представления и даёт повод пафосно и банально вздохнуть: дескать, вот был талантливый человек, а умер в нищете.
Реальная жизнь Мигеля Сервантеса в эту схему не укладывается. Если уж брать самый доступный критерий, — успех, измеряемый в звонкой монете — то получится, что всё обстояло не так уж и плохо.
Скажем, женился он вовсе не на бесприданнице, о чём не устают твердить любители дешёвых мелодрам. Его девятнадцатилетняя невеста Каталина Паласиос де Саласар, может, и не блистала красотой, но приданое за неё дали нестыдное. Согласно брачному контракту, ей причиталось вот что: «Участок земли, засаженный виноградом и оливковыми деревьями... Два матраца, подушка, две лестницы, две кастрюли, два кухонных горшка, статуэтка Девы Марии из алебастра, статуэтка Девы Марии из серебра, изображение святого Франциска, серебряное распятие, 6 мер муки, 45 кур, 4 улья... Всего же имущества на сумму в 5350 реалов». Чтобы оценить, насколько велика эта сумма, надо представлять примерную покупательную способность испанского реала того времени. Ночлег в статусной гостинице плюс роскошный ужин там же стоил ровно одну такую серебряную монету весом в 4 грамма. Три реала — это уже пара обуви. Сорок реалов — дойная корова. Пятьсот реалов — достойный, хорошо выезженный боевой конь.
Насчёт того, приносило сочинительство доход или нет, а если и приносило, то какой, можно судить по одному эпизоду. В 1594 г. был канонизирован некий Гиацинт. Доминиканский монах, поляк по имени Яцек Одровонж, прославленный в основном тем, что провалил свою католическую миссию в православной Руси с былинным треском. Католики, впрочем, считали иначе, и потому решили этого человека признать святым как бы по совокупности заслуг. И под монашеским именем. Торжества проходили по всему католическому миру, в том числе и в Сарагосе. Там-то в 1595 г. и устроили поэтический турнир в честь новоявленного святого и его подвигов. В турнире принял участие Сервантес. И победил. Домой был торжественно принесён приз: три серебряных ложечки. Разумеется, жена встретила этот трофей не умилением, а слезами и руганью, в которой, согласно воспоминаниям самого победителя, преобладали слова, русские аналоги которых — «блаженный» и «полудурок».
Но можно вспомнить и другие эпизоды. Так, на следующий год после женитьбы Сервантесу удалось опубликовать свой роман «Галатея». Издатель Блас де Роблес выплатил автору гонорар в 1336 реалов. Вполне достойная сумма.
Что уж говорить о главном произведении всей его жизни: «Дон Кихоте». Успех был феноменальным. Несмотря на то, что издатель поскупился на бумагу, на новый шрифт и на вычитку гранок, первый тираж — 1750 экземпляров — был в январе 1605 г. продан за неделю. Всего же только за первый год книгу переиздавали шесть раз. У Сервантеса были выкуплены права на издание «Дон Кихота» в Валенсии, Каталонии и Португалии. Романом заинтересовались и за границей. Словом, нищим его никак нельзя назвать: гонорары были, и весьма неплохие.
Другое дело, что на его иждивении находились сёстры Магдалена и Андреа, племянница Констанца, а также Изабель, егособственная дочь от мимолётной любовницы.
Сервантес был истинным сыном своей страны. Это касалось даже такой вещи, как управление собственными капиталами. Вот экономическая характеристика современной Сервантесу Испании: «В последнее десятилетие XVI века на её долю приходилось 60% мировой добычи золота и 90% добычи серебра, но эти цифры находятся в весьма красноречивом контрасте с положением вещей внутри страны. Золото только позволило с необыкновенной широтой и пышностью распуститься старинному традиционному паразитизму испанского дворянства».
Нечто подобное происходило и в семье Сервантеса, что дало ему полное право незадолго до смерти сказать: «Жизнь моя была долгим неблагоразумием».
