Недавно в повторный прокат вышла картина Элема Климова «Иди и смотри», одна из самых правдивых и страшных лент о войне.
«Этой правды бояться не нужно и замалчивать её нельзя, именно сегодня важно рассказывать о ней не только взрослым, но и детям», – уверен актёр Алексей Кравченко, сыгравший в картине главную роль – деревенского паренька Флёру, жизнь которого искалечила война.
Страшно, но необходимо
Валентина Оберемко, «АиФ»: Алексей, картину «Иди и смотри» сегодня рекомендуют показывать школьникам с 11 лет, чтобы они знали, какая история на самом деле была у нашей страны. Вы согласны? Некоторые сцены в фильме и по взрослой психике больно бьют.
Алексей Кравченко: Абсолютно согласен. Это очень важно для того, чтобы наши дети не росли сорняками и знали историю своих предков. Прежде чем попасть на съёмочную площадку фильма «Иди и смотри», мне, ребёнку, пришлось просмотреть более четырёх часов тяжелейшей кинохроники из концлагерей. Помимо этого у меня было постоянное плотное общение и с писателем Алесем Адамовичем, по чьим книгам была снята картина. Конечно, мне было страшно, тяжело узнавать жуткие вещи о войне, но это было необходимо.
– Но зачем показывать войну столь реалистично? Климова даже ругали за это.
– А как по-другому показать все зверства на экране? Уж явно не так, что выходит выглаженный артист с маникюром и закуривает сигаретку. О войне нужно говорить только правду, а правда о войне не может быть мягкой, нежной и красивой.
Я помню, как снимали сцену, когда немцы сгоняют людей в амбар, чтобы потом их сжечь. В массовке были простые жители белорусской деревни. Среди них многие знали о горе войны не понаслышке. Всех набили в амбар. Там есть сцена, когда эсэсовец говорит: «Детей оставьте, а сами можете выходить из амбара». После его слов вместо команды «Мотор!» вдруг прозвучала пулемётная очередь. И люди закричали. Это был не крик даже, а страшный вой. Видимо, всплыла та память о зверствах, что здесь творились в войну.
– Рассказывают, что Климов обходился с вами на съёмках сурово, например, не кормил, как остальную группу. Зачем он это делал?
– С первых недель съёмок Элем Германович мне сказал: «Надо похудеть». И предложил диеты, которых сам придерживался. Сначала было тяжело: переходный возраст, молодой организм... А можно только одно яблоко, никакого хлеба, никаких сладостей. Со временем я это принял. Более того, порой по 48 часов голодал. Делал паузу в два-три дня. Потом снова 48 часов голодовки. В это время я бегал на большие дистанции. И каждый раз, когда приходил в точку сбора, откуда мы все уезжали на съёмочную площадку, Элем Германович мне показывал палец вверх – отлично или, наоборот, не очень. Не могу сказать, что Климов издевался надо мной. Так было надо.
Деревенские жители всё же пытались меня подкармливать. То пирожки дадут, то яблочки. Отказать было сложно, я брал, но не ел. Однажды у меня случился срыв. Мы с моим партнёром по съёмкам стырили килограмм пряников из деревенского магазина, а потом в густой высокой крапиве съели их всухомятку. Чуть позже мы всё-таки вернули деньги за пряники, поэтому нас никто не ругал.
Гипноз на болоте
– Вас же ещё пытались гипнотизировать, как говорил Климов, чтобы вы не сошли с ума на съёмках. Было такое?
– После того как я прошёл все кинопробы, мне сказали, что нужно будет съездить к доктору. По дороге объяснили, что это психотерапевт, гипнолог, что я с ним просто познакомлюсь. Но второй режиссёр мне успела шепнуть: «Если окажется, что ты не поддаёшься гипнозу, Элем Германович не возьмёт тебя в фильм. Он боится, что твоя психика за время съёмок не выдержит».
У доктора меня начали проверять на гипнабельность. А я рос хулиганистый, поэтому решил сыграть. Доктор уложил меня на кушетку, сказал: «Закрой глаза, ты слышишь только мой голос, твоя рука поднимается». Я поднял руку. Вдруг хлопнула дверь. Я понял, что доктор либо вышел, либо просто специально хлопнул дверью, чтобы меня проверить. Я лежал с закрытыми глазами и поднятой рукой. Было непросто, шевелиться нельзя, чтобы не проколоться. Казалось, это длилось вечно, рука ужасно затекла. Через некоторое время опять хлопнула дверь, и доктор сказал: «На счёт три твоя рука падает». Рука-то упала, только мышцы свело. Но все купились на мою игру. С доктором мне пришлось встречаться постоянно. Когда на площадке кричали: «Доктор приехал!» – это был для меня чёрный день, потому что снова нужно было слышать: «На счёт три твоя рука поднимается вверх», – и изображать гипнабельность.
Приближались съёмки той самой тяжёлой сцены на болоте, в которой мой герой сходит с ума. Ради неё весь этот гипноз и затевался. Но я уже не мог обманывать Элема Германовича. У нас состоялся очень серьёзный разговор. Я попросил: «Элем Германович, пожалуйста, разрешите мне сыграть эту сцену без гипноза. Я смогу». Он не сразу пошёл на это, потому что боялся за меня.
Сцена в болоте была снята с одного дубля. Я шёл в гриме, у меня был заклеен рот. Впереди брела причитающая толпа. А когда толпа причитает, сложно вслед за ней не заплакать. И у меня глаза были почти на мокром месте. Впереди шёл Климов и говорил: «Не реветь! Не реветь!» Тогда я ещё не был актёром, не был напичкан профессиональными штучками, сыграл всё по наитию. Поднимаю голову и вижу, как Климов кидается ко мне, начинает целовать и обнимать. И понимаю, что сцена снята.
– Сегодня военную тематику используют как основу для воспитания патриотизма. Но современные военные картины порой так напичканы всевозможными техническими новинками, что больше похожи на развлечение, на шоу, на компьютерную игру. Как же это соотнести с взращиванием в молодом поколении патриотизма?
– В советское время многие актёры, режиссёры знали, что такое война, они прочувствовали эту трагедию, сами прошли через неё. Именно поэтому у них и фильмы получались другие. Элем Германович был мальчишкой во время войны и свои детские воспоминания вложил в фильм.
Понимаете, как бы ни пытался кто переписать историю, правда обязательно вылезет наружу. Что касается патриотизма, то для меня это не размахивание флагом на своём балконе, а конкретное дело в пользу ближнего! Это защита своей семьи, честность, трудолюбие, поддержка слабого. Это всё закладывается с самого рождения. Любовь к Родине родителей и прародителей передаётся следующим поколениям. Она взращивается именно так, а не агитками или красивыми картинками.
