В кинотеатрах страны начался прокат социальной драмы «Недетский дом», где одну из главных ролей сыграл старший сын Андрея Панина Александр. Для него это дебют в «полном метре».
А накануне премьеры Александр ответил на вопросы aif.ru.
Татьяна Уланова, aif.ru: — Режиссер картины Михаил Расходников признался, будто не знал, что вы — сын Андрея Панина и актрисы Натальи Рогожкиной. Как это могло быть?
Александр Панин: — Тут такая история. До этого фильма я успел поучаствовать в сериале Федора Бондарчука «Псих». Но там у меня роль крошечная, секундная. Просто мелькнул в последних сценах. Съемки уже должны были начаться, а роль оставалась вакантной. Искали-искали исполнителя. И вдруг возник я. В такой шапочке... Снялся. А после этого ко мне подключился агент по продвижению, и уже ей кастинг-директора присылали предложения. Сейчас снова снимаюсь. В сериале. Но рассказывать подробности пока рано.
— Вы выскочили буквально как черт из табакерки...
— Да, театрального образования у меня нет. Я отучился два курса в РАНХиГС на юрфаке (международно-правовой профиль). Но сейчас, боюсь, с юридическим образованием порвано.
— Писали, что вы пошли на юрфак, чтобы в том числе расследовать дело, связанное с гибелью вашего отца.
— По-моему, это говорил Иван Иванович Охлобыстин. Может, он хотел видеть меня в таком амплуа. У меня же не было корыстных идей, связанных с семьей. Юрфак привлекал сам по себе.
— Проходила информация, что друг Андрея Геннадий Русин добивался, чтобы уголовное дело было вновь открыто, сам занимался расследованием...
— Не готов говорить об этом.
— Простите, вам было лет 12, когда Андрея не стало. Как вы восприняли известие о его гибели?
— С грохотом и звоном. Но возраст действительно сложный — многое было невдомек. Новость вызывала у меня не те эмоции, которые предполагались в этой ситуации. Я был в шоковом состоянии.
— Андрей признавался мне в интервью, что мало времени уделял вам и вашему младшему брату...
— Это компенсировалось вниманием, которое он нам уделял. В чем оно выражалось? Отвечу коротко: во всем. Не хотел бы распространяться. Не так часто я говорю об этом вслух.
— Теперь, после удачного кинодебюта, пойдете по стопам родителей?
— Поначалу у меня еще были мысли восстановиться на юрфаке и продолжить учебу на 3 курсе. Это реально. Но так вышло, что я кочевник по профессиям. Только я не просто забрасывал прежнее дело, которое нравилось, а потом разонравилось — находилось что-то более интересное. С 10 класса я, например, готовился к поступлению на «экологическое дело»: зеленая экономика, международная движуха... Сдавал географию, прям горел этим направлением. В результате ушел на юрфак, а оттуда попал на съемочную площадку.
— И что же думаете делать?
— Пересдавать ЕГЭ по русскому и литературе. Желательно с высоким баллом.
— Это еще зачем?
— Будущим летом планирую поступать в театральный вуз, хотя мне 21 год, и друзья-ровесники в следующем году уже получат дипломы. ЕГЭ я сдавал очень давно — срок давности истек, он всего три года. Катастрофа, конечно. Хорошо хоть, в творческих вузах акцент делается на вступительных испытаниях, а не на ЕГЭ. Так что уже начал готовиться.
— Мама не поможет советом?
— Она не особо разбирается, что есть круто, где что и как проходить, какую басню и прозу читать, к кому поступать. Она предпочтет, чтобы на все эти вопросы ответил более компетентный человек. Пока мы ведем разные разговоры. Из общедоступной информации я вычленяю для себя нужное и важное. И уже после этого советуюсь с матерью.
— Как она отреагировала на столь резкие перевороты в вашей жизни?
— «Пятирублевыми» глазами наблюдала за происходящим: все это так странно, но вроде нравится. Я поначалу не понимал ее реакции.
— Не пыталась увещевать: опомнись, сынок, что ты делаешь, закончи сначала юрфак?
— Нет-нет, мне крайне повезло с матерью. Это горячо любимый мной человек, который поддерживает меня в любой инициативе. Главное, чтобы инициатива эта была взвешенной, разумной. Если я сам понимаю, на что иду, то она руками и ногами — «за».
— Вы вместе живете?
— Я отделялся, жил самостоятельно, но сейчас — пока не знаю, на какой срок — вернулся к маме. 21 год — возраст серьезный. Пора остепеняться. Но с матерью я в постоянном контакте. Мы даже разговаривали с ней на тему, которая поднимается в «Недетском доме».
— Вам эта тема, наверное, совсем не близка?
— Я человек с саморефлексией и высокой впечатлительностью. Сюжет прямо под дых ударил. Более того, на съемках я волей или неволей оказывался в эпицентре событий. А это совсем не мягкая и не нежная история.
— Что было самым сложным?
— Тяжелее всего давались сцены, где требовался честный эмоциональный накал. Хотя он и так вырабатывался. Сам по себе. Нередко я воспринимал это не как кино, а как реальность. И благодарен судьбе, что многие эмоции, которые требовались режиссеру, были мне знакомы. Нужно было лишь вспомнить что-то из жизни и переконвертировать это в художественную форму.
— Как вам работалось с Охлобыстиным?
— С большим удовольствием. Иван Иванович — уникальный человек. Секунды не бывает, чтобы он молчал, не зная, что сказать. В его жизни постоянно что-то происходит. Но он не относился ко мне свысока. И даже не учил. А вот в режиссуру включался, будучи сам постановщиком фильмов. По завершении дубля он частенько предлагал нам («детдомовцам»), себе, режиссеру что-то иное. Так что получилось партнерство.
— Как думаете, что бы сказал отец, увидев вашу дебютную работу в кино?
— Я человек фатальных взглядов на мир. Был бы он жив, может, и у меня была бы какая-то другая жизнь. А так — не готов предположить...
— Что он говорил, когда ему нравилось то, что вы делаете?
— Классно, что у тебя получается. Это шикарно! Еще: полный газ! Полный респект! Думаю, он реагировал на успехи своих детей так же, как другие любящие родители. С любовью и нежностью.
