«Наш сериал — о неравнодушии, — говорит продюсер Владимир Иссат. — В каждой из 12 историй героями становятся люди, которые не прошли мимо, а остановились и оказали первую помощь. При этом у каждой из них есть реальная основа».
Актриса Екатерина Решетникова играет заведующую детским стационаром. Её героиня Вера Соколова посвятила всю жизнь спасению детей и уже свыклась с мыслью, что никогда не встретит мужчину, готового мириться с её самоотверженным отношением к работе. Артистка рассказала АиФ.ru о работе над сложной психологической ролью.
Ольга Шаблинская, АиФ.ru: Катя, чем эта история заинтересовала лично вас?
Екатерина Решетникова: Сама проблема, поднятая в сериале, не оставляет меня равнодушной. Любопытно: после того, как я прочла сценарий, мне стали регулярно попадаться статьи на эту тематику с разными точками зрения на проблему беби-боксов. Кто-то высказывается «за», кто-то — «против». Лично я, как и моя Вера Соколова, «за» беби-боксы. Когда ребенка оставляют в них, хотя бы знают, что о нем позаботятся. Так мы сохраняем наш генофонд... В России хотят отказаться от беби-боксов, я же, как и люди, которые отстаивают их необходимость, считаю, что лучше ребенок полежит полторы минуты в беби-боксе, и о нём позаботятся, дадут шанс на жизнь, чем его оставят где-нибудь на свалке...
Сценарий «Подкидышей» мне понравился тем, что это очень мирная история, а для меня сейчас это очень важно. Это 12 рассказов про маленьких детей, про рождение и отстаивание жизни.
Мне кажется, зрителя привлечет именно то, что сериал похож на нашу жизнь. Тема, поднятая в фильме, очень актуальна сейчас. Понятие выбора, вопрос беби-боксов, абортов, контрацепции... Мы всегда об этом думаем. Пускай телезрители думают, взвешивают, оценивают, принимают решение. Насколько я знаю, на всю России существует всего около 20 беби-боксов, это ничтожно мало для такой территории и такого количества населения. Может, люди посмотрят этот фильм и задумаются, поймут, что «окна жизни» все-таки нужны... Все мы склонны осуждать матерей, и на этом все заканчивается, но мало кто думает о причинах таких поступков. Мало кто думает, как позаботиться о брошенных детях, как воспитать общество так, чтобы сократить к минимуму количество брошенных детей. А запреты, как известно, ничего не решают...
Кроме того, мне всегда было интересно сыграть врача, и сейчас такая возможность наконец-то представилась. Открою вам секрет — у меня даже есть свой личный прототип моей героини. Поэтому сомнений никаких не было, я увидела этот персонаж и почувствовала, каким он должен быть. У меня двое детей (сыновья Иван и Филипп), и периодически приходится обращаться к врачам за помощью. У меня есть знакомая врач, тоже заведующая отделением в больнице в Петербурге, и когда я читала сценарий, сразу представляла себе именно ее.
— Режиссёр Максим Паперник рассказывал, как во время съемок в больнице одна из пациенток клиники приняла вас за настоящего врача...
— Да! Это было очень смешно. Ведь атмосфера-то съемочная, ходят постановщики, светотехники, стоят камеры... А я, вся сосредоточенная на своем тексте, готовлюсь к сцене, и, видимо, у меня был такой вид, что женщина решила, что я врач, и всячески пыталась «втюхать» мне справку на подпись. Это было очень забавно, но для меня это был высокий комплимент — меня приняли за настоящего врача!
— Как вы относитесь к тому, что процесс отказа от ребенка происходит анонимно и практически исключает дальнейшую ответственность за содеянное?
— Все равно люди будут совершать такие ошибки, даже если им запретить. На мой взгляд, вопрос ответственности в данном случае — это, скорее, христианский вопрос. Мне кажется, что в любом случае человек продолжает жить с грузом своего поступка на сердце. Что-то же должно было толкнуть его на такой шаг — отказаться от своего ребенка. Думаю, тот факт, что неродные люди могут позаботиться о твоем ребенке, а ты — нет, должен быть еще более мучительным.
— На ваш взгляд, можно ли найти оправдание человеку, который решил оставить своего ребенка?
— Моя героиня действительно пытается войти в положение, понять и оправдать таких людей. Наш режиссер Максим Паперник даже как-то сказал, что у Веры такой иконописный образ. Хотя лично мне, как матери, понять такой поступок сложно. Однако ситуации бывают разные, и в жизни у меня на самом деле схожая позиция с моей героиней — я пытаюсь всех оправдать и принять.
— По сценарию некоторые родители, оставившие ребенка в бэби-боксе, одумываются и хотят вернуть его. Стоит ли давать им второй шанс?
— Цель Веры Соколовой — отстоять жизнь ребенка любым способом. Но еще мне очень нравится в ней то, что она пытается вернуть, поставить матерей или родственников на путь истинный. Она понимает, что для ребенка главное — быть с близкими людьми, с отцом, с родственниками... И этих людей она пытается пробудить. Ведь если в вашей жизни появляется ребенок, возможно, это значит, что вам все-таки суждено быть с ним. Моя героиня берет на себя колоссальную ответственность за то, что уговаривает забрать малыша. Но она верит, что делает добро. Что касается меня, я хоть и не психолог, но тоже чувствую людей и пытаюсь проникнуться ситуацией. Если мы говорим про истории, схожие со сценарием, то второй шанс давать стоит. Но бывают же и другие ситуации. Тут нельзя однозначно ответить, каждый случай индивидуален.
— В центре сюжета — спасение ребенка, подброшенного в так называемое «окно жизни». Сейчас эта тема обсуждается не только на бытовом, но и на государственном уровне. Некоторые считают бэби-боксы «орудием войны против традиционных семейных ценностей». Что вы думаете на этот счет?
— Мне кажется, мы все немного уже подустали от так называемой «демократии» в отношениях, поэтому, наверное, и тянемся к традиционным ценностям. Но на самом деле это не имеет никакого отношения к беби-боксам. Детей всегда подкидывали к церквям, монастырям, больницам... Просто с беби-боксами это уже научно-медицинский подход, более щадящий во всех смыслах. Я уже говорила, что, как и моя героиня, в отличие от многих чиновников, считаю беби-боксы необходимыми. Подброшенный ребенок — это страшно, но если так уже случилось, пусть будет этот «ящик», который спасет ему жизнь.
— А вы в детстве не мечтали стать врачом?
— Мечтала моя бабушка-блокадница, я же хотела быть ветеринаром. А бабушка очень хотела, но из-за войны и из-за того, что на врача надо долго учиться, она отказалась от своей мечты. А еще мой младший сын поговаривает, что хочет стать врачом, чему я очень радуюсь, но мне кажется, в итоге он выберет что-то творческое. Мне бы хотелось, чтобы кто-то в семье был врачом. Но это такая степень ответственности. У меня тетя — старшая медсестра, в ее окружении я наблюдала, как живут медики, их юмор, как общаются, как лечат... Так что у меня есть еще один прототип.
— Соколова — заведующая детским стационаром. Какие качества необходимы для этой работы? Подойдет ли для нее профессионал своего дела, но с холодным сердцем?
— Нет, тут холодное сердце не сработает никак. Но, в то же время, если на твоих глазах часто кто-то умирает, невозможно же все время горевать по этому поводу, так же, как и пребывать в эйфории от спасения чужой жизни. Хотя врачи очень переживают, они просто этого не показывают. И это сложно. Нам-то легче, мы можем выплеснуть свои эмоции, а врач должен их сдерживать. Думаю, с холодным сердцем просто невозможно бороться за чужую жизнь. Важна крепость духа и вера в то, что ты делаешь, в свои решения, выдержка.
— Как вашей героине удается понять, кто из потенциальных родителей способен вырастить ребенка и сделать его счастливым?
— Ее проницательность. Есть же люди, которые просто чувствуют, она из таких. Вера чувствует людей, симпатизирует кому-то в момент выбора. Даже если она понимает, что, возможно, по закону не права, сердце ее направляет.
— Ваша героиня все силы отдает работе. Хотела бы она завести свою полноценную семью?
— У нее есть семья — муж МЧСник и сын. Со стороны кажется, что все у нее хорошо — она успешный врач, жена и мать, но, если копнуть глубже, что-то все-таки не так. Потом выяснится, что ребенок — не родной, именно поэтому он обращается к ней не мама, а по имени, а муж постоянно уезжает в командировки и находится в рискованных ситуациях. Она всегда на грани, даже в своей личной жизни, она очень уязвима. И не так у нее все гладко и замечательно. Сын немного аутичный, с ним надо работать психологу. Также она разрывается между семьей и работой. Это очень тяжело, я по себе знаю.
— Насколько, с вашей точки зрения, справедливо по отношению к ребенку, когда мама большую часть времени уделяет заботам о других детях, а не о собственном сыне?
— Трудно ответить на этот вопрос. У меня у самой двое детей. Но мы хотим и карьеру построить, и что-то дать своим детям, и это вечное метание. Мне кажется, что все должно быть в меру. Дети должны понимать, что ты нужен не только дома. Я, например, помню, как готовилась к спектаклю, и месяц меня практически не было дома. А потом мой старший сын пришел ко мне на премьеру и после спектакля со слезами на глазах сказал: «Мама, я понял, почему тебя не было!». Для меня это была высшая оценка! Я чувствую его гордость за своих родителей. Дети должны понимать, что мы чего-то стоим в этой жизни. У тебя должен быть свой тыл в виде работы, ты должен реализовываться. Я знаю ситуации, когда ради детей бросали все и отдавались им полностью, а потом, когда дети взрослели и уходили из семьи, родители теряли смысл жизни. Поэтому я понимаю, почему Вера не может бросить свою работу. Когда ты столько сил и души вкладываешь в свое дело, оторваться практически невозможно.
— А вы приглашаете сыновей на съемочную площадку?
— Нет, почему-то именно на съемочные площадки я их никогда не вожу, стараюсь держать подальше от производственного процесса. Иногда они могут прийти ко мне на спектакль, но на репетиции я их не зову, потому что все время переживаю, что им будет скучно. Но мы постоянно говорим о том, чем я занимаюсь, я многое им рассказываю, иногда вместе смотрим мои работы, и они делятся своими впечатлениями. Хотя мой старший сын все равно пошел в артисты, так что он уже «отравлен» этими театральными и кинотеатральными вещами.
— Что самое сложное в работе вашей героини? Приходится ли ей идти на хитрости, чтобы исполнить свою миссию — спасти каждого ребенка?
— С одной стороны, Вера такая правильная и старается делать все по закону. С другой, когда она знакомится с потенциальными спонсорами, которые могут помочь детям, то включает свое женское обаяние. Можно ли это считать хитростью? Когда ты чувствуешь, что можешь помочь, что это твоя миссия, ты идешь на все, возможно, даже обходишь законы, чтобы отстоять жизнь. Будешь куда-то бежать, лезть в окна, если перед тобой захлопывают дверь... Это, кстати, тоже проявление материнского инстинкта. И он у нее он очень развит, хотя биологической матерью она еще не стала.
Счастье, наверное, это баланс и гармония, о которых мы говорили ранее. Конечно, ей бы этого хотелось. Но Вера, как мне кажется, еще его не достигла. В ней есть огонек, который горит, а вот как он горит — сильнее или тише — все зависит от ситуации...
