В детстве я занимался в хореографическом кружке. Мы разучивали танец юных буденовцев. Рубили воздух деревянными саблями под музыку из «Неуловимых мстителей». Так я себе представлял революцию — бей врага, ни о чем не думай, наши победят!
Близко я познакомился с революцией в Киргизии. Жаль только, сабельки под рукой не было. Сгодилась бы и обыкновенная палка. Наше такси обступила толпа. По крыше застучали кулаки.
— А ну газуй! — заорал я на водителя, и, не разбирая дороги, мы понеслись прочь. Вслед полетели камни. Это революционные мародеры вышли на большую дорогу немножечко восстановить классовую справедливость.
Толпу, подстрекаемую провокаторами, повели на штурм Белого дома. Там революционеров ждали снайперы и пулеметчики. Но пушечного мяса на автобусах привезли достаточно. Ходили слухи, что за участие в демонстрации будут выдавать $10. Толпа буквально по трупам ворвалась в президентский дворец. Но Бакиева там, конечно, уже не было.
Использовался каждый подъезд, каждое окошко, чтобы первым залезть в президентские покои. Я думал, что все ищут ненавистного президента. Оказалось, идет охота за его имуществом. Тащили все: матрасы, стулья, музыкальные центры, телевизоры и электрочайники. Я принялся фотографировать мародеров, которые волокли два мешка с военной формой, огнетушитель и лопату. Один из мародеров попытался меня лягнуть, но ноша мешала. На улицах догорали машины. Это угонщики, так и не запустив двигатель, поджигали их. Милиции не было. Говорят, милиционеры первыми сорвали с себя форму...
И напрасно ораторы призывали успокоиться и прекратить грабежи. Бишкекское небо коптили костры из госархивов, сыпались стекла, курочились банкоматы и сейфы из офисов. Не тронули только американский университет. Мне говорили, что у погромщиков был четкий план. Университета в нем не было изначально. Спонсоров не обижают.
В гостинице не горел ни один огонек. Светомаскировка была почище, чем в блокадном Ленинграде. Все ждали погромов. Постояльцам выдали по свече (электроподстанцию тоже разгромили революционные массы) и запретили подходить к окнам. В российском посольстве объявили чрезвычайное положение.
А утром я остался без завтрака. Ни один магазин не работал. Кое-где вместо витрин появлялись фанерные листы с надписями: «Ничего нету — все уже унесли!» Зашел в разграбленный и подожженный Белый дом. В кабинетах все вверх дном. С лестниц сорваны ковровые дорожки. От телефонов — одни провода. Взорванные сейфы. На столе в одном чиновничьем кабинете кучка фекалий — так киргизская революция отпраздновала свою победу.
Роза Отунбаева — временный революционный президент — заняла чудом сохранившийся кабинет в бывшем Верховном совете. Лишь ее кандидатура устроила всех оппозиционеров. И то как временная. В коридорах суетились люди в костюмах и с портфелями. Услышал такой диалог:
— Предложили стать министром печати. Отказался. $50 000 просят. Дорого! Я пойду в министры сельского хозяйства.
— Сколько?
— 30 000.
— Не ходи! Денег в бюджете на посевную как не было, так и не будет. Иди в юстицию.
— Да там все занято…
Вот тебе и обновление.
Потом я брал интервью у Розы Отунбаевой. Революция отняла у нее главное — здоровье. Работала она на уколах. Страна буквально расползалась на глазах. Надежда оставалась только на Россию. Мы, как и подобает старшему брату, помогли рублем. Если бы не этот экстренный транш, как знать, существовала бы сейчас на карте независимая Киргизия? Улетал я из революционного Бишкека уверенный в том, что журналисту-«горячеточечнику» делать там больше нечего. Рано успокоился!
Как это часто бывает, после эйфории приходит разочарование. Революционные массы поняли, что их обманули, а на место одних царьков пришли довольно быстро, уже к лету, другие. В Киргизии есть поговорка: «Если кончились чуреки, виноваты здесь узбеки». На юге республики в Ферганской долине проживает множество представителей этого соседнего трудолюбивого народа. Узбеки в апреле революцией не занимались. Они занимались торговлей, ремонтом машин... Жили богаче коренных киргизов. Так что виноватых искать долго не пришлось.
Погромы начались в Оше и перекинулись на весь юг республики. Я летел в багажном отсеке старенького Ан-24 за немалую взятку из Бишкека в Ош. Аэропорт представлял собой огромный лагерь беженцев. Тысячи узбеков, турок, иранцев и китайцев спали прямо на бетоне. Самолетов не хватает. Билетных бланков тоже. Пассажиры летят на головах друг у друга, как в автобусах в час пик. Купюры суют прямо в руки летчикам.
А в Оше уже действовал комендантский час. После 6 вечера на улицы выезжают бронетранспортеры, и горе тому, кто попадется у них на пути. Только так, жесточайшими средствами, удалось локализовать волну погромов. Я своими глазами видел обгоревшие трупы на рынке. Сгоревшие дома в махалля — узбекских кварталах.
Революция стала пожирать своих граждан. Где тот задор и тот блеск в глазах, с которым брали Белые дома в Кишиневе, Тбилиси и Триполи?
К чему все это я пишу? Россия нуждается в переменах. Это однозначно. Но я не хочу опять работать как журналист на очередной революции, даже не выезжая из своего города.
Материал из издания «Не дай Бог!» №2, 22-28 февраля 2012
Сергей Михеев: Регресс 
Временное правительство Киргизии надеется обойтись без гражданской войны 
Будь готов! (14.10.2014) 
Наши вам! 
Виктор Коклюшкин: За тех, кто!.. 
