7 фактов о Радзинском
Факт 1. В первый раз Радзинский влюбился... в детском саду. Второй раз – в 18 лет. Позже он встретил свою вторую любовь в троллейбусе, но продолжения эта история не получила, сердце писателя было занято.
Факт 2. В детстве Радзинский был вратарем футбольной команды, боксировал и занимался легкой атлетикой, но больше всего любил бегать. Перед одним из соревнований будущий писатель сел на недавно окрашенную лавку, а когда встал, упал в обморок – отравился ядовитыми парами. С тех пор побеждать в соревнованиях больше не получалось и спорт пришлось забросить. Хотя Радзинский говорит, что бегает и ходит на лыжах до сих пор.
Факт 3. Радзинский начал очень рано писать и рано же стал популярен. Когда ему было 22 – на сцене МТЮЗа впервые поставили пьесу писателя «Мечта моя… Индия». И уже в 25 стал едва ли не самым популярным драматургом в стране: пьесу «104 страницы про любовь» поставили в 120 театрах СССР, а «Старую актрису на роль жены Достоевского» – в 12 странах мира
Факт 4. В 1988 году, когда Радзинский писал книгу о Николае II, он нашел в архиве Октябрьской революции записку чекиста Якова Юровского, который руководил казнью последнего императора. В записке говорилось о расстреле Николая II и его семьи. Этот документ нигде ранее не публиковался, а потому Радзинский почувствовал себя обязанным это сделать: он снял копию с записки и решил дома перепечатать ее, чтобы внести в роман. По словам Радзинского, пока он печатал текст записки, он представил себе все подробности расстрела царской семьи: закрывавшихся от пуль руками и подушками девушек, беспомощного мальчика, на которого направлено дуло пистолета Юровского. Писатель пришел в ужас и тут – компьютер замолк, а монитор погас. Чтобы починить его в 1988 году, пришлось приложить усилия. Помогать Радзинскому приехал человек из американского посольства, но и это не помогло: сгорела материнская плата, по словам писателя, ужас, который он испытал, прожег ее. В тот день Радзинский потерял 500 страниц текста.
После этого писатель решил оставить роман и вернуться к написанию драм. Он снял дачу и поселился там. И однажды посреди ночи в комнате зазвонил телефон, писатель взял трубку и услышал жесткий голос: «Юровского к телефону!». Радзинский бросил трубку, но звонящий не унимался, телефон продолжал разрываться, пока писатель не выдернул шнур из розетки. После Радзинский поинтересовался у хозяйки дачи, кто бы это мог звонить. На что женщина стала извиняться: Юровский – ее сын, а звонил, наверняка, его подвыпивший приятель. Через полгода писатель решил сменить дачу и стал спрашивать у знакомых, нет ли подходящего дома для него. Знакомый Радзинского, пианист Николай Петров отрекомендовал дачу своих приятелей… Романовых. После этого писатель понял, что к написанию книги нужно вернуться.
Факт 5. Радзинский всегда был замкнутым и антиобщественным человеком, даже в советское время. Вступить в партию ему предложили всего один раз. На это предложение автор ничего не ответил, только посмотрел растерянно в глаза тогдашнего секретаря Союза писателей и тот как-то сам смутился.
Факт 6. Писатель Габриэль Гарсиа Маркес написал большую статью о творчестве Радзинского, в которой признался, что книги последнего изменили его представления о некоторых моментах и персонажах в истории России. «Радзинский – тонкий психолог, прекрасно разбирающийся в людях, и живых и умерших. Он человек, который знает и, главное, любит свою страну. Он понимает ее историю. Кому, как ни ему разгадывать ставшие уже притчей во языцех "загадки России"?!», - написал Маркес.
Факт 7. Однажды Радзинский ехал на поезде из Москвы в Ленинград и услышал, как в соседнем купе один собеседник пересказывает другому чрезвычайно интересные подробности из насыщенной, веселой и разнообразной жизни какого-то ловеласа. Послушав еще немного, писатель узнал, что двое обсуждают жизнь… Радзинского. Писателю оставалось только позавидовать беззаботной жизни выдуманного обольстителя, однако вмешиваться в разговор и расстраивать беседующих Радзинский не стал.
5 высказываний Радзинского
О юбилее
Юбилеи должны отмечать города, страны и линкоры.
«Вокруг ТВ», 23.10.2011
Об эмиграции
Мне еще со времен Брежнева предлагали эмигрировать, каждый раз, когда я выезжал за границу, мне в конце поездки тихонечко предлагали остаться. Я не остался, и дело тут не в березках, а просто здесь я все понимаю. Вот стоят два человека, я на них смотрю и, мне кажется, что я их понимаю. А вот когда я вижу двух людей на улицах Парижа, я про них не понимаю. Кроме того, эмиграция – это жизнь без молодости. Вот вы идете мимо здания и знаете, с ним что-то связано: тут вы любили, тут вас бросили. У вас целая жизнь проходит, пока вы идете.
«Новые Известия» от 15.09.2010
О женщинах
Женщины, которые были со мной, подарили мне великое счастье. И самое время мне в который раз ответить: моя личная жизнь — всегда за занавесом. Я слишком уважаю женщин, которые наградили меня этим счастьем, и никогда не позволю, чтобы их имена стали достоянием всех. Вот и все, что я могу вам сказать.
«Медведь» от 05.2007
О правде
Каждая книга, которую я пишу, – это прежде всего совершенно новые документы, которые я впервые использую и которые вслед за мной начинают использовать историки. Да, там есть игра воображения, но настолько – насколько это позволяют документы. Я убежден, что документальная проза – это высшая и единственно возможная нынче форма романа. И я занимаюсь не домыслами. Я пытаюсь на основании понятой мною психологии героев, восстановив пробелы в документах, воссоздать некий роман, который написала сама история. Условно говоря, моя задача – с помощью фонаря из документов осветить часто тайный путь моих героев. Слишком ли это вольно для профессионального историка? Не знаю. Впрочем, я никогда не называю себя историком. Я – писатель, который пишет об истории. Вот и все.
«Огонёк» от 11.2000
О любви
Каждая любовь похожа и одновременно совершенно не похожа на предыдущую. Вы вступаете в эту любовь, как в новый мир, который обещает все и редко дает хоть что-нибудь. Но когда она проходит, вы понимаете, что вам дали все - вы просто этого не поняли.
ELLE от 10.1997
Эдвард Радзинский: «В Истории видишь Чертёж Господа» 
Оглушённый тишиной. Любовь Петра Тодоровского к жизни и Родине 
Ольга Окуджава: «Булат считал себя кустарем-надомником» 
