12 декабря 1979 года ЦК партии принял постановление о вводе войск в Афганистан. Советские войска должны были стоять гарнизонами и не ввязываться во внутренний конфликт и боевые действия. Им предписывалось защищать местное население от банд, а также распределять продовольствие, горючее и предметы первой необходимости.
За сутки до официального документа по тревоге была поднята Витебская дивизия. В том числе и 350-й полк ВДВ. Оказавшись в соседнем государстве, «полтинник» — так называют полк в рядах бойцов — стал активным участником боевых операций на территории Афганистана.
АиФ.ru поговорил с бойцами полка, участниками Афганской войны, о жизни, службе и боевом братстве.
Справка:
Валерий Краснов в 1979 году был солдатом срочной службы. Сейчас он возглавляет Колпинское отделение Союза инвалидов и ветеранов Афганистана и Чечни.
Валерий Юрьев в 1983–1985 годах был командиром разведроты. Сейчас является председателем исполнительного комитета «Союза десантников России».
Валерий Краснов:
— Я служил в первой роте 350-го полка ВДВ Витебской дивизии. До дембеля оставался год. Нас по тревоге подняли, я уже не помню сейчас, 10 или 11 декабря в ночь. И всё, больше мы в Боровуху, селение, где располагался полк, не вернулись. Неделю нас эшелоном везли в «Быхово» — это аэродром в Белоруссии. Потом в Чимкент перелетели и 25 декабря вечером вылетели в Кабул. Никто ничего толком не говорил. Говорили, что собираемся куда-то на Восток. Наверное, офицеры всю подоплёку знали.
Валерий Юрьев:
— У нас приказы не обсуждались, сказали ехать — поехал. Нам говорили, что мы исполняем интернациональный долг. И это тогда для нас были не просто слова.
В Афганистане солдаты 350 полка служили полтора года. До этого у них полгода была учебка, в которой они готовились конкретно для службы в Афганистане. Офицеры не готовились к службе в Афганистане, по крайней мере, в мой период. За полгода где-то офицерам сообщали о поездке, оформлялся загранпаспорт. У нас в Ташкенте был пересыльный пункт Тузель. Там нас погрузили в самолёт Ан-12, который переправил нас в Кабул, где была база нашего полка.
Валерий Краснов:
— Моим загранпаспортом был самолёт Ил-76. Нас загрузили, дали мешок патронов, автомат. И мы полетели. Стояла задача захватить аэродром в Кабуле. На подлёте нам дали команду: «Парашюты под скамейки!». Это означало, что мы будем десантироваться посадочным способом. С первого раза мы промахнулись. Самолёт пошёл на второй круг: душманы потушили огни на взлётке, самолёт промахнулся между взлёткой и рулёжкой. Подумал: «Ну всё, грохнемся сейчас». Борт затрясло весь, лётчик по газам дал. Сели со второго круга. Самолёты даже не останавливались: по взлётке, на рулёжку, рампу открыл, мы все попрыгали, и борт улетел. Сперва взяли аэропорт в первое кольцо под охрану. Потом дальше стали расширяться. А потом, минут через 20, вошёл основной полк.
О первых днях в Афгане
Валерий Краснов:
— Базой полка стал аэропорт Кабула. Когда вошли, у нас и палаток не было. Спали на голой земле. Брезент с БМП расстилали, пять человек на одну половинку ложится, второй укрывается. Вот так и спали. У ребят, которые усы носили, под утро на лице ледяная маска была. И что самое удивительное, никто даже насморком не заболел.
Валерий Юрьев:
— Когда приземлился, афганская жара спала. Было пыльно. На тот момент подразделения проживали в домиках из фанеры. Пришёл в роту. Переоделся. И тут же уехал на боевую операцию.
Герои войны: афганский конфликт в фотографиях АиФ.ru
О потерях
Валерий Краснов:
— Начало войны почему-то все отмечают 27 числа, когда штурм Кабула произошёл. Но вообще правильней считать 25 декабря, потому что первые потери были уже в этот день. У нас самолёт катастрофу потерпел, в гору врезался. 40 человек погибло. Мы видели вспышку километров за 40–50 от аэропорта в Кабуле. Там такое зарево было! Звука от падения не было, а вспышка была сильная.
Валерий Юрьев:
— На войне многие гибнут из-за разгильдяйства. Такие случаи и в Афганистане были. Десантировалась на вертолёте посадочным способом группа спецназа ГРУ. На вершине снег был, а они в костюмах песчаного цвета, в блатных кроссовках, в мешках консервы. Засели разведчики в доме одном. Под вечер это было. Начали готовить себе пищу. Костёр развели, а про светомаскировку забыли. Недалеко от дома стояли танкисты, наши советские. Увидели огонь в доме, повернули пушку танка и выстрелили. 11 человек спецназа сразу же погибло.
— Вообще, за потери солдат и офицеров спрашивали серьёзно. И привлекали к ответственности.
О страхе
Валерий Краснов:
— Страха как такового не было. Мне 19 лет было. Всё воспринималось как какое-то приключение. Когда мы приземлились, практически не спали. У нас была задача оборудовать склад боеприпасов. Мы всю ночь с 25 на 26 декабря стаскивали ящики с патронами в одно место, гранаты, выстрелы для гранатомётов… А в ночь с 27 на 28 декабря мы пошли в Кабул. Началась операция «Байкал-79». У каждого батальона была своя задача. Наш батальон блокировал афганский гарнизон. Он находился за Кабулом, в тридцати километрах в горах.
Валерий Юрьев:
— Знаете, страх начинается тогда, когда начинается стрельба. Когда ты видишь реальные последствия выстрелов, взрывов, когда кого-то ранит или убивает, тогда да. Начинаешь задумываться, и появляется страх.
— Самое главное — побороть этот страх. Не поддаться панике. Не показать это своим подчинённым.
О письмах домой
Валерий Краснов:
— Писать домой родителям можно было только общие фразы: служим, скучаем. Но мои мама, папа и брат знали, что я в Афганистане. Я сопровождал погибшего солдата из нашего батальона. Отвозил его останки в Пермь. А мои родители жили в Чувашии. Я хотел из Перми лететь на самолёте, деньги мне ребята собрали. Но прямого сообщения не было. Я подошёл к двум полковникам — начальнику пермского гарнизона и коменданту — и говорю, что домой хочу заехать. Они ответили, что нет проблем. Поехал с ними за билетами. Были только на поезд и только до Казани. Я дал телеграмму домой. Мои родители приехали в Казань за несколько сот километров, чтоб меня увидеть. Грубо говоря — это была самоволка. А так вообще до дембеля нельзя было писать родным, где ты и что ты там делаешь.
Валерий Юрьев:
— Письма были нам очень важны. Когда в зону боевых действий письма доставляли, для нас это было стимулом и непреодолимым желанием выжить И самым счастливым моментом. Разлука с семьёй для всех нас была тяжёлым испытанием. Домой писали о любви и дружбе. О войне ни строчки.
О войне и боевом братстве
Валерий Краснов:
— За год у меня было 10 спецопераций. В горы уходили на неделю – две, потом спускались в полк, отдыхали недельку. И снова в горы. До снега я не дошёл. Но нагрузка была очень большая. Одному, наверное, страшно было бы. Как подумаешь — до дома не одна тысяча километров. Но были друзья. Подбадривали друг друга. А ещё с командирами повезло. У нас взводным был Александр Пинчук, лет 12 служил до Афгана, а всё старший лейтенант. Он собирался увольняться и строить карьеру на гражданке. В начале декабря 1979 года он в госпитале лежал. Так он к нам прибежал прямо из госпиталя. Мы ему говорили, мол, товарищ старший лейтенант, вы же увольняться собрались. А он отвечал: куда же я вас отправлю одних. Так с нами и улетел.
Валерий Юрьев:
— В Афганистане самое главное в офицерах — надёжность. Например, умение безошибочно ориентироваться. С собой на боевые действия мы брали килограммов 30–50. Причём всё это несли на себе. Я заставлял бойцов с собой всегда нести два боекомплекта патронов. Брали воду — она важнее боеприпасов, жажда в Афгане была порою хуже пули. Плюс гранаты, спальный мешок, миномёты и другое оружие. Я лично сам это на себе носил, никто за меня не носил, хотя у некоторых офицеров была такая практика. И представьте, если офицер, который ведёт подразделение, заблудится — всё, в него уже веры нет, и авторитета он не завоюет.
— Были случаи, когда я, нарушая приказы вышестоящего начальства, разрешал своим бойцам не брать каски и бронежилеты. Мы оставляли их на броне, когда поднимались в горы. Решение такое принял после тяжёлого случая с потерей. Мы отходили с рубежа под плотным огнём душманов, у меня был Юрченко, санинструктор, он был настолько измождён физически, что не мог бежать. Пули ложились рядом с ним. Я ему кричал, куда надо уходить, но он всё не слышал, он себя уже не контролировал. Поэтому я и решил, что всё: в горы идём без бронника. Когда действовали в «зелёнке», тогда экипировались полностью.
— Как-то мы полетели на спецоперацию. Поступила информация, что более 3000 душманов сосредоточено недалеко от Кабула: проходит совещание полевых командиров. Летим, под ложечкой сосёт, ждём серьёзного сопротивления. И когда садимся, там снег, метель, ничего не видно. Выскочили, залегли, вертолёт улетел, мы быстро переместились в ближайшие скалы. И тишина. Никто не стреляет. Тепло стало сразу. Так никто и не выстрелил. Нашли мы там только один древний пистолет. Оказалось, что эту спецоперацию разработали под приезд в Кабул большого начальника ещё месяц назад. Но начальник не приехал, разведданные не обновили, и нас послали в никуда.
Об отношении местных
Валерий Краснов:
— Как относились местные? Днём улыбались: «Шурави, шурави». Ночью в спину стреляли. Они нас как захватчиков воспринимали. Хотя, если смотреть на груз, который шёл тогда в Афганистан из СССР, то большая часть его предназначалась именно афганцам.
Валерий Юрьев:
— С женщинами общаться там было запрещено. А дети, когда мы в кишлак заезжали, выходили нас встречать. Вот едешь на броне, они стоят и кричат: «Командир, бакшиш (подарок — прим. ред.) давай!». Конечно, детей жалко было. Мы их врагами не видели. Всё то, что оставалось из пайка, им кидали.
Про отдых
Валерий Краснов:
— Когда с войны возвращались в часть, нас отправляли на блокпосты. Посылали в карьер домостроительного комбината. Мы дорогу перекрывали. Там отстояли свою смену, а дальше — делай что хочешь. В основном, ребята отсыпались. А когда готовились к боевым действиям, там уже начинались занятия: тактическая, физическая и прочие подготовки.
Валерий Юрьев:
— В районе боевых действий отдыхали 2–4 часа. Этого хватало. Когда выходили на броню (спускались с гор), нас там ждали с жареной картошкой и тортом. Торт — это печенье покрошенное, сгущёнка и орехи. Вкусно. Когда возвращались на базу, там был полноценный отдых. Занимались спортом. Иногда к нам артисты приезжали.
О погоде
Валерий Краснов:
— Акклиматизация у некоторых ребят трудно проходила. Особенно весной и в начале лета страдали. Нам сказали, что лето тут очень тёплое. Думал, всё, перемрём тут от жары все. Но, как ни странно, ни одного теплового удара в роте не было. Вот гепатитом болели, дизентерия была.
Валерий Юрьев:
— Из-за повышенных нагрузок в горах хотелось пить. Я мечтал, как в Ташкент приеду, напьюсь от пуза воды или кваса. Мы были на одной из операций, у меня боец умер от теплового удара. Температура тогда доходила до 70 градусов. Мы были в ущелье Печдара. Мы на этой операции воевали только ночью. До 10–11 часов дня выполняли боевую задачу, потом заходили в тень. Выставляли охранение и до 19 часов вечера отдыхали… А когда солнце садилось, начинали операцию. Хотя там климат резко континентальный, солнце село, и всё, холодно. Зимой у меня был эпизод на Панджшере: десантировались, вышли на засаду, отработали по «духам» (душманам — прим. ред.). Поступает приказ занять на высоту 4965 метров. Внизу жара, на горе снега по пояс. Когда ползли по скалам, перчатки солдатские стёрлись на пальцах. В результате человек 20 бойцов, которых я вёл, обморозились сильно.
На радость «Аль-Каиде». 6 стран, куда американцы принесли «демократию» 
«Для России это серьёзный вызов». Какие опасности таит Афганистан 
Время ухода. Как СССР начал вывод войск из Афганистана 
Афганский пленник. Российский вертолетчик находится в заложниках у талибов 
