«Не могу сказать, что после покушения я стал злее, мстительнее, — нет. Для меня эта история с кислотой — до сих пор как дурной сон».
«Уничтожить? За что?»
17 января 2013 г. прямо возле дома на Филина было совершено покушение — неизвестный облил Сергею лицо кислотой. Организатором преступления оказался солист балета Большого театра Павел Дмитриченко...
Филин долгое время проходит лечение в университетской клинике города Ахен в Германии. На сегодня перенёс 30 операций. Однако недавно в крайне тяжёлом состоянии он был госпитализирован в реанимацию НИИ скорой помощи им. Склифосовского. Сильнейшая аллергическая реакция и отёк Квинке. Причиной врачи назвали возможное отторжение организмом пересаженной на лицо кожи. К счастью, сегодня Сергей чувствует себя нормально и отправился вместе с труппой Большого театра на гастроли в США.
Ольга Шаблинская, «АиФ»: Сергей, понятно, что ваша жизнь после этой «кислотной атаки» изменилась. А вы сами какую-то внутреннюю трансформацию чувствуете?
Сергей Филин: Раньше у меня были здоровые глаза — вот и вся разница... А так я какой был раньше, такой и есть сейчас. Не могу сказать, что я стал злее, мстительнее, — нет. Для меня эта история — до сих пор как дурной и нелепый сон. В тот вечер я возвращался домой из Большого театра. Я шёл не из казино, не из кабака, не от проститутки или из мафиозного подвала, где пилил деньги и участвовал в каких-то мафиозных делах... Нет, совершенно спокойно, уставший, направлялся домой с любимой работы. И уже представлял себе, как через несколько минут сяду за стол, а рядом будут жена и дети... И вдруг — такое... До сих пор не могу принять того, что произошло, кажется: этого не может быть в принципе... Что я просто ещё не дошёл до дома и вот-вот приду...
— Христианская мораль говорит о том, что врагов надо прощать. Вы думали о том, чтобы простить заказчика атаки Павла Дмитриченко и его подельников?
— После нападения я попросил священника прийти в больницу. После исповеди, серьёзного разговора я простил этих людей... Невозможно было с этим грузом жить дальше. Для меня это было одним из самых важных решений, которое я должен был принять. Понимаете, это не я пришёл к этим людям ночью, я не нанёс никаких увечий. Поэтому могу жить дальше со спокойной душой. Так что... Простить-то простил. Но... Честно не понимаю, ради чего в XXI веке можно пойти на подобный шаг? У Дмитриченко, да и, в общем-то, у всех в балетной труппе, всегда была возможность войти в мой кабинет и поговорить, решить любые вопросы. И, собственно, оно так происходило и происходит по сей день с другими артистами... Я действительно не понимаю реальной причины нападения. Все те обвинения, которые в процессе суда были против меня выдвинуты, — абсолютная ложь. Они настолько абсурдны и голословны, что их даже обсуждать несерьёзно. Говорилось, что я причинил кому-то из артистов боль и ещё что-то, но сами эти люди, от имени которых якобы звучали упрёки, ни в коем случае не были готовы подтвердить эти слова.
Травма на всю жизнь
— Вы женаты на балерине Марии Прорвич, у вас двое сыновей — Саша и Серёжа. Как близкие перенесли трагедию?
— Могу только восхищаться их мужеством. А дети... Мои сыновья сегодня существуют в страшной для них реальности. Каждый раз, видя похожую ситуацию в кино, в мультфильме, они всегда проводят параллель с тем, что произошло с их папой. Сами понимаете, эта душевная травма останется у них навсегда. Жизнь всей семьи поделилась надвое — до и после... Дети и я поменялись ролями. Если раньше я для них был твёрдым плечом, то теперь сыновья оказывают мне поддержку — они быстро взрослеют в сложных ситуациях... Сегодня не я один, а вся семья каждый день борется за моё здоровье. Стараемся не опускать руки, когда очередной положительный прогноз врачей не оправдывается.
— Знаю, что ваша супруга вместе с сыновьями приехали в глазную клинику немецкого Ахена. И увидели печальную картину...
— (Кивает.) Меня уже несколько раз прооперировали к тому моменту. Веки врачи зашили. Ходить я мог, только держась за руку медсестры...
— Звучит ужасно. Премьер Филин — красивый, молодой, сложенный, как греческий бог, на весь мир прославившийся своим даже не прыжком, а полётом...
— Действительно, трудно описать чувства, когда ты не можешь сделать простых действий, которые в обычной жизни кажутся совершеннейшими мелочами... Тогда меня грела только одна надежда: когда швы снимут, я смогу видеть — именно это пообещали немецкие врачи. И вот повязки слой за слоем снимают и... Я по-прежнему не вижу. Абсолютно!
После этого сыновья на долгое время стали моими глазами, водили меня везде за руку и предупреждали, когда будет неровность, когда нужно повернуть, когда остановиться, так как едет машина...
Мария Прорвич, супруга Сергея: Трогательно видеть, как изменились наши дети. После произошедшего они стали проявлять значительно больше заботы о папе: сыновья рассказывали Сергею, где что лежит, подавали ложку, вилку...
— Мария, вам тоже пришлось стать «семейным доктором»...
М. П.: Поначалу было страшно. Когда в первый раз делала Серёже уколы, у меня руки тряслись. Я этого в жизни не умела, одного вида иглы боялась. В нашей жизни всегда Сергей был сильным. Но когда любимому человеку нужна помощь, даже самая слабая женщина становится опорой мужу. По-другому и быть не может. Обстоятельства всегда вынуждают людей действовать собранно. Сегодня я уже и уколы делаю вполне сносно, и в глаза закапываю. Всё нормально!
С. Ф.: Когда ощущаешь физическую беспомощность, начинаешь совсем иначе относиться ко многим вещам. То, что раньше казалось важным, оборачивается мелочью. И наоборот, то, на что раньше не обращал внимания, вдруг начинает казаться неимоверно важным. Теперь остаётся только вспоминать, как мы играли с сыновьями в футбол, как я водил машину... Но надеюсь, что в один прекрасный день мне снова удастся это сделать... Жизнь идёт, и мы стараемся радоваться всему хорошему.
А ещё меня успокаивает то, что сорок-то лет я хорошо видел! То есть всё-таки повезло мне на самом деле.
Каждый раз, когда я приезжаю в Ахен на лечение, мои врачи повторяют: «Сергей, мы понимаем, что самая главная проблема у Филина — Большой театр. Но всё же вы должны значительно больше внимания уделять лечению». А я на самом деле не могу оставлять труппу надолго. Насчёт сроков ни я не задаю вопросов, ни доктора не говорят о том, когда и как могло бы произойти восстановление зрения. Потому что большинство тех положительных прогнозов, которые были, не оправдались. Более того, вместо обещанного прогресса наступало ухудшение. Однозначно сегодня можно сказать одно: повреждение глаз было слишком серьёзным. Особенно правого. Но и с одним левым я могу жить и трудиться. Если всё будет, как сейчас, то, надеюсь, уровень зрения поднимется ещё выше. Пока я живу верой в то, что всё будет именно так.
— Детей в балет отдадите?
М.П.: Все возлагают надежды на маленького Серёжу. Мы думаем: может быть, и правда отдать его в балет? А Саше нравится больше петь. Кстати, наш сын вместе с группой «Непоседы» принимал участие в юбилейном концерте «Аргументов и фактов».
