С профессором Николаем Винокуровым, ироничным человеком и известным на весь мир учёным, мы договорились до того, что науке лучше при тоталитаризме. А сама наука - роскошь. Можно ли без неё обойтись?
| Досье | |
|---|---|
| Николай Винокуров, заведующий лабораторией Института ядерной физики им. Г. И. Будкера Сибирского отделения РАН, доктор физических наук, профессор, обладатель Госпремии в области науки и техники за достижения в разработке и создании лазеров на свободных электронах. | |
«АиФ»: - Николай Александрович, почему вообще кто-то продолжает работать в новосибирском Академгородке? Климат хуже, чем где-нибудь в Кремниевой долине, жизнь небогатая...
Н.В.: - Комфорта меньше - научным сотрудникам, особенно молодым, просто не хватает зарплаты на покупку квартиры. Но возможностей для самореализации, мне кажется, больше. По крайней мере, в нашем Институте ядерной физики им. Г. И. Будкера. Главным в любую эпоху был интерес к науке, к знаниям. После советских успехов в атомном и космическом проектах престиж науки был на невероятной высоте. Но, кстати, и наука, и советская экономика начали топтаться на месте задолго до того, как развалился Союз. «Социализм с человеческим лицом» оказался вязким промежуточным состоянием между тоталитарным режимом и свободной экономикой. Жизнь стала хуже? Она стала другой. Но тепличных условий нет нигде. Лет двадцать назад в Штатах заглохла идея построить мощный ускоритель частиц. Политики не смогли объяснить избирателям, зачем тратить огромные деньги на бесполезную в хозяйстве вещь. В демократическом обществе трудно убедить людей скинуться на строительство пирамиды Хеопса.
«АиФ»: - То есть больше толку, когда: «Товарищ Винокуров, либо через полгода у нас будет лазер, чтобы сбивать спутники-шпионы, либо мы вас расстреляем»?
Н.В.: - По крайней мере, если задачу ставили, на её выполнение бросали все средства и спрашивали за результат. Через «расстреляем» мы бы, возможно, уже сделали такой лазер (смеётся). Кстати, американцы сейчас испытывают мобильные лазеры. Но зачем это нужно, будет ли это эффективно, сколько это будет стоить?
«АиФ»: - Не обидно, что исследования лучше всего идут в России, а DVD-проигрыватели и другая техника, где используются лазерные технологии, выпускаются в других странах?
Н.В.: - От фундаментальных исследований, которыми занимаются научные институты, до серийных образцов техники - большая дистанция. Исследователь ищёт что-то неизведанное. А «внедренец» должен на основе нового научного эффекта сделать простой прибор для потребителя.
Понятно, что проект наукограда «Сколково» появился как раз от желания преодолеть в России ту самую дистанцию от открытия до товара. Будет здорово, если удастся сделать «внедренческий центр», привлечь частные инвестиции. Но к фундаментальной науке это отношения не имеет. От её достижений может и не быть никакой практической отдачи. Поэтому фундаментальная наука везде финансируется государством. Или государствами вскладчину, как Большой адронный коллайдер. Наука - это роскошь. Вы и не заметите, если закроют, например, наш или какой-нибудь другой научный институт.
«АиФ»: - Есть ли успешные страны, которые не тратятся на эту «роскошь»?
Н.В.: - Похоже, нет. Однако одна из крайних, но возможных стратегий - она обсуждалась в том числе в Штатах - держать исследования «под парами». Но если в какой-то области намечается прорыв, вливать в неё огромные деньги, чтобы догнать и перегнать. Стратегия спорная. Но правда и то, что в современной науке нет границ и железных дверей. Нельзя утаить новый научный эффект, а потом вдруг сразить наповал всех, внедрив в производство принципиально новый химический процесс, например. Зная историю исследований, остальные его повторят через полгода. Если же какие-то исследования секретят в зародыше, это первый признак, что мы имеем дело с шарлатанством.
Кто мешает работать российским ученым? 
Зубная паста с нанотехнологиями: российские учёные сделали революционное открытие 
