Юлия Колесниченко: Плюс закон. Минус дети

И президент, и правительство одобрили этот документ, явно считая его исчерпывающим комплексом мер по защите сирот и облегчению процедуры усыновления. В законе много пунктов. Какие-то из них полезны. Какие-то не очень. А один отнимает последний шанс на семью и нормальную жизнь у многих-многих детей.

Я специально не писала об этом законе раньше. Мне всё же верилось, что тот роковой пункт вкрался в него по недомыслию чиновников. И что они успеют опомниться и исключить его. Ведь, в отличие от «людоедского закона», этот вроде далёк от политики. Но прошло два месяца, а законотворческая машина так и не дала обратного хода, идя безжалостным катком по судьбам детей и родителей.

Её зовут Наташа. А я про себя зову её «наш Аист». Потому что, если бы не она, я, наверное, никогда бы не встретила своего младшего ребёнка. Сейчас об этом даже страшно подумать… С Наташей я познакомилась несколько лет назад в Школе приёмных родителей. Очень молодая, спортивная, красивая. На занятиях мы больше слушали и спрашивали, чем рассказывали о себе. Поэтому всё, что я успела узнать о Наташе, это то, что она фотограф-волонтёр в фонде, занимающемся судьбой детей-сирот. И что она уже знает девочку, которую собирается удочерить. Запомнилось, как она сказала про неё, улыбаясь, «вот запала в сердце и не смогла забыть, просто поняла, что это — моё». Потом мы закончили Школу. И в следующий раз Наташу я нашла уже после того, как собрала все документы и получила разрешение стать приёмным родителем. До этого я строго-настрого запретила себе смотреть детей в базе и влюбляться по фотографиям, потому что сразу решила: выбирать не буду, постараюсь взять того, у кого меньше шансов. И вот со всеми документами на руках я позвонила Наташе — как более опытному человеку — спросила: куда идти за ребёнком? И именно благодаря ей попала на сайт www.opekaweb.ru, открыла первую страницу, прямо сверху увидела своего будущего сына — и через полтора месяца привезла его домой.

Наташа в это время уже была мамой Олечки. Той самой, раз и навсегда запавшей ей в сердце. Потом мы, закрутившись с детьми, редко общались. Но я время от времени посылала Наташе фотографии моего на глазах меняющегося сынишки. Узнавала, что её Оля растёт, ходит в детский сад, поступила в школу. А потом у Оли появилась младшая сестрёнка — Наташа родила девочку. Такая вот счастливая семья — одна из многих. А недавно Наташа с мужем приняли решение взять ещё одного ребёнка. Собрали все документы — про поездки за справками по всем диспансерам с маленьким ребёнком на руках Наташа предпочитает даже не вспоминать, — всё приготовили… И не успели. Ведь это было в начале июля. А 2 июля 2013 года президент Владимир Путин подписал тот самый федеральный закон № 167. Дума приняла этот закон ещё на неделю раньше. 3 июля, как мы уже знаем, он вступил в силу.

Бессмысленный и беспощадный

Есть в этом законе пункт, по которому в праве усыновить ребёнка теперь отказано не только лицам, которые не могут это делать, по мнению чиновников, по состоянию здоровья, но также и тем, «которые совместно проживают в жилом помещении с лицами, страдающими заболеваниями, представляющими опасность для окружающих». Перечень заболеваний, представляющих опасность для окружающих, установлен Правительством РФ. В него входят туберкулёз, холера, чума, сибирская язва, инфекции, передающиеся половым путем, а также ВИЧ и гепатит. Приёмные родители сразу поняли, что это означает, — видимо, в отличие от чиновников. Например, что, если ты уже усыновил ребёнка с ВИЧ или гепатитом, ты больше не сможешь никого усыновить — даже сироту с таким же диагнозом, даже родного брата или сестру своего ребёнка. Ведь с тобой проживает человек с «опасным» диагнозом.

Старшая дочка Наташи ВИЧ-положительная. Когда Наташа только познакомилась с ней и впервые услышала диагноз, она почти ничего о нём не знала. Но признаётся, что страха особого не было — «диагноз, как диагноз — тем более, надо скорее забрать». Теперь же, зная о ВИЧ всё, они с мужем ещё острее понимают — этим детям необходимо помочь. Ведь они могут быть счастливы, могут жить обычной жизнью, учиться, заниматься спортом или музыкой, путешествовать, дружить, иметь увлечения. А позже — работать, жениться и даже родить своих — здоровых! — детей. Всё, что для этого надо, — забота близких, своевременные анализы крови и регулярный приём лекарств. «Два раза в день, каждые 12 часов, дочке надо пить специальное противовирусное средство, три таблетки. Для малышей они выпускаются в жидкой форме. Перерыв большой, поэтому ни в детский сад, ни в школу лекарства давать и волноваться, выпила ли, не приходится. Ну, и ещё раз в полгода нужно ездить в ВИЧ-центр и сдавать кровь. В остальном такая же жизнь, как у всех. По крайней мере, уж точно ничем не отличается от жизни ребёнка, например, с диабетом — тот же регулярный приём лекарств. Только от диабетиков никто не шарахается, как от наших «плюсиков». А ведь этим вирусом, так же как и диабетом, нельзя заразиться, играя в общие игрушки, обнимаясь или кусая одно яблоко».

Поэтому и третий ребёнок, который должен был появиться в их семье, тоже имел диагноз ВИЧ. «Здоровых, мы надеялись, и без нас разберут. А ВИЧ по-прежнему многих пугает. Просто потому, что люди о нём ничего не знают — да и знать особо не хотят». К сожалению, не хотели о нём ничего знать и чиновники, составляющие закон. И ребёнок, на которого уже были собраны документы, так и не попал в Наташину семью, став этим летом сиротой во второй раз.

Почему можно усыновить «ребёнка с диагнозом» к здоровому — и нельзя наоборот? Почему ты лишён права взять второго ребёнка с таким же диагнозом, если у тебя уже есть один и ты знаешь, как его лечить? Почему нельзя усыновить детей, уже находящихся у тебя под опекой, если хотя бы один из них имеет ВИЧ или гепатит? Почему тебе теперь надо заставить пройти медицинский осмотр всех, прописанных с тобой в квартире (особенно актуально для коммуналок), чтобы стать приёмным родителем? Если даже ты сам этот сбор медсправок и печатей не можешь вспомнить без содрогания? Где логика? Где упрощение процедуры усыновления? И как это вообще возможно?

Вы их даже не представляете

Помните популярный слоган первых митингов — «Вы нас даже не представляете»? Государственные мужи, судя по всему, по-прежнему не представляют себе ни детей-сирот, ни приёмных родителей, ни заболевания, ни лечение… Им, похоже, и в голову не приходит, что ни гепатит, ни ВИЧ не передаются в быту — при соблюдении элементарных правил. Что человек с такими диагнозами не должен есть из отдельной посуды или жить в марлевой повязке. Что данные заболевания давно не являются признаком асоциального образа жизни. Что людей с ними мы ежедневно встречаем в метро, в офисах, в магазинах, в кафе. Что они есть среди наших знакомых. Что дети с ВИЧ и гепатитом в детских домах проживают вместе со всеми остальными, а воспитываясь в семье, ходят в обычные школы и детские сады — при этом их право не раскрывать диагноз охраняется государством.

Должно, кстати, государство охранять и другие права каждого ребёнка — право на защиту от дискриминации (статья 2 Конвенции о правах ребёнка), право жить с родителями (статья 9), а в случае усыновления — право на наилучшую заботу (статья 21). Все эти права правительство и глава государства нарушили одним росчерком пера — подписав тот самый закон. Ведь теперь дети с непопулярными диагнозами — и так, к сожалению, имеющие весьма небольшой шанс на семью — и вовсе его теряют. Потому что даже те приёмные родители, которые были готовы усыновить такого ребёнка, теперь ещё десять раз подумают — ведь он будет их последним. И поправьте меня, если это не дискриминация — и детей, и взрослых.

А ведь ещё совсем недавно, весной этого года, речь шла о том, чтобы разрешить взрослым с диагнозами ВИЧ и гепатит становиться усыновителями и опекунами. Об этом говорили и в Минздраве, и в пресс-службе Ольги Голодец. Но, как это часто бывает, благие намерения обернулись дорогой в ад.

Крик души

Наташа, как и многие приёмные родители, старается не терять надежду. Она по-прежнему верит, что чиновники опомнятся и уберут из закона пункт, запрещающий ей снова стать мамой. Она надеется, что её третий ребёнок тоже сможет попасть домой. Она, как и другие, готова обращаться во все инстанции и к каждому из вас с просьбой: пожалуйста, не отнимайте будущее у этих детей только потому, что вам так спокойнее. Это ошибочно и жестоко. Не заставляйте обычных ребят с сохранным интеллектом отправляться в специальные сиротские учреждения для детей с нарушением развития — а ведь именно туда обычно попадают после дома ребёнка малыши с ВИЧ. Просто потому, что ВИЧ — основание для получения детской инвалидности. А дети с разными типами инвалидности традиционно собираются в так называемые коррекционные детдома — и кто там будет разбираться, у кого из них какие потребности…

Сколько людей думают так же, можно увидеть, прочитав обращение приёмных родителей к Светлане Агапитовой, уполномоченному по правам ребёнка в Санкт-Петербурге. За первые же сутки под ним появилось более 600 подписей, а вскоре их количество увеличилось в несколько раз. И хочется верить, что эти люди всё-таки будут услышаны. По крайней мере, Светлана Агапитова первой из чиновников — а отчаявшиеся приёмные родители направляли обращения и Дмитрию Медведеву, и Павлу Астахову, и другим — заявила: «Я согласна с позицией авторов письма и считаю, что данные нормы нарушают гарантированное Конституцией РФ и Конвенцией о правах ребёнка ООН право на защиту от необоснованной дискриминации, независимо от состояния здоровья… Свои предложения по изменению отдельных пунктов 167-ФЗ я направила заместителю председателя Госдумы Людмиле Шевцовой, председателю Комитета СФ по науке, образованию, культуре и информационной политике Зинаиде Драгункиной, а также вице-спикеру Сергею Неверову. Надеюсь, что «крик души» более полутора тысяч родителей не останется незамеченным…».

Что же, будем надеяться вместе. Или кричать ещё громче.

 Мнение автора может не совпадать с позицией редакции