На самом же деле первая берестяная грамота, которую нашли на территории нашей страны, особого научного переворота не произвела. О ней вообще не любят вспоминать. Потому что, во-первых, она ордынская, то есть принадлежала тем самым ребятам, которые устроили на Руси почти трёхсотлетнюю весёлую жизнь под названием «татаро-монгольское иго». Во-вторых, написана на уйгурском языке. Ну и обстоятельства находки подкачали - обнаружили её случайно при рытье силосной ямы. Было это в 1930 г. под Саратовом.
20 лет ожидания
То, что произошло на Неревском раскопе Новгорода в 1951 г., тоже можно назвать случайностью. Работы вели уже две недели, и, по свидетельству академика Валентина Янина, который принимал в них участие, находок было маловато. Да и вообще полевой сезон того года был окрашен в мрачные тона. Предполагалось, что это последний регулярный раскоп. Дескать, Новгород - обычный средневековый город, чего его зря ковырять и переводить народные деньги - и без раскопок всё известно…
Если бы не внимательность работницы-землекопа Нины Акуловой, так бы всё и произошло. Но, достав из щели деревянной мостовой XIV столетия грязный свиток бересты, она заметила на нём что-то похожее на буквы. Позвала начальника участка Гайду Авдусину. Та, поняв, в чём дело, потеряла дар речи и смогла лишь бессвязными звуками привлечь внимание руководителя экспедиции Артемия Арциховского. Он же вообще в течение нескольких минут не мог ничего произнести. И лишь отдышавшись, нашёл силы на две фразы: «Премия - сто рублей!» А после короткой паузы: «Я этой находки ждал двадцать лет!» С тех пор 26 июля отмечается в экспедиции, а с этого года и во всей Новгородской области как День бересты.
Сразу после этой находки в новгородской археологии начался переворот. Особенно если вспомнить, какой период переживала страна. Борьба с космополитизмом и низкопоклонством перед Западом, погоня за отечественными приоритетами во всех областях культуры, техники и науки. И тут - поистине царский подарок от новгородской экспедиции. Оказывается, древние славяне, которых на том самом Западе считали неграмотным быдлом, этак вот запросто обменивались письмами. Отзвук того изумления можно обнаружить даже сейчас. Во время визита академика Янина в Швецию в 90-е годы одна из газет вышла с горьким заголовком - «Когда наши предки вырезали руны, новгородцы уже писали письма». Ну а тогда финансы в экспедицию пошли мощным потоком. Да и самих грамот в первом же сезоне нашли десять штук. Всего же на данный момент найдено 1015 берестяных грамот.
Дважды переворот?
О перевороте, который совершили берестяные грамоты в изучении истории, мы, как правило, узнаём из школьных учебников, где он описывается примерно так: «Новый источник дал возможность пересмотреть многие моменты в культурной и экономической жизни наших предков». Иными словами, унылая тоска. Ну да, ну переворот, это прекрасно, наука, все дела…
Если дать себе труд взглянуть на эти самые «новые источники» чуть-чуть иначе, то шаблон восприятия разорвётся в мелкие клочья. Прежде всего от осознания простого факта - люди, которые писали эти грамоты, были абсолютно такими же, как мы. Причём во всём. Даже в такой «низменной» области, как «рассуждения, чего бы покушать». Взять хоть грамоту № 842: «Вот мы послали 16 лукошек мёда, а масла три горшка. А в среду две свиньи и колбасу». Не знаю, кому как, но мне больше всего положительных эмоций доставляет последнее слово в этой грамоте. Дело в том, что это вообще первое упоминание в русском языке и в русской истории вожделенного многими продукта, и сделано оно в XII столетии! Кстати, как выяснили лингвисты, само слово «кълъбасоу» является исконно славянским, а его ближайшие родственники - «колобаха» и, внимание (!), «колобок».
Что касается материй более возвышенных, чем колбаса, то с этим тоже всё в порядке. Можно восхищаться довольно изысканным слогом барышни рубежа XI и XII веков, которая написала грамоту № 752: «Я посылала к тебе трижды. Что за зло ты против меня имеешь, что ко мне не приходил? А я к тебе относилась как к брату! А тебе, я вижу, это не любо. Если бы тебе было любо, то ты бы вырвался из-под людских глаз и пришёл. Может быть, я тебя по своему неразумию задела, но если ты начнёшь надо мною насмехаться, то суди тебя Бог». Некоторые современные барышни, работающие в Новгородской экспедиции, считают эту грамоту чуть ли не самой главной среди всех остальных. Мужикам же ближе лапидарный текст грамоты № 566: «Будь в субботу ко ржи или подай весть». О том, что происходит после свидания «во ржи», говорит грамота № 377: «Пойди за меня. Я тебя хочу, а ты меня». То, что эту бересту нашли во время рытья котлована под Дворец бракосочетания, добавляет многозначительности.
Впрочем, сейчас всё не так радужно, как могло бы показаться. В нынешнем полевом сезоне пока не нашли ни одной грамоты, но это полбеды. «В принципе вся новгородская археология превратилась в погоню за грамотами, - поделился с нами один из сотрудников экспедиции. - По сути, продолжается эйфория пятидесятых годов, наука движется по инерции от того мощного толчка. Однако береста иной раз ставит больше вопросов, чем даёт ответов. Как ни парадоксально звучит, но, если бы не было грамот, мы гораздо больше знали бы о материальной культуре древнего Новгорода. В своё время эта действительно уникальная находка спасла экспедицию и сделала её «номером раз» среди других занимающихся Древней Русью. Сейчас же мы, можно сказать, растём только количественно. Если в ближайшие годы не произойдёт что-то сравнимое по значимости с находками в том далёком 1951 г., боюсь, рост может смениться застоем и даже упадком».
Проклятье Тутанхамона. Чем фараон Египта обязан археологам? 
Господин Ртуть, он же Вундеркинд. Илья Мечников ставил опыты на себе 
Физиология чуда. Почему академика Павлова травили на родине 
Царская месть. Как в Европе запомнили Великое Посольство Петра I 
Великан или дракон? Кем на самом деле был легендарный богатырь Святогор 
