Продолжение. Начало в «AиФ» № 6
«Это те самые охотники за головами?» - переспросил я проводников. «Да-да, - заверили они, - те самые!» Мыслей было две: либо это заговор и меня разыгрывают, водят за нос, либо за время после выхода фильма о кровожадных каннибалах его герои успели цивилизоваться. Где-то я слышал, что индонезийское правительство ведёт целенаправленную политику по гуманизации общественной жизни. Но можно ли так быстро перековать бывших людоедов в добропорядочных избирателей?
Такие ощущения испытал на краю Индонезии известный путешественник и писатель, руководитель объединения «Космопоиск» Вадим Чернобров. За 8 лет до описываемых событий он увидел документальный фильм «Охотники за головами. Остров в океане», герои которого, жители «деревни людоедов» на о. Ниас в Индийском океане, продолжали жить в каменном веке и коллекционировали черепа. И вот мы на том самом острове.
Боги в портянках
Мимо мелькали небогатые посёлки. Индонезийская деревня - два ряда домов справа и слева от дороги. Вокруг горы, места для жилья не хватает. Дома островитян - хлипкие строения из штакетника с соломенной крышей, насквозь продуваемые ветром, типа наших сараев. Единственная крупная примета цивилизации - спутниковые тарелки. В отличие от наших все они не цельнометаллические, а сетчатые и смотрят строго в зенит - на спутники, висящие над экватором. Аборигены не ходят в кино, а собираются по 20-30 человек у одного телевизора. Поход к соседу «на телик» - не просто развлечение, а некое почти сакральное действо, вызывающее чувство единения.
Вот и ещё одна, с виду ничем не примечательная деревня. Мы бы так и миновали её, но один из наших проводников-туземцев сказал, показывая на местных: «Это племя охотников за головами». И не с ехидцей, а с придыханием и, может быть, даже со страхом. Водитель при этих словах прибавил газу. И вдруг за секунды, а больше времени и не было, в памяти всплыло воспоминание о фильме про остров людоедов на экваторе. Я закричал: «Давайте остановимся! Надо прогуляться!» Водитель затормозил, хотя и посмотрел на меня с опаской. И он, и мои провожатые согласились «прогуляться» без особой радости.
Деревня в несколько десятков домов оказалась невелика. Между строениями возвышались каменные бабы-мегалиты - древние истуканы, изображающие то ли людей, то ли богов. Сейчас индонезийцы не испытывают к ним особого пиетета и почтения: сушат на них свои портянки, одежду, короче, используют так же, как и наши хозяйки, которые развешивают бельё на верёвках. Только вместо этого просто набрасывают исподнее на раскалённый от солнца камень. Больше смотреть было не на что, кроме двух продуктовых магазинчиков-киосков. Во дворах стояли мотоциклы. Имелось электричество - между крышами тянулись провода.
В магазинах кроме незатейливой еды продавались необычные конфеты со странным горьким вкусом. А на обёртке - череп с костями. Одну из них я разжевал, но так и не доел. Ещё деталь: за спиной у торговца за прилавком висел большой и, кстати, единственный в магазине плакат - с портретом бен Ладена. Очевидно, в пику американцам.
Навстречу попадались очень доброжелательные люди. Как и везде в индонезийской провинции, завидев чужака, они моментально бросали свои дела и смотрели на пришельца во все глаза. Тут же вокруг - стайка детей. И все кричат: «Уайт мистер!» («Белый мистер!») - и что-то ещё лопочут по-своему. Их всё это веселит, они улыбаются и кричат. А о чём? Не знаю. Может быть, конечно, они кричат: «Какой вкусный белый мистер!» Судя по их реакции и выражениям лиц, меня пока что не ждали какие-то кровожадные последствия. Правда, потом индонезийцы, которым я рассказывал об этой поездке, говорили: «Счастье, что ты оказался там днём, а не ночью!» А неискушённым аборигенам, конечно, было приятно, что белый мистер, который в кои-то веки приехал в их края, интересуется местными прелестями. Они тут же стали стаскивать одёжки со своих богов, чтобы не опозориться перед приезжим.
Крюки для черепов
С каждой минутой поведение островитян становилось всё сердечнее. Окончательно я подкупил их, когда стал снимать происходящее на цифровую камеру: оказалось, что жители этой деревни впервые увидели электронный фотоаппарат с дисплеем. Когда после съёмки на экранчике появлялись их довольные физиономии, следовала просто буря эмоций.
Как только туземцы слышали щелчок затвора, они срывались с места, обегали меня со всех сторон и, как в зрительном зале, высматривали, что получилось. Орали, радовались и просили повторить снова…
Вдруг я вспомнил страшные рассказы о дикарях, которые когда-то, кстати, в этих же местах так же встречали первых фотографов и убивали их, потому что считали, что те, фотографируя людей, похищают у них душу. В воздухе запахло жареным… Однако на лицах я видел искренний интерес и восхищение и успокаивался.
Знаками я напросился зайти в гости в одну из хижин. Хозяева с радостью согласились. Внутри жилище оказалось почти пустым: никакой мебели, земляной пол, циновки, вместо потолка стропила. Но одна деталь меня поразила. Туземцы спали на циновках, используя в качестве спальных мешков... пластиковые пакеты для трупов, которые после цунами в большом количестве завезли в Индонезию американцы. Бережливым индонезийцам показалось слишком расточительным тратить такие хорошие, добротные мешки для похорон и закапывать их в землю.
И вдруг вижу на одной из стен - длинный ряд деревянных крюков, на которых развешаны человеческие челюсти. А над ним - другой ряд таких же крюков, но пустых. Может быть, когда-то на них висели и черепа? Спросить об этом туземцев впрямую я не рискнул.
Каннибалы на съёмках
Не в силах разрешить загадку таинственной деревни, я пристал к ним с вопросом: являются ли они настоящими охотниками за головами? Ответ был однозначен: «Конечно да!» - «А на других островах?» - «Нет, - твердили они не без гордости, - охотники за головами - только мы». Они читали в моих глазах недоверие и не могли понять: ну что ещё ему надо, этому белому мистеру, чего он привязался? В конце концов я рассказал им о фильме: «Может, это были вы?» Но герои кинокартины о деревне людоедов бегали по джунглям почти голые, жили в шалашах, охотились с луком и стрелами. А эти - в потёртых джинсах и футболках…
На меня смотрели с недоумением. Примерно так, как я сам взирал бы на иностранца, который остановил бы меня на Красной площади и уверял бы, что настоящие русские, он же видел это в фильме, ездят на тройках с матрёшками и пасут медведей: в одной руке шашка, а в другой самовар. И я бы также смеялся над ним и, может быть, тоже называл бы его белым мистером… И вдруг кого-то из туземцев осенило: «Да, точно!» И он залопотал, захлёбываясь от эмоций: «А помните, мужики, как к нам приезжал другой белый мистер и уговаривал нас изобразить дикарей в фильме о людоедах?» Все сразу обрадовались и закивали головами: у них сразу отлегло от сердца, что я не безумец.
На аборигенов нахлынули приятные воспоминания. Было видно: всё, что они рассказывают, доставляет им величайшее удовольствие, потому что для них это было действительно яркое событие в рутине будничной жизни… Поначалу они отказывались сниматься в кино: мол, мы - цивилизованные люди. Но настойчивый кинорежиссёр подкупил их своей простотой и энтузиазмом, а может быть, и не только им. Они втянулись в эту как бы игру, похожую на нашу зарницу или казаков-разбойников, и отнеслись к ней как к весёлому карнавалу. Что называется, почему бы и не подурачиться?
Мужики обрядились в пальмовые листья и набедренные повязки, соорудили на окраине несколько шалашей и с песнями, плясками, прибаутками стали «охотиться». А чтобы получше изобразить сцены охоты, притащили в джунгли домашнюю свинью. Индонезийские хрюшки в отличие от наших покрыты коричневой шерстью и похожи на диких. Свинью привязали к пальме и стали стрелять в неё из луков - но долго, очень долго не могли даже попасть. Когда же животное наконец было всё-таки убито и зажарено, на ужин созвали всю деревню. Получился эдакий развесёлый вечер воспоминаний с шашлыками и пальмовым вином…
С сожалением закончив свой рассказ, аборигены обратились ко мне с вопросом и радостным предложением: не приехал ли белый мистер повторить этот замечательный фестиваль? Не хочет ли он, чтобы они снова зажгли в буквальном смысле слова? Я помахал им рукой - уже из джипа.
Заметки путешественника. Как я жил в деревне охотников за головами 
Ирэн Булатова: Учи таджикский! 
Елизавета Глинка: Не бросай меня 
