Священнодействие начинается непременно на заре, и остракизму будет предан тот, кто станет ныть: мол, не дают выспаться даже в субботу. «Сейчас все грибы до нас соберут!» - увещевают охотники. Может быть, вам покажется странным, но для меня грибы и их поиск – самый истинный, самый очищенный от пены дней способ ощутить, что живёшь на планете Земля. Когда приятели-грибники разбредаются в разные стороны, и ты остаешься один на один с сырым шоколадом листьев, хрустким валежником и «перспективным» детским садом из ельника, в голову приходят только самые простые мысли. Что всё это было миллионы лет назад, да так и останется. Не асфальт, не стекло и не бетон – только лес, грибы и опавшая листва.
Но, отправляясь за грибами, никогда не чувствуешь себя одиноким. Неотступно с тобой страх потеряться, не пройти отборочный тур на выживание. И вот каждые пять минут люди, которые годами цеплялись к словам и ссорились из-за каждой невымытой кружки, аукают друг другу отчаянно и нежно.
Не помню, когда я впервые попала в лес, но доподлинно известно, что свой первый гриб я нашла в два года, в Лосином Острове. То был подберёзовик. Я обожала эту историю и заставляла родителей пересказывать её снова и снова, как иные дети сотни раз требуют на бис «Курочку Рябу» и «Репку».
Сама я помню себя в роли отчаянного грибника уже лет в 6-7. Мы с братом осваиваем заболоченный березняк где-то в районе южного Подмосковья, прыгая с кочки на кочку. Брат ловчее и проворнее, я отстаю и чуть не плачу, ведь сейчас он соберёт все мои боровики! Но вот один неверный шаг, и пацан растеряно смотрит, как его синий резиновый сапог одиноко тонет у слишком быстро покинутой кочки. Мы гогочем, и сестрица Алёнушка (то есть я) спасает и добра молодца, и его обувку.
Зато ножам, которыми полагалось срезать грибы, особенно благородные – белые, подберёзовики и подосиновики, - не везло куда больше. Обычно у нас был один на двоих – кухонный ножик с ручкой, обмотанной синей изолентой. Если холодного оружия не было у меня, приходилось отщипывать сыроежки пальцами, но стоило найти что-то стоящее, как я непременно издавала вопль, полный плохо скрываемого торжества: «Нооооожик!!!!»
Конечно, брат никогда не расставался с колюще-режущим предметом добровольно и обязательно уточнял: «Чиивооооо у тибяаааа!» - здесь уже не очень качественно скрывались недоверие и мужское превосходство. «Падасииинавиииик!!! – орала я, - Двааааа!»
Часто мы неслись друг к другу через канавы и бурелом, не замечая заноз и царапин, чтобы посмотреть, как в траве, у пня или под нагло зеленеющей, несмотря на осень ёлкой, сидят два крепеньких пузатых гриба-неразлучника.
«Срезай глубже! Дай я!» Но кто же даст срезать свой гриб? Когда трофей оказывался в корзине, следовал рассказ триумфатора: «А я иду… И даже не заметила сначала… Смотрю - а рядом-то второй!»
По олимпийской системе нож оставался у того, кому чаще попадались «благородные» грибы. Но если удача сопутствовала обоим, прибор приходилось кидать (видела бы бабушка!). Сколько раз после другого такого «удачного» метания мы не могли найти «кинжал»! Потому дедушка и снабдил пластмассовую ручку синей изолентой…
Поход за грибами каждый раз был приключением. Как мы ждали родителей каждые летние выходные, чтобы отправиться в лес вместе и показать себя во всей красе – грибником международного класса!
Чистить грибы нас не заставляли никогда, так что я до последнего воскресенья (суп из белых, жаркое из подореховиков с картошкой и обработка полутора вёдер свинушек) не представляла себе, что за испытание ждало бабушку всякий раз, после многокилометрового марш-броска по лесу. Впрочем, однажды и бабушка дала нам понюхать пороху. Будучи истиной дамой, не выходящей из дома не припудрив нос и не накрасив губы, за городом она менялась. Вспоминала, что отец её служил лесничим, и она сама провела в лесу первые 14 лет своей жизни. А мама (то есть наша прабабушка) каждое утро обходила опушку перед домом и на всю большую семью жарила «яишню» с опятами.
Наверное, потому грибов в нашей семье никогда не солили и не мариновали. Благородный гриб мыли, резали и сушили, нанизав на ниточку – зимой можно было уткнуться в эти грибные бусы носом и представить, что на дворе опять теплынь и каникулы. Сыроежки и лисички бабушка жарила с картошкой. Это была самая вкусная еда, которую я когда-либо пробовала за всю свою жизнь. За добавку с заскорузлой от нерафинированности пищи и времени чугунной сковороды мы едва не дрались.
Никаких других сверх упомянутых грибов мы не брали. Хотя, конечно, знали наперечёт – и молочные на разломе рыжики, и валуи со склизкой шапкой, и грузди. Из «запрещённых» грибов особенно нас с братом влекли свинушки, которых местные величали и свиными ушами, и дуньками, и дарьЮшками, и дарьиными губами. Но подкосили нас не они, а опята. Бабушка хоть каждый раз и повторяла нам, как отличить ложный гриб от настоящего, видимо, обманулась сама. И после роскошного ужина мы полегли с таким отравлением, что будь в тот раз наши корзинки побольше, не писать мне сейчас этих строк. К счастью, на следующий день у моего отца случился выходной, и он приехал проведать дачников. Все благополучно спаслись и даже страсти к грибам не утратили…
Дай нашему человеку лес – и он первым делом пойдёт искать в нём грибы. Гулять будет, инстинктивно опуская глаза долу… Мы с переменным успехом обнаруживали подножный корм по всему континенту – от сопок Монголии до аккуратных сосновых рощ Финляндии. Одно из самых больших потрясений я испытала, когда именно финский лесник чистосердечно признался, что на своей территории знает все грибы наперечёт. Но не берёт их – зачем?
Согласитесь, при такой постановке вопроса, его и на русский-то толком не переведёшь!
Александр Фишман представляет АиФ №13 от 30.03.2011 
Приют в палатке: православные активисты помогают бездомным в центре Перми 
За кулисами Ялтинской конференции: «Рузвельт влюбился в наши щи» 
Слёзы и пряники. Как живёт российское село? 
