Такой день наступит совсем скоро, уверены российские ортопеды и предлагают пациенту ХХI века самые современные технологии.
Наш собеседник – заведующий отделением эндопротезирования крупных суставов ЦИТО им. Н. Н. Приорова, доктор медицинских наук, профессор Николай Загородний.
Досадный перекос
«AиФ»: Николай Васильевич, почему в последнее время возник такой интерес к эндопротезированию?
Николай Загородний: Потому что планета стареет. Чем старше люди, тем больше у них травм и заболеваний опорно-двигательного аппарата, поэтому потребность в работе моих коллег колоссальная.
«AиФ»: А вам не обидно, что знаменитые россияне, фигуристы, например, едут чинить суставы за рубеж?
Н. З.: Обидно, но это объяснимо. Сейчас в мире выполняется около 1,5 миллиона эндопротезирований тазобедренного сустава в год. В России ежегодно есть потребность в 250 тысячах подобных операций. Но сегодня в Москве их выполняется всего 15 тысяч, а по всей стране 45 тысяч, что в десять раз меньше, чем в США, Германии или Швейцарии.
Отстаем мы и в другом – в количестве так называемых ревизионных операций. Ведь протез, как и любой механизм, изнашивается с годами. Чтобы его заменить, нужна новая операция. В России на 9 первичных приходится 1 ревизионная операция. А в развитых странах, где эта методика широко используется, пропорция другая – 1:4 и даже 1:1. Недостаточно проводится у нас и операций по онкологическому протезированию, когда кость и сустав поражает опухоль, – всего 1,6%.
«AиФ»: Но ведь Россия была одним из пионеров эндопротезирования. Как получилось, что мы так отстали?
Н. З.: Действительно, еще в 1959 году наш профессор Константин Сиваш разработал тазобедренный эндопротез. Затем он предложил свои модели коленного и локтевого суставов. Их ставили многим пациентам в бывшем СССР. Хорошо известны они были и нашим коллегам за границей, где успешно их использовали.
В 80‑е годы у нас появились протезы нового поколения. Но делали их очень быстро, недостаточно апробировали, и материалы не были хорошо исследованы. В результате у пациентов появилось много осложнений – металл быстро разрушался от коррозии, ножки суставов ломались, полиэтилен изнашивался. Вот и получилось, что десятилетиями пациенты соглашались на установку только зарубежных моделей, да и врачи не хотели иметь дело с некачественными эндопротезами. До сих пор у нас только в 8–10% операций вживляют отечественные эндопротезы. В остальных – зарубежные.
Сделано в России
«AиФ»: Этот перекос можно изменить?
Н. З.: Уже есть перемены к лучшему. В последнее время количество операций резко увеличилось благодаря специальным государственным программам, выделению квот на лечение и целевых денег на закупку имплантатов.
Предложена и новая концепция в разработке и изготовлении эндопротезов. И за основу взяты именно отечественные исследования в области металловедения, химии, математического моделирования. ЦИТО совместно с Московским авиационно-технологическим институтом имени Циолковского создал специальный инженерно-медицинский центр, который наладил производство новых эндопротезов и их испытания. Теперь наши изделия пользуются спросом не только в России и странах СНГ, но и в Европе, Америке и Азии.
Есть у нас и свои ноу-хау, которыми мы можем гордиться. В результате появились биологически и механически совместимые протезы, которые хорошо приживаются в организме. А компьютерное моделирование позволяет сделать точный математический прогноз: сколько лет этот эндопротез будет работать и когда выйдет из строя.
«AиФ»: А другие суставы можно заменить эндопротезами, сделанными в России?
Н. З.: Придуман коленный сустав. Наш эндопротез ничем не уступает зарубежным. Наоборот, есть такие случаи, когда на одной ноге у больного установлен зарубежный коленный эндопротез, а на другой – наш. И реабилитация идет быстрее с той стороны, где стоит отечественный. Поверьте, это не рекламное заявление, сравнение подтверждено медицинской статистикой.
А еще сейчас мы работаем над мини-эндопротезами, небольшими по размеру, но тем не менее полностью замещающими больные суставы. Такие уже есть у американцев – вскоре мы противопоставим им свои, отечественные.
Операция «Реабилитация»
«AиФ»: Многих пациентов страшит операция. Рассказывают, что она происходит с участием фрезы, молотка, гаечного ключа и цемента…
Н. З.: Именно с такими инструментами и материалами и работает эндопротезист. Только представьте себе, что все это делается в помещении, с чистотой которого может сравниться лишь кардиохирургическая операционная. Для того чтобы избежать инфицирования сустава, хирурги работают в скафандрах с автономными системами жизнеобеспечения. Ведь нагноение в области эндопротеза нельзя сравнить даже с подобной проблемой в брюшной полости. Последняя все же сопротивляется инфекции, а сустав «молчит». Если микроб попадает на имплантат, к нему невозможно подобраться никакими антибиотиками. И иммунная система не позволяет убрать эту инфекцию. Поэтому одно из перспективных направлений – операции через мини-доступы: хирург удаляет старый сустав и устанавливает новый, делая минимальный разрез в 6 см. Врач обходит крупные сосуды и, не повреждая мышц, проникает между ними. После такой операции пациент быстро восстанавливается. И уже через 5 дней может нормально ходить.
«AиФ»: А насколько быстро человек восстанавливается после обыкновенной операции по замене сустава?
Н. З.: Уже через месяц он может приступить к работе. Но здесь есть проблема – в России не налажена работа реабилитационных центров. На самом деле российские хирурги уже сейчас могут делать в год половину операций, в которых нуждается страна, если появятся достойные реабилитационные центры, а значит, уменьшится количество дней, которые больной проводит в ортопедическом отделении. Сегодня пациент лежит в больнице 15–16 дней, а достаточно восьми, после чего он должен перейти в центр реабилитации и уже там в течение месяца полностью восстановиться и вернуться к нормальной жизни. Так организован процесс во всех развитых странах. Сейчас у нас в стране работает всего один федеральный ортопедический центр эндопротезирования – в Чебоксарах. Когда будут построены еще 4–6, проблема будет решаться намного быстрее.
Без напряга
«AиФ»: Многим кажется, что проблемы с тазобедренным суставом – удел лишь пожилых женщин…
Н. З.: Не только. Факторами риска могут быть воспалительные и иммунные заболевания (ревматоидный артрит, системная красная волчанка, болезнь Бехтерева), травмы тазобедренного сустава, асептический некроз головки бедренной области, врожденная патология (и в первую очередь – дисплазия тазобедренных суставов, которую еще в роддоме выявляют у многих девочек).
«AиФ»: Что делать, чтобы не попасть к вам на хирургический стол? Как можно неприятные изменения в суставах затормозить?
Н. З.: Очень важно, когда у пациента появляются боли или какие-то проблемы с суставами, вовремя обратиться к врачу. Если человек жалуется на какие-то неприятные ощущения в суставе, если сам он замечает, что у него одна нога стала немножко короче другой, а посторонние обращают внимание, что он начинает хромать или у него изменилась походка, нужно срочно сделать рентгеновские исследования сустава. Уже по снимку можно заподозрить начальные явления остеоартроза. В это время с болезнью еще можно эффективно справиться, назначив сосудистые лекарства, улучшающие микроциркуляцию крови в этой области, физиотерапию и хондропротекторы – препараты, которые способствуют питанию хрящей. Но если уже наступают необратимые изменения в хряще – выраженный коксартроз, применение этих средств бесполезно, это трата времени и денег. Тогда нужна операция.
«AиФ»: А как поберечь суставы здоровому человеку?
Н. З.: Сбросить лишний вес (чаще всего больные, которые страдают заболеваниями суставов, это полные люди), отказаться от вредных привычек, не носить тяжести, не давать ногам чрезмерные нагрузки.
Главный онколог Москвы: «С современным оборудованием можно вылечить половину онкологических больных» 
Алгоритмы спасения. Как борются с инфарктом миокарда во Франции и в России 
Анна Бойко: «В лучевой терапии произошла настоящая революция» 
