Сама жизнь выдающегося французского писателя похожа на большой авантюрный роман. Взлеты, падения, трагедии, революции, любовь, политические интриги — в его судьбе было все. И еще более литературным кажется то, что через всю жизнь он пронес искреннюю любовь к России и мечту обязательно побывать в Оренбурге, откуда когда-то его предки эмигрировали во Францию.
Родился Дрюон в Париже вскоре после переезда его родителей и других родственников из России. Поначалу жизнь на новом месте складывалась весьма неплохо. Отец Мориса довольно быстро нашел себя в качестве актера и делал успешные шаги на этом поприще. Поэтому настоящим громом среди ясного неба для семьи стало то, что в возрасте 21 года он неожиданно покончил с собой. Почему это случилось? Что пошло не так? Что его надломило? Ответы на эти вопросы до сих пор остаются тайной за семью печатями.
Отца Морису фактически заменил его дядя Лазарь Кессель. Он был успешным писателем, журналистом, и, конечно, оказал огромное влияние на племенника в выборе профессии. А еще дядя с ранних лет рассказывал Дрюону о России, знакомил с русской культурой, литературой. Впоследствии писатель вспоминал, что наибольшее влияние на него оказали романы Льва Толстого. «Через его книги я открыл для себя такие уникальные литературные приемы, о которых раньше не слышал и нигде не встречал», — вспоминал Дрюон.
Морис Дрюон и Лазарь Кессель были не просто близкими родственниками. Они стали друзьями, соратниками, коллегами, которые, впрочем, никогда не ревновали к успехам друг друга. Они вместе участвовали во французском движении Сопротивления и даже сочинили для этих отчаянных смельчаков, бросивших вызов фашистам, гимн «Песни партизан», который стал настоящим хитом во всей Европе.
Морис Дрюон был уже всемирно известным писателем, когда впервые решился посетить Советский Союз. Страна, которую он во многом считал своей второй родиной и о которой так много слышал с самого раннего детства, тогда, в первый приезд произвела на него неоднозначное впечатление. Его искренне поразило, что его книги в СССР пользуются бешеной популярностью, переиздаются десятки раз миллионными тиражами. Но еще больше его поразило то, что при все этом его произведения являются весьма дефицитным товаром. Он даже не сразу поверил, что люди вынуждены собирать и сдавать макулатуру, чтобы иметь возможность заполучить его книгу. Но, несмотря ни на что, родина предков не испугала, не оттолкнула его, а, наоборот, захватила его душу еще больше. «Я видел вашу страну и при Хрущеве, и при Брежневе, и при Горбачеве, и при Путине... Я видел вашу страну разной, но мне всегда было в ней интересно!» — вспоминал писатель.
«Вернуться в конце пути в отеческие места — это венец жизни»
Однажды вместе со своей супругой Мадлен Дрюон решился проехать до Москвы путем Наполеона: через Брест, Минск, Смоленск... Но чаще всего он бывал в Санкт-Петербурге, который пленил его своей атмосферой и духом великой русской литературы. И, конечно, Дрюон не мог не посетить Ясную Поляну, чтобы прикоснуться к истории писателя, который так много ему дал, столь многому научил.
От родового гнезда до музея. Кто и как сохранял Ясную Поляну →
Единственная мечта, которую он не то не смог осуществить, не то побоялся это сделать, — это поездка в Оренбург. Он решился на эту поездку, когда ему уже исполнилось 85 лет. Для писателя это был очень волнительный и важный шаг.
В Оренбург член Французской академии прибыл в сопровождении французских журналистов. Иностранные корреспонденты тогда особо не скрывали своего разочарования от города. Они ожидали увидеть другую картинку, другой антураж. Но было удивительно то, насколько растроган и умилен был сам писатель. Для него это стало возвращением в прошлое своих родителей, в детство, наполненное рассказами своего дяди об этих местах. А вот для Оренбурга приезд Дрюона стал большим событием. Писателя завалили подарками, сувенирами. Дрюон великодушно благодарил, но было видно, что все эти подношения для него особого значения не имеют. Гораздо ценнее и важнее для него оказалась сорванная украдкой веточка с дерева, которое выросло на месте его отчего дома. «Возможно, молодые меня не поймут, но для человека, который прожил почти век, посетить родные места, в которых ты по иронии судьбы по-настоящему никогда и не был, — это венец жизни!» — признался тогда писатель.
