Жизнь — не театр
Полина Молоткова, «АиФ»: Г-н Хопкинс, в Украине вас лучше всего знают по роли Ганнибала Лектера. Каково это — сыграть маньяка-убийцу?
Энтони Хопкинс: Ещё Станиславский говорил, что актёру, который отождествляет себя с персонажем, место среди душевнобольных. Да, ты переживаешь психологическую драму, но на самом деле не проживаешь её лично. Играть роль не так уж трудно. Спросите любого, кто водит машину, как он это делает? Он ответит: просто вожу. Так и с актёрством. Это автоматически делается — я о технике не думаю. Хотя до сих пор не совсем понимаю, что это такое — актёрство. Встаёшь утром, едешь на студию, надеваешь на себя чужой костюм и произносишь перед камерой слова, которые не имеют к тебе никакого отношения. В конце дня снова переодеваешься в свою одежду. По мне, так всё это смешно! Но увлекательно. К тому же мне за это платят. Вообще, в профессию я попал случайно. В школе очень плохо учился и ужасно себя вёл. Учителя не верили, что из меня получится
— Случайно? Но вы же прошли серьёзнейшую драматическую школу и сами преподаёте. Вот и на Станиславского ссылаетесь… Что вы думаете о его системе?
— Станиславский был гением. А одним из моих учителей в Королевской академии драматического искусства был его ученик. Я прочитал все работы Станиславского и хорошо их усвоил. Но перед окончанием учёбы мой преподаватель сказал: «Теперь выкинь всё это из головы». Нельзя выходить на сцену, думая об актёрском мастерстве. Нельзя играть только на вдохновении, потому что, если оно вдруг не посетило тебя сегодня, ты не имеешь права откланяться, сказав зрителям: извините, не мой день. Ты должен сыграть на технике. А в процессе, возможно, придёт и вдохновение. Станиславский учил актёров умению расслабиться и быть настоящими. И в этом ему очень помог Чехов. В его пьесах как будто ничего не происходит — одни диалоги, разговоры. Но в то же время происходит всё! Ведь жизнь — это не драма, не спектакль, а разговоры, которые ведутся за чашкой чая, — в такое время и происходят важные, глубинные перемены.
Когда я преподаю, то требую, чтобы все женщины надевали на занятия юбки, а мужчины — пиджаки и туфли. Невозможно играть Чехова в тренировочных штанах или джинсах! Так что я прошу одеваться элегантно. В этом основы актёрской дисциплины. Больше мне ничего для урока не нужно, кроме хорошей цифровой видеокамеры. Я прошу актёра выбрать сцену, монолог и прочитать его перед камерой. Если получается не слишком хорошо, говорю: «Просто меньше играй». Нужно перестать актёрствовать, многозначительно шевелить бровями. Вот чему я учу.
Потустороннее
— Вы не скрываете, что в своё время сумели излечиться от алкоголизма. Как вам это удалось?
— 35 лет назад я чуть не допился до смерти. Но внезапно случилось
— А до этого момента вы были атеистом?
— Да, был. А теперь я верю. Посмотрите на это дерево на улице, на кошку или рыбу — это же чудо, странное, необъяснимое. Конечно, учёные готовы разложить их на химические элементы и смеются над людьми, которые верят в сказки про Рождество. Но почему не верить, если это даёт мир твоей душе? Многие отказываются от веры, глядя на трагедии и войны. Но, когда сдвигается тектоническая плита и происходит землетрясение, это не имеет отношения к доброму или злому Богу. Просто так устроен мир.
Я живу в постоянном счастливом удивлении. Не думал, что дотяну и до 40 лет. И до сих пор поражаюсь тому, что я актёр, мне предлагают роли. Когда начнёт отказывать память, станут выпадать зубы и весь я буду разваливаться, тогда выйду на пенсию. Но пока я здоров. Может, и до ста лет доживу.
