Только вчера я смотрел комедию, где про одного хлыща другой, такой же, расплевавшийся с ним, язвит: «Он классический мачо, и ему придётся проделать длинный путь, чтобы узнать, что такое шевелить мозгами».
Ну разве не про Фёдора Смолова сказано, выкладывающего в сеть фото прелестей своей жены и много ерунды, свидетельствующей о зазнайском самоупоении?
Только сегодня утром я читал переписку Марины Цветаевой с племянницей возраста Ф.С. Племянница пишет поэтессе, мучаясь от собственного несовершенства: «Признаться должно, что часто смеюсь и пустому, и не двигаюсь к мудрости вообще...».
Разве не про мою подруженцию Лопыреву сказано?
По младости лет я куражился (да, честно говоря, и посегодня способен так раздухариться...) безбрежно; спросите «Иванушек», уточните у семидесяти составов «Блестящих», наведите справки у Агутина. Но между куражом и скотством такая же разница, как между Гатаговым и Роналду, между Бондарчуком и Спилбергом. Есть разница между ребячеством и высокомерным гедонизмом; как будто офисный планктон стибрил бабла и выпендривается.
Я не взыскую завышенной нравственности, ибо, во-первых, сам еще тот жох, во-вторых, отчетливо сознаю, с кем имею дело. Молодые, красивые, одуревшие от красивой жизни — вот с кем.
За одного я всё время заступаюсь, но пора бы ему уже работу делать хорошо; со второй приятельствую, но уж слишком она хочет сделаться «причудницей большого света» (Пушкин).
И далее выкладывая, как им кажется, прикольные фотки в интернет, ребята рискуют раствориться в фольклорной стихии.
Хотя... я только что не написал «им ОДНИМ кажется». Это было бы неправдой. Сегодня соседка сказала мне: «А че не показывать, если есть че показывать».
То есть, своя аудитория у шалунишек есть
Ненавижу штампы, но использование одного — «сладкая парочка» — сейчас неизбежно. Поскольку альянс Виктории Лопыревой и футболиста Фёдора Смолова — из самых обсуждаемых; они для этого —для того, чтобы их обсуждали — делают всё мыслимое и немыслимое.
Но первым делом, натурально, идёт интернет, где надо обнажиться, заснять пентхаус или бунгало, сетуя, что на Карибах было круче.
Для нас, старичков, молодые, одуревшие от красивой жизни, труднопроницаемы. Степень их раскованности настолько рискованна, что других заставляет теряться, а меня расстраивает до невозможности.
Я приятельствую с мадамой, считал её трижды леди, а за парня, который уже полжизни ходит в подающих надежды, всегда заступался (он числится форвардом, но не забивает).
Зато жуиром, кутилой, гедонистом зарекомендовал себя первейшим.
Пандемии обнажаться пред публикой догола и нравам младых спортивных эпикурейцев посвящен сей текст.