Кризис или подъем: какой будет экономика страны в 2014 году? Онлайн

Ведущий конференции: Друзья, здравствуйте. Сегодня на ваши вопросы ответит известный экономист Олег Витальевич Буклемишев. Здравствуйте, Олег Витальевич. Буклемишев Олег Витальевич: Здравствуйте. Ведущий конференции: Олег Витальевич, давайте сразу перейдём к вопросам читателей.

Скорее всего, нас ждёт продолжение стагнации, которую мы сейчас испытываем. Показатели могут быть чуть лучше или чуть хуже, но общего сценария это, к сожалению, не изменит. Мы будем потихоньку гнить и отставать от других стран, потому что самое плохое в стагнации – это то, что мы отстаём от других динамично развивающихся государств. Мы не просто не улучшаем сколько-нибудь заметно своё положение, мы ещё и проигрываем другим. Продолжение стагнации мне кажется самым вероятным сценарием развития ситуации на следующий год. Смогут ли власти предпринять какие-то меры, я не уверен. Вчера в выступлении В. В. Путина среди экономических сюжетов, в частности, прозвучала история про оборонку, куда планируется вкладывать немыслимые деньги – 23 триллиона за десять лет. Это два нынешних годовых российских бюджета. Если мы за 10 лет вкладываем туда два бюджета, это означает, что пятая часть федерального бюджета у нас будет уходить на оборону. Позволительно ли это в нашем нынешнем экономическом состоянии, я не знаю. Во всяком случае, мой ответ на этот вопрос был бы отрицательным. Второе, о чём говорилось, и уже не в первый раз, - это так называемая деофшоризация. Эта история мне тоже не совсем ясна, потому что офшор – это не только и не столько способ укрыть налоги от сборщика и налогоплательщика, это ещё и удобный механизм заключения сделок, регистрации имущества. Во многих случаях офшор – это просто стандартный механизм операций, которым пользуется любое предприятие или фирма в конкретной отрасли, вне зависимости от своей основной национальной юрисдикции. Если вы запретите нашим ведущим корпорациям, которые так или иначе вовлечены в международную конкуренцию, пользоваться офшорами, они сразу начнут проигрывать в конкурентной борьбе. Кроме всего прочего, это ещё неизбежно сделает их услуги дороже, а потребителями их товаров и услуг являемся, как известно, мы. Поэтому политика деофшоризации мне также представляется не слишком своевременной и не слишком направленным ответом на то, что сегодня у нас происходит в экономике. Очевидно, нужны какие-то другие меры, но о них, к сожалению, ничего не говорится.

Интересно, что людей интересует именно курс евро. Думаю, что большинство из них деньги непосредственно в евро не тратят. Действительно, евро за последние недели сильно вырос, но это произошло на мировом рынке, и рубль, соответственно, снизился. Евро и к доллару очень сильно укрепился, с 1,33 фактически дошёл до 1,38. Но не думаю, что в США кто-то сильно по этому поводу беспокоится. Если говорить о ситуации вообще, то она, как мне кажется, немного другая, нежели представляется читателям. Рубль у нас не такой уж и слабый. За последние 10 лет, я специально подсчитал, рубль в реальном выражении, если мы берём сравнительную покупательную способность рубля и корзины зарубежных валют, то наша денежная единица укрепилась аж на 60 %. То есть за последние 10 лет те, кто держал деньги в рублях, довольно сильно за счёт этого выиграли. Что нас ждёт в будущем? Мне кажется, что такое укрепление не может остаться «безнаказанным». Неизбежно должен произойти какой-то отыгрыш в обратном направлении. Рубль, по моему мнению, продолжит обесцениваться. Особенно это стало очевидным после того, как в третьем квартале мы получили минимальное значение сальдо текущего счёта платёжного баланса. Несмотря на то, что мы экспортируем много нефти и газа, оказалось, что чистый приток денег в страну по каналам торговли и текущих перечислений (зарплаты, переводы и пр.) минимален. Это стало большой неожиданностью для всех экспертов. Если такая ситуация продлится, и страна будет закупать за рубежом больше, чем продаёт, то рубль неизбежно будет слабеть. Так что периоду укрепления рубля, который продолжался практически 10 лет (с перерывом на кризис), видимо, наступил конец. Центральный банк объявил, что в этот процесс вмешиваться не будет и потихоньку сдвигает валютный коридор в сторону ослабления рубля. Так что рубль, мне представляется, будет слабеть. Другое дело, с каким темпом. И это будет зависеть от развития экономической ситуации не только у нас, но и за рубежом. Но не надо по этому поводу бежать в обменники, а тем более, бегать туда-сюда несколько раз. Ни в коем случае нельзя все деньги держать как в одном банке, так и в одной валюте. Лучше хранить сбережения в разных валютах, в разных инструментах, на разных условиях. Это позволяет диверсифицировать риски.

Светлана, не могу с вами не согласиться. Поручение создать миллионы новых рабочих мест очень плохо сформулировано (что такое высокопроизводительные рабочие места и что их отличает от нынешних?), совершенно неконкретно и по большому счёту невыполнимо. Тем более это не дело государства, которому нужно сосредоточиться на создании условий для бизнеса, который и должен, инвестируя, создавать эти самые новые высокопроизводительные рабочие места. Но бизнес наш в последние годы вместо этого в массовом порядке вывозит капиталы за границу – и по большому счёту винить его за это нельзя, поскольку это лучшее свидетельство, что никаких условий для производительных инвестиций нашим государством не создано.

Цена на нефть – это действительно для нас очень важный показатель, один из ключевых параметров для расчёта бюджетных доходов и расходов. Цена на нефть для нашей экономики исключительно важна, особенно, если иметь в виду, что едва ли не половина доходов федерального бюджета состоит из экспортных пошлин и налогов на добычу нефти и газа. Так что это абсолютно правильное беспокойство - о том, что нефть завтра может упасть. Напомню, что ещё 10 лет назад российский бюджет сводился с профицитом при цене на нефть, не превышавшей 25 долларов за баррель. А сегодня мы имеем дефицитный бюджет при цене на нефть далеко за 100 долларов за баррель. Вот, собственно, что произошло с нами за 10 лет: государство очень сильно утяжелило свои запросы; они выросли в 4 раза. Причём далеко не всё досталось людям. Значительная часть ушла в какие-то стройки, непонятные проекты, оборонную сферу. Подавляющее большинство людей этого непосредственно в своём кармане ощутить не могут. Так что не рынок нефти нас наказывает, а мы сами себя наказываем, раздув аппетиты за эти годы практически в 4 раза. В этой связи давно пора что-то сделать с нашим бюджетом. Готовиться к тому, что нефть действительно может упасть. Я очень рассчитываю, что это падение будет не таким резким, чтобы мгновенно вызвать катастрофические последствия.

Если цена на нефть упадёт, условно, до 80 долларов за баррель, то нас ждёт кризис?

Нас, безусловно, ждёт кризис, потому что цена на нефть 80 долларов за баррель – это уже глубоко дефицитный бюджет, и те резервы, которые у нас сегодня имеются, при таком сценарии закончатся очень быстро, и придётся действительно затягивать пояса.

Ни для кого не секрет, что огромные проценты бюджета идут на оборону. Почему так много денег тратится на армию, притом что никакая масштабная война нам не угрожает?

Это вопрос – не ко мне, его нужно задать политикам, депутатам Думы, которые принимали этот бюджет. Наверное, они видят какие-то угрозы, которые для нас невидимы. Кроме всего прочего, правительству действительно приходится думать о том, что у нас фактически миллионная армия, да и вне её у нас очень много людей в погонах, которые тоже хотят есть, и их семьи хотят есть. В последние годы наша армия не очень хорошо оснащалась вооружением, не модернизировалась, поэтому какие-то разумные расходы в этой сфере надо осуществлять. Другое дело – пропорция этих расходов к состоянию экономики и к тому, что происходит в социальном секторе, у других бюджетополучателей. В этой связи не могу не присоединиться к вашему вопросу, но, по-моему, это вопрос риторический.

До сих пор власть идёт на любые жертвы ради выполнения указов Путина, по крайней мере, старается. Когда я вижу дискуссию про эти указы: выполнять их или не выполнять, выполнять их в первую очередь или не в первую, мне вспоминаются строки из «Маленького принца» А. де Сент-Экзюпери, когда Король разговаривает с Маленьким принцем и изрекает следующую фразу: «Если я скажу своим генералам порхать бабочкой с цветка на цветок, или написать оперу, или обернуться морской чайкой, и они не выполнят этого приказания, то кто будет виноват: они или я?». Этот вопрос совершенно закономерен, потому что, за какой указ ни возьмитесь, там необходимо качественно иное состояние экономики для того, чтобы прописанные там поручения выполнялись. Например, многие социальные обещания, которые там даны, должны выполняться за счёт бюджетов нижестоящего уровня, то есть из бюджетов субъектов федерации. А эти бюджеты сейчас катастрофически дефицитны в связи с тем, что происходит в экономике, в связи со стагнацией. Как известно, источником доходов региональных бюджетов является налог на прибыль, а сборы этого налога по результатам первых месяцев этого года отстают от прошлого года на 16 %. Там есть, конечно, и другие источники доходов, но основной источник проваливается почти на 20 %, и откуда вы тогда возьмёте деньги для выполнения этих обязательств? Тем более что вся экономика в целом стагнирует, и федеральный бюджет, особенно обременённый военными расходами, тоже не может оказать должную поддержку региональным бюджетам. Поэтому Путин столкнулся с тем, что указы не выполняются. Но не выполняются не потому, что исполнители плохие или кто-то кому-то к виску не приставил маузер, а просто эти указы изначально были невыполнимы. Рассуждать о том, что можно сделать, чтобы их выполнить, бессмысленно. К сожалению, в нынешнем состоянии экономики они невыполнимы. Надо думать о том, как перевести экономику в другое состояние.

А, может быть, они налоги захотят повысить?

Если вы повышаете налоги, вы сразу гробите экономику ещё больше, потому что бизнес теперь с каждого заработанного рубля должен вам больше отчислять. Какой вы налог ни повысите, всё равно это рано или поздно ударяет по чьему-то карману. Раз вы изымаете деньги в виде налогов из оборота, значит, эти деньги не могут быть потрачены и вложены бизнесом в производство. Получается замкнутый круг. Такими приёмами уж точно нельзя выполнить те или иные социальные обязательства. Наоборот, надо думать о том, как создать бизнесу более комфортные условия, чтобы ему хотелось инвестировать, а не выводить деньги за рубеж. Только тогда можно стимулировать инвестиции, нарастить производство и, соответственно, повысить налоговые поступления, чего мы и хотим добиться.

То есть выход из сложившейся ситуации – это улучшение инвестиционного климата?

Это достаточно широкое определение, термин нечёткий, но, в принципе, он описывает многие вещи, которые нам нужно делать: сокращать долю государства в экономической деятельности; демонополизировать экономику; лишать незаслуженных конкурентных привилегий тех, кто их сегодня имеет; решительнейшим образом отделять чиновников от бизнеса и многое другое. К сожалению, то, что мы видим, далеко не всегда соответствует этому направлению.

Такие возможности, конечно же, есть. Я напомню один сюжет из совсем недавнего нашего прошлого. Как известно, на протяжении всей советской истории и ещё несколько лет после распада Советского Союза наша страна беспросветно и в огромных количествах ввозила зерно из-за рубежа. Но в начале нынешнего века неожиданно выяснилось, что мы можем не просто отказаться от постыдного импорта, но и стать одним из ведущих поставщиков зерна на мировой рынок. Вдруг оказалось, что наиболее острая проблема - в недостатке мощностей для зернового экспорта. Что же произошло? В чём причина такой разительной перемены? Для настоящего переворота в сельском хозяйстве потребовалось всего-то ничего: высвобождение инициативы бизнеса при чёткой фиксации правил игры и минимальных мерах государственной поддержки сельхозпроизводителей. Я привел этот пример для того, чтобы продемонстрировать, что ничего невозможного нет. У нас есть огромные природные ресурсы и масса талантливых людей, которые умеют хорошо работать. Повторюсь: ключ к решению проблем – в разумной стимулирующей государственной политике по отношению к экономике, к бизнесу.

Сам по себе дефицит (превышение запланированных расходов над доходами) – это ещё не повод экономить на социальных тратах, тем более, что в нашем случае он совсем небольшой, и не составляет проблемы его профинансировать (например, за счет займов). Стагнация экономики действительно привела к тому, что ожидаемых бюджетных доходов будет меньше, и по многим направлениям расходы в новом бюджете были урезаны по сравнению с ранее запланированными. К сожалению, под нож пошли в первую очередь расходы на экономику и социальный сектор, в то время как относительная доля ассигнований на государственное управление, оборону и безопасность в течение ближайших трёх лет будет расти. Именно таков политический выбор правительства, поддержанный и одобренный Государственной думой в процессе принятия представленного правительством бюджета.

Вы совершенно правы, но, к сожалению, дело тут не только в газе, мы напрасно транжирим нефть, уголь, электроэнергию и тепло. Энергоёмкость нашей экономики в разы превышает показатели развитых стран, причём не только в промышленности, но и в бытовом секторе, где потери в изношенных коммунальных сетях и в плохо приспособленных для экономии энергии зданиях составляют, по оценкам, до половины. Это серьёзный повод задуматься и огромный резерв для повышения эффективности нашей экономики. Для вскрытия этого резерва нужны будут огромные инвестиции в энергетику и жилищно-коммунальный сектор, но у нашего государства всё время находятся какие-то иные приоритеты.

Олег Витальевич, спасибо вам огромное. Друзья, спасибо, что были с нами, и всего доброго.

Инфляция сейчас – это уже не та проблема, которая нам сильно угрожает. Мы вошли в инфляционный коридор порядка 5–6 % темпов прироста розничных цен в год. И думаю, что в этом коридоре будем инфляцию даже потихоньку снижать, если не произойдёт чего-либо экстраординарного. Главный риск здесь – риск валютного курса. Если рубль начнёт дешеветь по отношению к другим валютам, то инфляция, естественно, за счёт заметной доли потребляемого у нас импорта будет выше.

У нас последнее время нарастает ностальгия по советской экономике – мол, как всё замечательно работало. Вот вызвал человека, накричал на него, приказал, человек ушёл и выполняет задачу. Если он её не выполняет, это не тот человек, его надо поменять, его надо лучше контролировать и т. п. Такая экономика приказа, к сожалению, работает только в очень ограниченном числе ситуаций, и опыт Советского Союза это довольно наглядно показал. Нам надо двигаться к совершенно другой экономике – экономике стимулов. Создавать стимулы для того, чтобы людям хотелось заниматься бизнесом, чтобы им хотелось идти на работу, чтобы они получали реальные плоды от того, что сами делают, а не то, чтобы у них это отбирали люди, к этому не причастные; мы все знаем, что нередки на нашем рынке неконкурентные ситуации, когда работают одни, а все привилегии и плоды достаются другим. Вот если мы с этим начнём потихоньку бороться, создавать на нашем рынке начала справедливой конкуренции, укреплять инвестиционный климат, сокращать вмешательство государства в экономику, переставать мешать людям делать бизнес, а наоборот, содействовать им, помогать. Я считаю, что это единственный шанс что-то сделать в нынешнем нашем положении. Из чего складывается экономический рост? Он складывается из трёх параметров: превышение экспорта над импортом, потребление и инвестиции. Потребление – это то, что вы заработали в прошлом и сегодня едите, грубо говоря. Чем меньше у вас в прошлом заработано, тем меньше вы сможете завтра съесть. Поэтому потребление с падением или стагнацией экономики будет естественным образом затухать, либо вы будете потреблять в кредит (только тогда надо думать, за счёт чего вы будете этот кредит отдавать). С экспортом всё тоже более или менее понятно, потому что те показатели экспорта, которые мы имеем на сегодняшний день (особенно по сырью – ведущей экспортной статье), они, в принципе, на максимуме. Мы можем ещё чуть-чуть это нарастить, но ни за счёт роста цен, ни за счёт увеличения поставок мы эти доходы сильно увеличить не сможем. То есть и здесь не видно, откуда рост произойдёт. Он может реально восстановиться из одного единственного источника – инвестиций. Инвестиции частного капитала. Сегодня этих инвестиций нет. А почему? Во-первых, потому что бизнес не верит в светлое будущее, а считает, что стагнация будет продолжаться. Во-вторых, он не верит в успех этих инвестиций при нынешнем состоянии инвестиционного климата. Именно это – основная причина торможения экономики в 2013 году. Она будет действовать и в 2014 году, если ничего не предпринять. А вот захочет ли правительство заниматься не закручиванием гаек, не зажиманием инициативы, а, наоборот, её высвобождением, для меня это очень большой вопрос.