Ирина Богушевская: В шоу-бизнесе музыкантов набирают по фотографиям

Мне очень нравится работать с Андреем, потому что наши художественные впечатления на 99% совпадают. Не было ни одного раза, чтобы он сказал про фильм - хороший, а мне он не понравился. Когда у тебя есть общее понимание художественных процессов, процесс протекает легко.

Здесь есть ситуация равноправия. Несмотря на то, что мы оба активные, между нами существует равноправие.

Идеи роятся, как пчелы вокруг, хватило бы сил на то, чтобы их реализовывать. Нам повезло в этом смысле. У нас есть прекрасные люди, которые нас поддерживают – это холдинг «Миэль». Я бы хотела сказать Григорию Куликову огромное спасибо. Этот человек любит хорошую музыку.

У него тоже есть маленькие дети, и в этой личной заинтересованности ничего плохого нет. Я помню, 15 лет назад детским телевидением руководили люди, у которых детей не было. Я думал, о чем они могут рассказывать детям, если сами не знают элементарных вещей. Я с детьми имею отношения, понимаю, что им нужно, мне кажется, когда детским каналом руководят люди, которые детей в последний раз видели неизвестно когда - это неправильно.

Вы говорили, что в настоящее время к детским песням просыпается интерес, с чем это связано?

Я буду рада, если начнется массовое движение людей, которые занимаются музыкой в эту сторону, потому что в настоящее время хороших детских песен колоссальный дефицит. Спрос надо наполнять.

Я с ужасом думаю об этом, потому что если наш шансон займется детскими песнями – начнется такое продавливание.

Я с оптимизмом на это смотрю. Мне недавно пришло письмо, в котором меня просили прислать треки с «Детской комнаты» на почту. Я поняла, что наш проект пошел в народ, пусть под названием «Детская комната», но все же.

У меня циничное предположение, что вырос класс людей, более менее обеспеченных, которые встали на ноги, они готовы водить детей, показывать что-либо, готовы платить. Сейчас огромное количество чудовищных шоу, мюзиклов для детей – это сейчас модно, у людей есть деньги. Для детей делается много, но все это такого качества, что иначе как «зарабатывание бабла», это не назовешь. В рекламу вложено огромное количество средств, а внутри все сделано «на коленке». Детей обмануть легко.

К счастью у нас ситуация тотально другая – все выходят радостные и счастливые, а некоторые приходят по нескольку раз. На мой взгляд, это важный показатель.

Я всю жизнь исполняла только собственные песни, сама была автором своего репертуара, выпускала сольные пластинки. Но в какой-то момент я поняла, что хочется не только расширять границы своего творчества, но и кому-то что-то отдавать. Сольное творчество – это самореализация. Когда в рамках своего жанра ты уже нащупал границы, хочется шагнуть куда-то еще. Это было связано также с тем, что у меня рос младший сын, ему нужно было ставить какую-то музыку. У нас чудесная коллекция детских песен из мультфильмов, советских фильмов, прекрасные саундтреки, все записано под живые оркестры, им всем по 30-40 лет. А хотелось чего-то современного. Мы, например, современные стихи и сказки нашли в книгах Андрея Усачева. Задолго до знакомства с Андреем у нас на книжной полке стояли его книги, мы их читали, Даня учил его стихи. Потом ко мне в руки попала его пластинка, мы случайно узнали, что состоится его концерт, пришли, познакомились, и… понеслось. Песни Андрея – это ровно то, что нужно детям из хорошей семьи: они умные, забавные, совершенно не занудные. Это маленькие истории, спектакли с обязательной моралью. Она незаметно вкладывается в мозг ребенка, а ребенок бесконтрольно все воспринимает, не оценивая, и записывает себе на подкорку. На нас лежит большая ответственность. Я рада, что у нас случилась эта встреча, и у меня появился замечательный друг.

В три года рано приобщать ребенка к таким формам искусства. У меня с Даней было ровно то же самое. Я привела его в театр, он пришел в ужас от обилия людей, яркого света, мельтешения и попросился домой. Я теперь понимаю, что у меня ребенок очень впечатлительный. Возможно, у Риты ребенок тоже такой, не нужно ее перегружать, необходимо дозировать аккуратно, чтобы не было психотравмы. Возможно, сейчас пойдет некая волна: Оля Арефьева тоже делает детские песни. Вероятно, мы введем тренд на это. Я видела в ЖЖ анонс замечательного мероприятия, когда в красивом помещении собирается струнный концерт, туда приходят дети с совершенно маленькими детьми, которые ползают. Струнники играют классическую музыку, дети ползают, родители слушают – мне кажется, это правильный подход.

В театральных залах - кресла, а когда в Израиле устраивают концерт для маленьких, выстилают половики, дети садятся на них, если устал, можно лечь. Это немного другое, в 3 года рано приобщать детей к высокому искусству.

Рита, не расстраивайтесь, все будет хорошо. Попробуйте через год. Если ребенок рос до 3-х лет вообще без музыки в доме, то он будет сопротивляться. А если ему с детства включали классическую музыку, то ему будет комфортно, и в зале он себя будет вести хорошо.

У меня дети мои уже слушают другую музыку, потому что им всем уже далеко за 20. Миша любит рок, Анечка – рок и джаз, нашу эстраду они не слушают. Когда маленькие были, Никитина слушали. У меня было много друзей, которые писали замечательные песни, например, Петр Алексеевич Синявский. Они и мои песни слушали. Я как-то выступал у сына в школе, он этим гордился.

У меня та же самая история. Старший сын слушал тот же набор: «Кошкин дом», «Бременские музыканты», «Прекрасное далеко», песни из мультфильмов. Этот же перечень пластинок сохранился, когда родился Даниил. Еще у Дани был любимейший диск Луи Армстронга «Louis And The Good Book». Была смешная история, когда ребенок уже шагал, но еще не очень хорошо разговаривал, он появился на пороге своей детской и голосом Армстронга что-то сказал. А няня в этот момент подумала, что ребенок съел какую-то гадость, понесла его в ванную и вымыла ему рот с мылом. После чего он пошел к стойке с дисками, показал на альбом Армстронга и повторил эти звуки. Он обожает джаз, теперь у него есть все наши записи, он их слушает.

Мысль такая у нас есть. Если бы со стороны радиостанций поступило интересное предложение, то можно было бы это сделать, это было бы правильно.

Учитывая, что у Андрея и Саши в загашниках лежит более 200 детских песен, я думаю, что можно было бы сделать круг концертов на регулярной основе. Можно было бы издать серии дисков. Для меня поразительно то, что когда мы собирались у меня дома и репетировали «Детскую площадку», Даня – мой сын услышал несколько песен и сказал, что они в школе на уроках пения проходили эти песни. Андрей и Саша – живые классики, их проходят в школах. При этом мне очень хочется, чтобы их песни были упакованы в прекрасные живые звуки инструмента, записанные в отличной студии. Мы доделаем пластинку, а потом уже будем рассказывать, какая она прекрасная.

Для меня музыка – это способ мечтать. Когда ты читаешь поэзию, то думаешь о чем-то, а музыка тебя уводит в чистые мечты.

Мне кажется, что «Битлз» сделали в международной дипломатии больше, чем политики. Когда мы оказались в Польше с театром МГУ, мы выступали в их университете, у нас была вечеринка с местными студентами, все немного говорили по-английски. Но когда взяли гитару и стали петь песню «Битлз», все: и чехи, и русские – знали слова этих песен.

Музыка объединяет. Если два человека знают одну и ту же песню, то отношения между ними лучше. Если дети не получают с детского сада, школы чего-то, что они смогли бы потом петь в компании, то им нечего будет спеть что-то, обнявшись. Музыка – это вещь, которая объединяет всех. Если в стране не будет детских песен, что у людей будет общего? Первое, что слышат детишки – мамы поют им колыбельные и так далее, у них есть общее, без чего человечество рассыпется на несколько индивидов.

Тем не менее, у подростков разные музыкальные вкусы…

Это нормально. Это подростковый возраст, они должны разбежаться, чтобы потом быть вместе.

Я думала о том, что для современного поколения «Пепси» не музыка будет фундаментом, а социальные сети. Может быть, эта ситуация изменится. Но я думаю, что музыка – это древняя вещь, никуда мы от нее не денемся, несмотря на развитие социальных сетей, потому что ритм, вибрация – то основа нашей жизнедеятельности, в отличие от электронных букв.

Социальные сети сейчас неразрывно связаны с музыкой, люди обмениваются своими впечатлениями, но их хотят закрыть за пиратство. Как Вы относитесь к тому, что Ваша музыка попадает в интернет и распространяется, не принося Вам никакого дохода?

Я к этому спокойно отношусь по той причине, что воруют все и вся. В принципе, это не правильно, потому что красть не хорошо, за скачивание люди должны платить.

А у меня другая позиция. Я для себя разделяю два случая: одно дело – распространение контента, за который не нужно платить, потому что если мне понравилась песня, ссылку на которую выложила моя подруга, дальше я поделилась ею с другими своими друзьями - так мы ее рекламируем бесплатно. Другое дело - когда ко мне в городе Краснодаре на подпись приносят диск, который скачан с моего же собственного сайта, на обложке которого написано «Все права защищены». Люди его продали за деньги – это мне не нравится совсем. Я бы с этим боролась, а в интернете пускай гуляет, с этим невозможно бороться, значит, надо расслабиться.

Так как борьба продолжается, должно же это, в конце концов, узакониться. На Западе ведь не воруют...

Мне страшно этого хотелось бы.

Мы планируем, но, к сожалению, мы с Ириной - не самые деловые люди. Если продюсеры будут этим серьезно заниматься, то бы мы хотели, конечно. Москва и так достаточно груженный город с культурным и прочим трафиком. Если бы приехать в Новосибирск, Курск…

Я только что проехала Сибирь - от Тюмени до Иркутска. В каждом городе, где у нас был концерт, я включала в программу наши детские песни, потому что мы только что с моими музыкантами, профессионалами записали 20 треков песен Андрея с музыкой Саши Пинегина. Пару тройку песен мы показывали на концертах, публика бешено их принимает, им дико это нравится, потому что по контрасту с моими песнями они настолько безмятежны, заряжены чистой энергией. Везде люди нас спрашивают, когда мы приедем с этой программой. Здесь должно срастись очень много обстоятельств. Эта музыка должна стать известной. Я думаю, что мы сначала допишем альбом, сдадим его, попробуем его продвинуть, тогда будем совершать попытки приехать к своей аудитории.

Может быть, поколению «Пепси» уже не помогут, но мы адресуем свои песни публике, которая младше, к тем, кто еще не потерян. Наша публика – старшие дошколята и младшие школьники. Это те люди, которых еще можно вырастить нормальными, достойными, умными, цивилизованными. На это и надежда.

Философский вопрос – может ли искусство помочь – это разговор отдельный. Оно всем помочь не может. Оно может помочь поднять настроение. Я убежден, что если будет прекрасный фильм, киллер, пойдя на него, заплачет и, возможно, в следующий час не застрелит. Но через день он вернется к своей обыденной жизни. Искусство призвано поддержать человека на плаву высоких чувств. Искусство – не панацея, это слабенькое «ружьишко» против гигантской армии, названной жизнь.

В мире написано столько произведений искусства, что если бы все это работало, как хотелось бы, то не было бы войн, все бы только водили хороводы и дружно пели на разных голосах. Но это не причина для того, чтобы не заниматься этим.

Андрею, например, никто не закрывает дорогу к читателю, у него совокупный тираж более трах миллионов книг. Он избрал для себя прекрасную нишу, в которой понятия «не формат» не существует.

У нас детская поэзия форматна. В Европе, в Америке существуют проблемы, они стихи не учат, у них с поэзией плохо. А в России пока детская поэзия форматна. У нас огромное количество произведений – мы передовая поэтическая держава. Если в битве с Роулинг мы проигрываем, потому что у нас нет такого количества качественной прозы, то в детской поэзии мы даже круче, чем балет.

Был бы жив Носов, я думаю, что он бы потягался с Роулинг.

Ирина, Вам приходилось сталкиваться с понятием «не формат» в своем творчестве?

Я просто живу в этой реальности уже много лет. Если 10 лет назад это было причиной горьких слез и тягостных раздумий о том, что пора паковать чемоданы и уезжать, потому что все-таки ничего здесь не получается, и никому такая музыка не нужна, то с появлением интернета, ситуация изменилась. Когда-то я страшно горевала, что моей музыки нет на телевидении, а сейчас, заглядывая в телевизор, думаю, может быть, это и хорошо, на мой взгляд, то, что там происходит, во многом дискредитировано. Я считаю, что моя публика думающая, активная.

Не было ли у Вас попыток подружиться с мейнстримом, чтобы Ваша музыка была более востребована?

Для того чтобы подружиться с мейнстримом, нужно чтобы строчки повторялись в припевах. Это надо уметь, а я по-другому научилась. Наверное, неправильные читала стихи: Гумилева, Бродского – так и получается, но я не расстраиваюсь.

У меня двое детей. Я уже их не воспитываю. Мне кажется, уже они меня воспитывают. То, что я им дал в воспитании, они мне отдают, для меня это очень ценно.

На мой взгляд, шоу-бизнес – это огромный ипподром, безумная гонка. Я не могу сказать, что занимаюсь шоу-бизнесом. Шоу-бизнес – это когда музыкантов в проект набирают по фотографиям. Я занимаюсь живой музыкой, это совершенно другая история. Я делаю это не из-за денег. Однажды польский режиссер мне сказал: «Ира, Вам в этой стране нечего делать, потому что вся Ваша публика в Европе. Уезжайте!» Много лет, помня эти слова, я была заточена на то, чтобы преодолеть этот прогноз, доказать, что песни со смыслом, мелодии, построенные на более чем трех аккордах, имеют право жить и быть услышанными. В чем-то я добилась тех целей, которые перед собой ставила, но нет предела совершенству, есть еще к чему стремиться.

Спасибо Вам за искренние ответы, за импровизацию. Что бы Вы могли пожелать нашим читателям?

Детей умных и главное – здоровых!

Веселых!

Счастливых!

Старайтесь сами быть счастливыми. Дети в счастливых семьях чаще бывают радостными. Спасибо!

Да, конечно. Хотя публика сложная. Когда на концерт приходят взрослые, они уже заранее к чему-то готовы, так или иначе ты под них подстраиваешься, и это гораздо легче делать, чем с детьми. А дети – это очень удивительная стихия, которая быстро выходит из-под контроля. Однажды у нас на концерте они хлынули на сцену. Здесь надо уметь владеть вниманием.

Какие-то наработанные педагогические вещи должны быть. Мы тогда растерялись.

Я тогда была уверена, что Усачев 20 лет работал с детьми, знает, что делать.

Это они на тебя так выскочили, увидели, что артистка прекрасно танцует, и им тоже можно (смеется).

Посмотрим, что будет на этот раз!

Я, как всякий серьезный человек, начинал так же, как и Ирина, с глобальных вещей про себя, любовь, писал о философских проблемах. В определенный момент меня это все измучило, потому что я понимал, чтобы писать лирическую поэзию, этим надо жить. Я довел себя до морального изнеможения. Когда я прочел Хармса, у меня мелькнула мысль о том, что можно писать и получать удовольствие, радоваться. Я задумался о том, что я хочу в жизни: радоваться или страдать – и решил, что радоваться лучше. С тех пор я – юморист, работал в «Крокодиле», но потом понял, что и юмор я забросил, потому что он узковат. А детская поэзия шире. Я ушел и не жалею, потому что потом мои произведения от стихов ложатся на музыку, театр. Ребенок - очень благодарный читатель, потому что ему трудно заморочить голову, он воспринимает все правильно.

В чем особенности написания песен для детей?

Сам процесс не отличается. В детской поэзии должен быть сюжет, ясная история, изложенная просто. Если есть какое-то слово, то необходимо, чтобы оно выглядело смешно. Надо писать простым языком, как Пушкин. Пушкин все свои сказки писал для взрослых, но они настолько просто написаны, что любой ребенок их понимает. Ритмику и все остальное выстраиваешь, чтобы не было ничего лишнего.

У Андрея есть одно поражающее качество. Например, у него есть песня «Шкатулка». У меня шкатулка ассоциируется с украшениями. Андрей пишет про это: «не зря прячет бабушка и ворчит…», - то есть он думает, как ребенок.

Я вспомнил еще два качества. Чтобы писать, нужно быть немножко слепым или глухим. «Шкатулку» я написал так: мы с женой пошли в магазин, я что-то плохо разглядел. У меня слово «штукалка» мелькнуло оттуда. Очень многие вещи у меня возникают от недовидения или недослышания. Например: «Шла по улице машина с очень мощным кузовом, Шел по улице мужчина с очень толстым пузовом». Слова у меня двоятся все время. Аберрации должны быть безусловно.

Детям это страшно нравится, так как они сами свободно живут в языке. Такие чудесные звуковые находки помогают им лучше воспринимать мир.