Малый и средний бизнес. Как упростить и удешевить процесс создания своего дела?

Программа по кредитованию малого бизнеса подписана достаточно давно и развитие получила даже в условиях кризиса. Сумма на кредитование малого бизнеса выделена достаточно большая. Другое дело, что все равно все это отдано на откуп банкам, и вопрос, как банки будут выдавать деньги, - это вопрос в большей степени коммерческий. Конечно, сейчас, при наличии достаточно обдуманного бизнес-плана, при отсутствии залоговых обязательств открыть свой бизнес, получив кредит, можно. Но здесь вступает в силу региональная составляющая. В крупных городах это гораздо проще, в остальных, несмотря на выделенные средства, это не очень просто. В связи с этим председатель правительства выступал больше двух месяцев назад, сказал, что там, где существует противодействие закону по выдачам кредитов под малый бизнес, надо сигнализировать, потому что сейчас принят ряд законов, которые достаточно жестко ставят чиновников, если мы говорим о государственных банках, в определенные рамки, плоть до их дисквалификации, если мы говорим о коммерческих банках, эти вопросы надо активно поднимать. И в данном случае я хочу посоветовать читательнице, что если действительно все готово, если под каким-то необдуманным предлогом ей в этом отказывают, она может это все высказать, написать официальное обращение, вплоть до того, что она может отправить свои обоснованные претензии на мой адрес, я постараюсь за этим проследить, потому что я слежу за исполнением законов, которые связаны с малым бизнесом. И после этого мы сможем как-то двигаться вперед. Но разговор может идти только о том, чтобы все было сделано обоснованно, и стартап будет работать при отсутствии залоговых обязательств, если весь план будет признан обоснованным. Потенциально все предприниматели были готовы к тому, что в любом случае банк будет рассматривать залоговые обязательства, и этот менталитет сложно переломить. А поскольку залоговых обязательств и раньше не было у малого бизнеса, на старте особенно, эта программа работает именно с большой долей риска и большими потерями для банков, потому что они должны размещать фонд резервирования по самой серьезной категории риска. При этом банки идут на это, не всегда охотно, но все должно быть четко и понятно: на что берете, когда это будет реализовано, укладываетесь ли вы в кредитную ставку. И в этом случае, если бизнес-план абсолютно обоснованный, и банк при этом необоснованно отказывает, тогда можно о чем-то говорить.

Это еще не работает, будет работать с нового года. У нас существует проблема, в ближайшее время она будет улажена, это касается ФТС. Она связана с тем, что у нас пока сегодня нет единой системы. Если мы говорим о том, что мы снижаем тарифы для малого бизнеса, то это не решается на федеральном уровне, снижение происходит на региональном. И там, где уже изначально региональные тарифы завышены, даже снижение может быть незначительным. Поэтому реорганизация ФТС предполагает в первую очередь, что если будут единые тарифы, которые будет регулировать федеральная служба, тогда и этот закон будет работать. Но в любом случае ожидать существенных снижений не приходится, эта цифра может колебаться от 30 до 40% с учетом всей инфляционной составляющей. Это тоже будет подспорье для предпринимателей. С учетом инертности развития ситуации этого ожидать не следует раньше квартала следующего года. Инициативу полностью отказаться от взимания платы за подключение к электросетям с малых предпринимателей в масштабах страны достаточно сложно воплотить. Идет разговор о планомерном снижении. Скорее всего, для части предприятий, которые работают в наиболее важных и энергозатратных областях, возможно, для них планка будет снижена еще больше. Но в основном сейчас льготы, которые могут быть снижены практически до нуля, это будет связано с субсидированием кредитных ставок. И в этом случае, если кредитные ставки будут заморожены для предприятий малого бизнеса и отсрочены на год или будут субсидироваться региональными властями, то с точки зрения абсолютных цифр это будет гораздо выгоднее, чем отказ от оплаты электроэнергии. Такой вариант, как мне кажется, более возможен и более выгоден.

Разговоры об этом ведутся давно. Лоббизм фармацевтический очень сильный. Татьяна Голикова недавно выступала в Думе в основном на эту тему. Сейчас определен перечень около 500 лекарств, на которые будут установлены четкие государственные цены. Проблема здесь не в этом. А в том, что, например, в любой западной стране, где серьезно относятся к проблемам фармацевтики, стоят твердые цены на лекарственные препараты именно в торговой сети. Мы пока предполагаем сделать, что те препараты, о которых говорила министр, на них будет установлена жесткая цена у производителя. Но проблема в том, что поставщики лекарств в России — только официально 1300 компаний, притом что в США и Великобритании вместе их 200-300. Поэтому целая цепочка посредников пока приведет к тому, что цена у производителя будет дешевой, а цена в торговой сети может быть все равно задранной. И здесь очень серьезную работу будет проводить ФАС. Потому что если цена будет сильно отличаться, конечно, будут наложены санкции. Надо идти к тому, несмотря на рыночный механизм развития торговли, чтобы на основные лекарственные препараты были четко обозначены цены уже у продавца, конечно, с учетом индексации, поправки на инфляцию. Тогда это будет гораздо эффективнее и проще, чем сейчас, когда ФАС будет разбираться с необоснованным завышением цен. А волна эта поднята совершенно правильно. Так сложилось, что когда к серьезной проблеме подключаются высшие должностные лица, конечно, все это идет быстрее. Сейчас у них это одна из приоритетных задач. Раньше об этом много говорилось, но был разговор о том, что мы не в состоянии все сами делать, все равно надо все отдавать на откуп транснациональным западным компаниям, что они будут правильно отстраивать рынок, поскольку компании очень серьезные, они в конечном итоге будут регулировать цены, в условиях конкуренции цены будут сами по себе падать, и руководство на это закрывало глаза, потому что думали, что будет развиваться рынок. А получилось наоборот, т. е., пользуясь своим монопольным правом, компании задирали цены именно на те лекарства, которые пользуются наибольшим спросом, то есть как раз наиболее важные, повседневного спроса. Поэтому сейчас вопрос идет о том, чтобы альтернативно развивать отечественный рынок и вкладывать действительно большие деньги. Конечно, этот рынок будет развиваться очень долго, и на это время надо на государственном уровне законодательно ограничивать цены на лекарственные препараты первой необходимости. В лоббизме, если он направлен на прогресс, ничего плохого нет. На самом деле лобби — это отстаивание своих интересов не в ущерб кому-то, а именно на основе, которая лежит за гранью конкуренции. Поэтому очень часто лобби отстаивает те принципы, по которой та или иная отрасль будет развиваться правильно. Но очень часто лобби, которое руководствуется в первую очередь финансовыми интересами, могут отстаивать те интересы, которые приводят к перекосу рынка. Везде существует лоббизм, и везде есть лоббисты одного направления и другого. И когда эти два лобби более-менее сбалансированны, ничего в этом плохого нет. В конечном итоге здесь рождается истина. Но когда одно лобби намного превалирует над другим, как в данном случае фарматцевтика, весь их ресурс у западных компаний выше, чем у того сообщества, которое базируется на том, что они развивают отечественную фармацевтику, пытаются конкурировать, естественно, силы и финансовые возможности неравные. Тут лоббизм отрицательный, потому что баланса сил нет, и побеждает, естественно, по праву сильного другое направление, которому абсолютно не важно, что будет дальше, они отстаивают чисто свои финансовые интересы.

Настоящая водка — это не обязательно водка, кторая будет стоить не меньше 90 рублей. Надо понмать, что водка, которая меньше 89 рублей, точно нелегальная, но если она стоит 200-300 рублей — не факт, что она абсолютно легальная, на ней точно так же могут быть оплаченные налоги и акцизы, но это не значит, что она от этого становится легальной. Другое дело, что мы отсекаем открыто ту водку, которая по всем расчетам не может быть легальной. Что касается подорожания пива, это абсолютно правильно, потому что дисбаланс между ценой пива и алкоголем у нас был в десятки раз выше, чем во всех странах, по одной причине, что у нас до сих пор пиво не алкоголь. Мы сейчас бьемся, чтобы сделать пиво алкоголем, тогда многие антиалкогольные законы будут действовать и на пиво. Что касается вина, определить, контрафактное ли оно, достаточно сложно, потому что вина могут быть действительно очень дешевыми, но при этом нормальными. Мы сейчас делаем закон, который отделит, как во всем цивилизованном мире, дешевые столовые вина от вин марочных. Сейчас у нас под видом марочных вин продают столовые вина, потому что не указаны ни виноградники, ни страна происхождения. И достаточно много производителей пишут, что это вино произведено из такого-то винограда, на самом деле это обычное столовое вино, и у нас никакого закона, регулирующего это, нет. Поэтому, покупая вино, вы не гарантированы от того, что не отравитесь. Но если вы платите достаточно большие деньги за вино, которое сделано из винного порошка, то есть достаточно дешевое и некачественное с точки зрения вкусовых свойств, а не здоровья, - это пока данность, с которой надо бороться. Вина действительно могут быть очень дешевыми, в этом ничего плохого нет. Страшно, что вы можете переплачивать большие деньги за дешевое вино. Если мы этот законопроект преобразуем в закон, тогда будет все-таки понятно, что, платя приличные деньги, вы гарантированно покупаете вино, которое произведено из натурального винограда. Акцизы повышаются в связи с инфляцией, продукты не первой необходимости и не социально значимые, именно те продукты, в которых очень большая доля налогов, должны подниматься, потому что это существенная часть доходов федерального бюджета. Конечно, если мы говорим о не социально значимых продуктах, но где нет акциза, там налоговая составляющая небольшая, поэтому делать эти поправки ежегодно смысла нет. А поскольку акциз алкоголя составляет 80% от себестоимости товара, то это достаточно большие деньги. И при существующем уровне инфляции не поднимать эти акцизы по меньшей мере неправильно, потому что на пустом месте государство будет терять деньги. Для потребителя это практически незаметно, но потребитель переплачивает эти деньги не за хлеб, если он переплачивает за водку, - это не так страшно. На пиво сразу в три раза подняли акциз. Пиво не в немилости, а очень успешно, сильно, жестко, используя и административные ресурсы, и финансовые, сопротивляется тому, чтобы называться алкоголем. Как только пиво будет названо алкоголем, кроме того, что на него будут распространяться все ограничения алкогольные, на него будут распространяться и все акцизные и налоговые платежи. У нас до сегодняшнего момента, при том, что у нас прописаны вплоть до подсолнечного масла все строчки, у нас нет отдельной строчки бюджета касаемо пива. И мы узнаем о том, сколько платит пивная отрасль, от самого союза производителей. Пиво — это вообще что-то эфемерное: и не алкоголь, и не не алкоголь. Понимая, что приведение пива к алкоголю — достаточно трудоемкий процесс именно из-за сильного лоббистского сопротивления, правительство сейчас пошло на то, что хотя бы пиво будет очень отдаленно приближаться по своим налоговым и акцизным сборам к алкоголю. Это не самоцель, но очень важный момент. Задача стояла еще и каким-то образом наполнять бюджет. И это, наверное, не самый плохой способ наполнения бюджета, потому что это лишние 60-70 млрд, которые придут в следующем году от пива. Конечно, это очень важно. С точки зрения того, что у нас бутылка дешевого пива стоила в два раза дешевле бутылки средней воды, - тоже, конечно, очень важно. Многие люди покупали пиво, потому что дешевой воды в этот момент не было в палатке. Я надеюсь, что по крайней мере если сегодня у внука читательницы нет сильной потребности потребления пива и зависимости, пивная зависимость часто еще более страшная, чем зависимость от крепкого алкоголя, то, наверное, по крайней мере иногда появится возможность, исключительно исходя из своего финансового состояния, заменять бутылку пива бутылкой воды.

Очень модная идея. Все те, кто говорят об этом, автоматически попадают в ряды борцов за что-то правильное. Ничего в этом глобально плохого нет, но когда мы говорим, что надо вводить монополию на алкоголь, мы в первую очередь говорим, что надо бороться с тем обилием поддельной нелегальной продукции, которая сейчас заполнила рынок, а это только по официальной статистике 50%, то есть каждая вторая бутылка — нелегальная. Это не значит, что там налита какая-то жидкость, которую пить нельзя. Это в первую очередь та продукция, на которую не был оплачен налог. Кроме этого, существуют варианты экономии на спирте. Спирт, на который не уплачен налог, автоматически плохой. В основном продукция некачественная, то, что она приведет к серьезным отравлениям — эта вероятность сейчас уже меньше. Но все равно такая опасность есть. Реальное количество поддельной продукции выше, по моим данным, цифра зашкаливает за 70%. То есть мы пришли к такому уровню контрафакта, как когда была отменена монополия в 92-м году, когда три четверти бутылок были поддельными, потому что не было даже минимального законодательства, которое бы это регулировало. Когда мы говорим о поддельной продукции, мы не говорим об эфемерных заводах, которые вдруг сейчас родятся, и на них будет производиться качественный алкоголь. Это будут те же самые заводы, то же самое руководство, только оно будет под государственным управлением. Что самое ужасное, потом государству будет не на кого свалить и тыкать пальцем, потому что сейчас есть неэффективный коммерческий менеджмент, который довел отрасль до дикого состояния, где практически все подделывается. Но там будут те же самые люди, и уже государству придется показывать пальцем на себя, потому что другого ничего не будет. Никто не говорит о том, что госмонополия — это плохо. Механизмов принятия госмонополии сейчас нет. Для этого нужно создать экономические условия, чтобы у государства были деньги на это. Но самое главное — надо ужесточить госрегулирование. У нас его практически нет. Сейчас появилась новая госслужба, росалкогольрегулирование, которая должна отрегулировать отрасль. Прописывается достаточно много законов, где затрагиваются все составляющие производства и продажи алкоголя. Надеемся, что в ближайшее время все они будут введены. Реализация гораздо сложнее. Но если это будет работать, то отрасль будет отрегулирована. И если это не даст положительного эффекта, тогда можно думать о госмонополии, но надо как запасной вариант прописывать, как ее вводить. Надо начинать с правильного пути — попытаться отрегулировать отрасль. Продукция, которая стоит большие деньги, - это не значит, что она абсолютно легальна. На что бы я посоветовал обратить внимание в первую очередь, надо смотреть на тех производителей, которые тратят деньги не только на богатую упаковку, хотя это немаловажный фактор, потому что производитель заботится о своем имидже и о долгом существовании своей марки, надо смотреть на производителей, которые вкладывают деньги в систему защиты от подделки. Это действительно очень дорогостоящая система. Где-то это специальные наклейки, где-то это голограммы, где-то это специальные пробки. Это видно. Производители обычно используют это как дополнительный рекламный ход. С точки зрения бизнес-процессов это абсолютно правильно, с другой стороны — действительно важный момент, так как вероятность подделки практически равна нулю. Другое дело, что большинство производителей не хотят тратить на это деньги.

Действительно, себестоимость комплектующих невысока. Конечно, если мы говорим об очень дорогой бутылке или пробке, которые защищают от подделок, уже себестоимость будет выше процентов на 25-30. Надо не забывать, что производители дорогой продукции тратят огромные деньги, чтобы развивать свои бренды, чтобы они были конкурентоспособны. С учетом того, что справедливо и обоснованно реклама запрещена, все другие мероприятия, связанные с продвижением своего товара, как и во всех других областях, просто в алкоголе их стоимость гораздо выше, с учетом того, какие деньги тратятся основными производителями алкогольной продукции на продвижение и получение узнаваемости своего продукта, они снижают прибыль существенно. В условиях сегодняшней конкуренции алкогольный бизнес из разряда очень привлекательных сейчас по рейтингу скатился в последние. Есть три группы по привлекательности бизнеса. Вот алкогольный бизнес из первой группы скатился в третью. Если мы говорим о легальном бизнесе, конечно. Говорить о сверхприбылях у производителей не приходится. Когда идет упоминание о стоимости бутылки водки, никто не говорит о том, какие огромные акцизы платит производитель.

С нового года вводится достаточно много пунктов, связанных с системой изменения налогообложения. Это и переход на упрощенную систему налогообложения, изменения по ЕСН, освобождение от части налогового бремени, упрощение подачи налоговой декларации, переход к 2011 году к электронной системе подачи декларации, для малого бизнеса льготная ставка налога на прибыль... Там очень много всего. В части это работает уже. Многие предприятия малого бизнеса, с кем я общался, их бухгалтерские службы говорят, что во много жить стало проще. В основном это даже касается не налогов, а исчезновения огромного количества документации, которую приходилось делать раньше. И плюс сам факт, что платится меньше, реже и с отсрочкой — это очень важно. Что касается исключения процессуальных проверок и уменьшения давления на бизнес, это уже работает, но не всегда эффективно, исключительно по вине самих предпринимателей. Потому что никто до сих пор не верит, что приходящий сотрудник милиции может быть развернут назад на основе того, что сейчас действует такой закон. А реализация этих законов никаким органом не регулируется, кроме самих предпринимателей. Конечно, никто не хочет быть первым, но уверяю вас, если предприятие работает более-менее нормально, без нарушений криминального характера, я считаю, что каждому предпринимателю нужно бороться за свои права, и правоохранительные органы и другие карательные инстанции приходят не из космоса. Если они будут знать, что в двух-трех местах во вверенном их районе они получили отпор, причем предприниматель обязан уведомить потом все соответствующие службы о том, что это произошло, просто спросить причину прихода, все изменится. Что касается другого нововведения — СРО — это было решение, которое проводилось на основе консультаций с ассоциациями малого бизнеса. Опора России сейчас выступает категорически против. Изначально я читал много их публикаций, где они обосновывали целесообразность введения СРО, потом они эту позицию поменяли. Здесь нет жесткого решения сверху, это было на основе консультаций. На самом деле, наверное, сейчас именно ассоциациям малого бизнеса надо пытаться вернуться назад, если получится, конечно.

У нас в государстве любые действия приводят к возникновению какой-либо коррупционной составляющей. Бороться можно только с коррупцией, а не с тем, что появляющиеся законы создают новую благодатную почву для того, чтобы коррупция процветала. Это совершенно естественно, что, если раньше какой-то коррупционер приходил в магазин и пугал продавцов возможными штрафами и брал взятку в размере 500 р., то теперь он будет приходить и пугать продавцов возможным уголовным преследованием и брать взятку в сотни раз больше. Здесь есть пресловутый человеческий фактор. Если продавец тоже что-то понимает в экономике своего кармана, он десять раз подумает, стоит ли даже намеком давать возможность коррупционеру пытаться получить с него эти деньги, потому что они будут другие совершенно. Думаю, он будет думать и десять раз смотреть паспорт, прежде чем продать несовершеннолетнему алкогольный напиток. Поэтому, с одной стороны, возможно увеличение коррупции, с другой стороны — чисто человеческое чувство страха оттолкнет очень многих продавцов и руководителей предприятий от того, чтобы попытаться заработать деньги на большом количестве потенциальных потребителей алкоголя и пива, то есть не продавать несовершеннолетним. Здесь есть свой плюс. От коррупции мы никуда не денемся. Пока не заработают наши законы о коррупции, любой закон, который вы сейчас возьмете, все равно он может привести к коррупционной составляющей.

Что бы вы пожелали нашим читателям в завершение конференции?

Кроме традиционных пожеланий здоровья и, что самое главное, следующий год был в любом случае лучше этого, я хотел бы пожелать, чтобы, несмотря на все сложности и трудности, читатели и слушатели верили в лучшее, что у нас все-таки что-то получится. Потому что людей, которые желают добра, гораздо больше. Другое дело, что это добро всегда тяжело проходит. Поэтому будем надеяться. А мы будем стараться лучшее преобразовывать в реальную жизнь.