– Я теперь знаю, как проходит любовь. Между двумя, которые сначала стоят тесно-тесно, откуда-то начинают появляться камешки. Знаете, как в обуви. Маленький камешек попал в туфлю, а мешает ходить, натирает ногу до крови. Так и тут. Сначала маленький камешек. Незаметный. Потом еще и еще. Потом побольше.
И опять маленький. Вроде сначала они и не мешают стоять вот так вот тесно-тесно, прижавшись друг к другу.
Вы меня не понимаете? У вас нет воображения. Камешки и камни – это ложь, разочарование, невнимательность и пренебрежение, равнодушие, подозрительность и ревность. Не знаю, то ли они падают сверху, как метеориты, то ли появляются сами собой. Ну есть же в какой-то пустыне кочующие камни. Может, это как раз они? Они валятся, задевают плечи, ноги, оставляют ссадины и синяки. Постепенно гора камней между этими двумя становится все больше и больше, выше и выше, шире и шире. И тебе приходится карабкаться по этим камням, чтобы ее увидеть. Или ей приходится, обдирая руки в кровь, лезть, чтобы дотянуться, погладить. А потом вдруг карабкается только она. А тебе надоело. Ты устал. Тебе некогда.
Сначала карабкайся наверх, потом спускайся с другой стороны к ней вниз – это ведь усилия. И карабкаться надо не с пустыми руками – что-то там ей надо нести. А как? Руки-то заняты, ты же за камни цепляешься, чтобы не упасть. Нет, конечно, бывает, что эти двое карабкаются с двух сторон одновременно и потом стоят на вершине этой горы, выросшей из их ошибок, стоят, обнявшись тесно-тесно. И эти все камни служат им опорой, постаментом. Но так бывает очень редко.
А иногда кто-то, пытаясь спасти другого, карабкается один. И стоит потом, ветрами обдуваемый, на вершине. Один. И спуститься на другую сторону – незачем. Его там не ждут. В него полетят камни, булыжники, метеориты озлобленности, недоверия, лжи, равнодушия, безответственности и презрения. И эта гора камней… Вы понимаете, что на ней же никогда ничего не вырастет. Никогда и ничего.
Куда едем? Да вот – внук. ДЦП у него. Видите, с планшетом лежит. Это он не в игры играет, он читает. Там просто буквы крупные. Шрифт увеличили ему, чтобы удобно было. Платонова он читает сейчас. «Чевенгур» называется. А лет ему тринадцать. Мы с дочкой с ним занимаемся постоянно. Если он не спит, мы с ним занимаемся. Он у нас все может. Поет. Лепит. Вот этими вот скрюченными пальчиками лепит, и вы бы видели! Он своих ровесников опережает по развитию. Но уж очень болезненный. Очень. Вот, еду подлечить его. В Крым. Месяц я буду с ним, месяц – дочка, потом опять я. Что делать, больше у нас никого нет. Только наш мальчик, дочь и я…
Смотрите также:
- Маша Трауб: «Почему коляска считается женским делом?» →
- Дарья Донцова: «Могу жить только за городом!» →
- Талисман →