Маша Трауб, автор романа «Плохая мать», сборника рассказов «Домик на юге»:
Я не перестаю удивляться детской памяти. Моя двухлетняя дочь Сима из горы совков, ведерок и формочек – совершенно одинаковых – безошибочно забирает свои и ни с кем ими не делится.
При этом она совершенно не помнит меня – свою мать. Стоит мне снять домашние джинсы и распустить волосы, как Сима начинает делать вид, что со мной незнакома. Как-то она гуляла с няней, а я подъехала к ним на машине. Машину я вожу в очках. Поздоровалась с няней и наклонилась к дочери посюсюкаться. Сима заорала на всю улицу и больно ударила меня по лицу. От удара очки слетели и поцарапали мне щеку. Я была уставшая и голодная, поэтому села на бордюрчик и горько заплакала, вытирая кровь. Сима кричала как резаная, я рыдала все сильнее, прохожие, идущие мимо, спрашивали, что случилось.
– Она маму не узнала, – отвечала няня, от чего я заходилась плачем с новой силой. Получалось, я такая плохая мать, что меня даже ребенок не узнает.
Когда моему сыну было столько же, сколько сейчас Симе, мы с мужем уехали на неделю отдыхать, оставив его бабушке. Вернулись загорелые. Отца сын признал сразу. А когда я склонилась над детской кроваткой, у ребенка случилась истерика. Вася спросонья увидел над собой черную незнакомую тетку, которая тянула к нему руки и чмокала губами. Вася от меня шарахался еще несколько дней.
Впрочем, и я, когда была уже не совсем маленькой, а вполне вменяемой девочкой-четвероклассницей, маму тоже не узнавала. Жила я у бабушки, в южном селе. Мама приезжала время от времени, раз в два месяца точно. И каждый раз я заливалась слезами и убегала в курятник прятаться. В нашем селе все женщины ходили в длинных юбках и платках.
Мама приезжала из столицы в модных штанах-бананах ярко-желтого цвета и красной майке, которая оголяла одно плечо. Вместо привычных в деревне платка и косы я видела завитые короткие волосы, окрашенные то в красный, то в рыжий цвет.
– Машенька, это твоя мама приехала, – выманивала меня из курятника бабушка, – она тебе подарки привезла.
На подарки я высовывала нос и бочком подходила к пакетам, которые мама держала на вытянутых руках. Я хватала пакеты и молниеносно скрывалась в курятнике. Через минуту раздавался мой рев, от которого начинали заполошно кудахтать все куры. Мама привозила мне желтые брюки или комбинезон и туфли на каблуке. Я понимала, что никогда в жизни не решусь выйти в этих обновках за калитку. Позор. Не только куры, бараны засмеют. И тогда я никогда в жизни не выйду замуж. А замуж я хотела больше всего на свете, потому что у соседей только на днях сыграли свадьбу, и их дочка стояла в углу, как положено невесте, в длинном белом платье с серебряным поясом. Вот о таком платье я и мечтала.
– Ты мнэ нэ мат, – говорила я маме с местным акцентом и до вечера отказывалась слезать с черешневого дерева.
Мама, которая вырывалась с работы на два дня, плакала на летней кухне, запивая горе домашним вином.
Смотрите также:
- Маша Трауб: «Почему коляска считается женским делом?» →
- Мысли вслух. Она просто выбрала первого встречного →
- Девочка в бурном море →