Музыкант рассказал «АиФ» о том, по какому принципу собирает иконы, чем займется после окончания музыкальной карьеры, за что его не пускают в США и Англию и почему сегодня у России больше друзей в мире, чем у других стран.
Владимир Полупанов, «АиФ»: Сколько всего икон будет выставлено?
Григорий Лепс: Порядка 200. Те, которые имеют серьёзную историческую опору, представляют музейную ценность. В основном известных мастеров, но не все они подписные. Все описаны искусствоведами и вошли в книгу, которая тоже будет представлена на выставке.
— По какому принципу ты их собираешь?
— По такому же, как и подбираю музыку: нравится или нет. Иногда вижу икону, которая стоит, допустим, миллион долларов. Но, если она мне не нравится, я её не куплю и за 10 тысяч. А есть произведения искусства, которые вроде бы ничего собой не представляют, но нравятся мне.
— Есть в коллекции икона, подаренная президентом. Он даже расписался на ней.
— Да, я попросил Владимира Владимировича расписаться на ней. Это была не очень уместная просьба, которую наш президент снисходительно (возможно, из-за симпатии ко мне) исполнил. Он подписал: «С уважением, В. Путин». Эта икона находится у меня дома. И она не будет представлена на выставке (смеётся)...
— Наверняка существуют интересные истории, связанные с приобретением икон.
— Их масса. Одну икону я выменял на машину. У меня не было столько денег, сколько она стоила. И я договорился с владельцем, что буду выплачивать по 10 тыс. долл. в месяц, чтобы выкупить её в течение года. Но владельцу кто-то предложил больше. Он сообщил мне об этом. Я подъехал с очередной суммой денег. Он мне говорит: «Мне предложили за неё больше». Я сказал: «Вот стоит машина (Audi A8 Long), которой всего 2 месяца. Забирай». Это было 15 лет назад. Машина уже наверняка не на ходу, а икона XVII века висит у меня. И, думаю, просуществует ещё 1000 лет.
Бывали случаи: ищу, например, икону редкого извода (традиции в иконописи. — Ред.), Страшный суд. Очень редкая икона. Сам сюжет Церковь не одобряла. Тем не менее мастера писали на эти темы. Я лет 10 искал такую: хорошего уровня, качества. И вдруг появилась одна, а через неделю — такая же вторая. И таких «парных» случаев было несколько. Ищешь определённый извод много лет, а потом вдруг появляются сразу две иконы в течение 10 дней. Из-за того, что это редкие вещи, покупаю обе. И не жалею.
— Я бывал в твоей московской квартире, где первое время висела коллекция. Твоё жильё напоминало храм с иконостасом. Насколько тебе самому было комфортно жить в окружении ликов святых?
— В квартире было не очень комфортно. Потому что мы там едим, пьём, курим, иногда ругаемся матом. Это некрасиво. В силу ряда обстоятельств я вырос «на целую голову», стал более известным артистом: появилась возможность построить студию и дом за городом. Иконы теперь висят в специальном месте в мансарде дома, подсвеченные по всем правилам музейных законов. Перед каждым отъездом на гастроли, что бывает довольно часто (примерно 15 раз в месяц), я молюсь на дорожку и только потом еду.
— Помогает?
— Помогает.
— А если не помолишься?
— Такого у меня не бывает.
— А с чего началось коллекционирование? Что явилось поводом?
— Повода не было. Я всегда хотел покупать произведения искусства, особенно иконопись. Но не было возможности. Первая икона, которую приобрёл, — Корсунской Божьей Матери: доска старая, а написана недавно. Я знал, что это копия, а не оригинал. Но всё равно купил, потому что мастер прекрасен. Он редко пишет. И очень много пьёт. Напишет одну икону — и уходит на полгода в запой. Потом его осеняет, и он снова пишет. Такой человек.
«Оставлю иконы детям»
— Какова общая стоимость коллекции?
— Невозможно точно определить. По разным оценкам, от 20 до 30 миллионов долларов. Не знаю, как на эти цифры реагировать. Для меня это вовсе не важно. Я собирал их не для того, чтобы перепродавать, делать бизнес. Бывали случаи, когда я определённые иконы менял с доплатой, но мысли продать коллекцию никогда не было.
— Что с ней будет потом?
— Оставлю детям. Пока они все слишком юны, чтобы понимать, что это такое. Но рано или поздно подрастут, поймут и оценят.
— Помню, лет 5 назад вы с Валерой Меладзе и Стасом Михайловым ходили в Госдуму с требованием, чтобы вас оградили от вмешательства в личную жизнь журналистов.
— Я там, конечно, сильно выступил, рубанул сгоряча.
— Ты был возмущён тем, что кто-то из журналистов проник в твой строящийся дом, снял на видео и выложил запись в Сеть? Но сегодня в твоём доме журналисты — частые гости.
— Было дело: проникали, когда в доме ничего не было, кроме фасада. Сегодня, когда всё готово, — ради бога. Было обидно, что люди делали выводы, не соответствующие действительности. Потею я на сцене всегда честно. И всё построено на деньги не украденные, а заработанные. До сих пор выплачиваю банковские кредиты. Надеюсь, в течение 2-3 лет расплачусь с долгами. Сегодня, слава богу, перестали приходить домой без спроса. Гостей я люблю, в моём загородном доме их каждый день полно: мои двери всегда открыты для тех, кого я по-настоящему рад видеть.
— Давным-давно в интервью мне ты рассказывал о том, что изначально планировал выступать под псевдонимом Гриша Сочинский с песнями а-ля «Сверкнула финка — прощай, Маринка». «А душа к чему тянулась?» — спросил я тебя тогда. Ты ответил: «К деньгам в основном». Сегодня, когда у тебя достаточно денег, к чему тянется душа?
— Денег никогда не бывает достаточно (смеется). А что касается того, к чему тянется душа, то очень хочу завершить карьеру на высокой ноте и просто пойти по земле. Сколько мне ещё отмерено судьбой петь? 3-5 лет? В общем, рано или поздно оставлю эту профессию и займусь чем-то другим. Надо только иметь определенный доход, чтобы содержать семью. Когда решу эту задачу, пойду по земле. Буду путешествовать, отдыхать, разговаривать с людьми, заниматься изучением искусства, архитектуры. Что я и сейчас делаю: иногда выезжаю на антикварное шоу в Маастрихте, например, посмотреть на произведения искусства, которые продаются. Кое-какую живопись иногда покупаю. Но не в таких масштабах, как иконы.
Я решил помочь художнику Григорию Гукасову из Санкт-Петербурга. Его картины произвели на меня огромное впечатление. Он пишет полотна огромного размера: 3 на 4 метра. При этом человек ведёт скромный образ жизни. Учитывая, что у него трое детей, ему просто необходим заработок. Он преподает в академии искусств, его хорошо знают в Петербурге. Часто бывает, что художник при жизни никому не нужен, а когда умирает, то получает признание.
Григорий Гукасов. Репродукция картины
Григорий Гукасов. Репродукция картины
— У тебя есть песня «... рожи». Ты никогда не ходил в офис на работу, где вынужден был видеть одни и те же лица. С чего вдруг?
— Я купил это произведение у гитариста, который когда-то у меня работал, Павла Черных. И решил его спеть. Прикольная песня офисного работника. Я, естественно, никогда не пою ее на публичных концертах, но на заказных люди ее просят. И очень весело воспринимают, поют хором. Мне самому она нравится. Я, конечно, могу заменить матерные слова в этой песне на приличные, например, «задолбавшие рожи» и т. д. Но если я это сделаю, то определенный китч, изюминка исчезнет. Поэтому нет смысла ее переделывать. Там должен был быть припев из произведения Боба Дилана Knockin’ on Heaven’s Door. Он разрешает исполнять свои песни, но перестал давать разрешение на их переработку и выпуск на любых носителях.
— Ты же раньше никогда не позволял себе мат.
— На сцене — нет, а в жизни — да.
— Шнур заразил?
— Сергей Шнуров — блистательный артист и великолепно мыслящий человек! Кто-то не принимает его творчество, а кто-то в восторге. Думаю, что такие песни в жанре деревенского панк-рока обязательно будут присутствовать в моем творчестве в качестве «пульсирующих редкостей». На концертах. Почему бы и нет. Русский человек к мату относится как к фигуре речи.
— А есть «рожи», которые тебя лично задолбали?
— Ну, конечно, их масса (хохочет). Каждый день приходится их терпеть. Это мои сотрудники, некоторые друзья (смеётся). Есть такая поговорка: «Боже, избавь меня от друзей, от врагов я сам избавлюсь». Я нормальный живой человек, и мне не чуждо ничто человеческое: ярость, ненависть, плохие поступки.
— Знаю твою манеру в припадке ярости бросать микрофоны на сцену или кидать телефон в окно.
— Бывает.
— За что в последний раз пострадал телефон или микрофон?
— Это произошло на концерте в Ташкенте. И никак не было связано с людьми, которые пришли на мое выступление. Я был очень недоволен тем, что делаю на сцене. Очень тяжелый концерт, в котором я выступал с пятью поломанными ребрами. Я терпел адскую боль. Не мог ни дышать, ни правильно петь. Это раздражало. Но сделать ничего не мог. И отменить не мог. Потому что уже дважды этот концерт переносился по ряду причин, от нас не зависящих. Нам нужен был звук именно такой, к которому мы привыкли. Организаторы выполнить это условие не могли. Только тогда, когда они привезли все, что нам было необходимо по райдеру, мы этот концерт в буквальном смысле «отстояли». Пусть люди меня простят за то, что я швырнул микрофон. Я за свою жизнь разбил 52 микрофона. Может быть, еще 150 разобью. Я довольно эмоциональный человек. Это очень плохо, я знаю. Но такой уж я родился. Пусть публика принимает меня таким, какой я есть. Либо не ходит на мои концерты.
— В песне «Ты чего такой серьезный», которую вы поете с Тимати, есть строчка: «Плевать на санкции, мы живем нормально. Ну нет пармезана, вообще не криминально. И то, что там воротит нос Европа. Ежа никак не испугаешь голой ж..». Неужели действительно плевать на санкции?
— Наверное, не совсем. «Ты чего такой серьезный?» — это фраза Владимира Путина, которую он сказал во время рабочей поездки в Ижевске одному рабочему. Мы с Тимати решили сделать такое произведение. Он написал текст, я приблизительно набросал музыку. В этой песне поется о том, что нам будет легче пережить любые санкции, если мы будем единым обществом. Хотя у нас много несогласных, которые не любят ни президента, ни свою страну. У меня для таких людей есть совет: покупайте билет и уезжайте. Я люблю свою страну. Никогда не покину её. Хотя отдыхаю временами не в ней. Но это не говорит о том, что я не патриот. Патриотизм не должен быть местечковым: я живу в Коровино и дальше него никуда не поеду.
— У тебя был дом в Таиланде. Но ты его продал. Почему?
— Я избавился от него совсем недавно. Мы там раз или два в год отдыхали всей семьей. Даже был период, когда семья там целый год жила и дети ходили в английскую школу. У меня все в семье, даже младшие, прекрасно понимают по-английски и по-тайски. Но в конце концов мы перестали туда ездить, времени не стало. И дом, грубо говоря, превратился в памятник деньгам. И потом: можно поехать в любую страну и арендовать любое жилье. А когда ты покупаешь дом, то его надо обслуживать, содержать. Проще снять: отдохнул, уехал.
— А может, была боязнь, что тебе могут закрыть въезд и в Таиланд? Ведь в США ты по-прежнему персона нон грата.
— Никакой боязни нет. В США я по-прежнему невъездной. В конце месяца сюда прилетят американские адвокаты, которые специализируются на таких вопросах. Хотелось бы разрулить эту неприятную ситуацию. Из-за этого меня и в Англию не пускают. Хорошо, что пока не «закрыли» въезд в Европу. Веду я себя нормально, не нарушаю законы страны. Я музыкант, а не гангстер, каким меня представляет американский Минфин. Да, я знаю людей из «альтернативной власти». С некоторыми из этих ребят мы знакомы с юности. Но это не говорит о том, что я сам занимаюсь криминалом.
— Есть все-таки рациональное объяснение: за что тебя не пускают?
— Думаю, когда Барак Обама был президентом, ему нужен был какой-то публичный человек, на котором можно было оттоптаться. В интернете полно фотографий, где я стою с представителями криминального мира. Мне инкриминируют то, что я якобы был у них курьером, возил нечистые деньги через границу и тем самым подрывал американскую экономику. Где я и где американская экономика? (Смеется). При этом на таможне меня не арестовывали, нигде и никогда не предъявляли никаких обвинений. Потому что я никогда не возил через границу больше, чем разрешено законом. Тем не менее в американском Минфине ребята всесильные, вот и выписали этот запрет.
— Иногда возникает ощущение, что нигде в мире у нас уже и друзей не осталось.
— Напрасно ты так считаешь. Думаю, сегодня у России друзей в мире гораздо больше, чем у других стран.
— Среди обычных людей — да, возможно. Но я говорю об отношениях на государственном уровне.
— И на политическом уровне тоже постепенно ситуация выравнивается. И она выровняется. Потому что другого пути нет. Они загонят нас в тупик. Но и сами себя туда же загонят. Мы же неразрывно связаны экономически и политически. Есть целый клубок проблем, которые невозможно решить без участия России. А что касается вопроса о том, почему сегодня на нас ополчились политики, то, думаю, как только Россия становится сильнее, чем они хотели бы ее видеть, всегда начинаются такого рода проблемы.
— А с Украиной ситуация совсем тупиковая?
— Надо мириться. Политикам надо разобраться между собой. А народы наши нормально друг к другу относятся. Я до сих пор созваниваюсь с украинскими друзьями. У меня их там много. Последний раз был на Украине в мае 2014 года. Оставалось ещё 3 моих концерта в Донецке, но, когда заживо сожгли людей в одесском Доме профсоюзов, мы приняли решение отменить концерты. Давать концерты после такого было неприемлемо для меня. Поэтому мы собрались и уехали. У меня жена с Украины, половина родственников оттуда. И мы их не можем увидеть.
— Ты сказал как-то, что совсем не слушаешь музыку. С чем это связано?
— Это не совсем так. Слушаю. Особенно опусы модных групп. Пытаюсь изучать, что люди делают со звуком. Постоянно растёт уровень звучания, сведения, мастеринга. Начиная с альбома «Полный вперед» и заканчивая пластинкой «Апгрэйд#Upgrade» это дело рук одного человека: Криса Лорда Элджа из Лос-Анжелеса, у которого несколько «Грэмми» за звук. Он сводит традиционную музыку. Да и я пою традиционную. Крайний альбом «ТыЧегоТакойСерьезный» делал Сорен Андерсен (датский музыкант, автор песен, известный по выступлениям с Deep Purple, Black Country Communion, Тони Айомми, Phenomena, HTP, Black Sabbath, а также сольной карьерой и работой с Гленом Хьюзом — Ред.). Он занимается и мастерингом в том числе. Я услышал, как он рулит звуком, и сказал, что мне нужен этот человек. Мы к нему съездили в Данию, объяснили задачу, поработали 3-4 дня там. Потом он приехал сюда, зашел на мою студию и ахнул: так ему понравилось. Грубо говоря, за 7-8 дней мы этот альбом свели. Насколько он удался? Если брать традиционную рок-музыку, то в России аналогов нет. Извиняюсь, что я так хвастливо говорю. Есть задачи еще круче. Несколько свежих произведений группы Imagine Dragons просто «убили» меня по звуку. Я попросил найти человека, который это сделал, заинтересовать его финансово. Чтобы он приехал сюда и помог создать нам именно такой звук. Надеюсь, не откажет.
Скажу откровенно, каждая песня, над которой колдовал Крис Лорд Элдж от и до (музыка, текст, аранжировка, время, проведенное на студии, сведение) обошлась мне примерно в 20 тысяч долларов. Меня это не пугает и не смущает. Я никогда не жалел деньги на звук и музыку. То же самое происходит на моих живых выступлениях. Мне нужен именно этот звук. Пожалуйста, будьте добры, привезите мне его.
— Сложнее стало находить свои песни?
— Очень много приходит произведений на почту. Порядка 20-30 песен в день. Я стараюсь слушать все, что присылают люди. Пока не было произведений уровня «Я счастливый», «Самый лучший день» или «Рюмка водки». Таких хитов больше в моей жизни не появлялось. Но живу надеждой, что это все-таки произойдет. Песен много. Я сейчас выбираю их не только для себя, но и для представителей молодого поколения, которые работают в моем продюсерском центре: Шариф, Ромади, Данил Буранов. Все они имеют определенный потенциал, но пока их сложно назвать артистами. Они певцы. У них есть прекрасные вокальные данные. Наиболее яркий, на мой взгляд, Александр Панайотов. Пока пика своей популярности он не достиг. Ему еще не хватает пары-тройки лет. Ищем ему песни. У Шарифа тоже великолепные вокальные данные. У него в октябре будет концерт в «Вегас Сити Холле». Но одного вокала недостаточно. Вокал — это волосы, нужно найти хорошего «стилиста», чтобы «причесать» человека. И сам певец должен созреть, найти свою песню, манеру исполнения. Чтобы по ней или по песням его всегда узнавали. Все, кого я перечислил, молоды, мотивированы, амбициозны. Я пытаюсь объяснить им, что нужно делать. Иногда это получается, иногда нет.
— В твоем репертуаре есть 2 песни БГ: «Стаканы» и «Брат Никотин». Насколько тебе близко то, что делает Борис Гребенщиков?
— Великолепная музыка! Да и человек он интересный. Мы с ним 2 раза пересекались в жизни. Я обратился с просьбой спеть его песни. Он разрешил. Мы его песни сделали в другой манере. Надеюсь, ему понравилось.
— БГ сказал в интервью, что «битлам» нечего было сказать, они просто хотели заработать миллион долларов и чтобы их девушки любили. У всех музыкантов такая же мотивация?
— Не могу не согласиться с БГ. Настоящему мужчине приятно, что его любят женщины. И чем больше, тем лучше. Заработок и любовь никогда никому не мешали. Когда «битлы» начинали, они были совсем мальчишками. БГ прав: они хотели денег и нравиться девочкам. Именно женщины определяют популярность того или иного артиста, потому что чаще именно они говорят своим мужчинам: «Пойдём на концерт?»