В первый же — 1966-й — год показа ленту Эльдара Рязанова посмотрели 29 млн зрителей.
Этот фильм и сейчас — один из любимейших. И персонажи из него — тоже. Деточкину, «герою ненашего времени» (в самом деле, где сегодня найдутся такие вот Деточкины?), в 2012 г. в Самаре был открыт памятник.
Под расписку...
«На его месте должен был быть я!» — этой репликой из «Бриллиантовой руки» мог бы ответить на появление Смоктуновского в роли Деточкина Юрий Никулин: в ней Рязанов видел только его.
На Никулина роль и написана — ещё в 1962 г., когда режиссёр в паре с Эмилем Брагинским создал сценарий «Угнали машину!», Смоктуновский, ещё недавно никому не известный провинциал, самородок, приехавший в Москву в лыжном костюме, тогда снимался в «Гамлете» у великого Григория Козинцева. И мысль о нём тогда лишь робко забрезжила у режиссёра: вот если бы он стал Деточкиным... Но в 1962-м сценарий «зарубил» лично председатель Госкино СССР Алексей Романов, съёмки прикрыли. Претензии Госкино: зачем герой ворует автомобили? Значит, он тоже вор и жулик! Мог бы просто пойти в ОБХСС и «сообщить», что такой-то живёт на нетрудовые доходы, — и все дела! Да и что это за странный герой? Честный? Обаятельный? И его — в тюрьму? Вдруг наши люди после этого фильма начнут повсеместно угонять друг у друга машины?
Спустя два года Рязанов с Брагинским переписали сценарий в повесть «Берегись автомобиля», она имела большой успех. Авторы рискнули и предложили «Мосфильму»... экранизацию собственной повести. «Берегись автомобиля» запустили в производство. Но — неудача! Столь необходимый Рязанову Никулин отбыл в летнее заграничное цирковое турне.
И вновь возник Смоктуновский. Ему понравился сценарий, но в то время он после триумфа «Гамлета» снимался сразу в двух фильмах в роли Ленина — «На одной планете» и «Первый посетитель». Из-за гигантской нагрузки и нервного напряжения Смоктуновский заболел. Прислал Рязанову телеграмму с отказом. А фильм уже «запущен», и лето уходит! К тому же у самого Рязанова в то время рушилась семья — накануне серебряной свадьбы с Зоей Фоминой он влюбился в редакторшу «Мосфильма» Нину Скуйбину. Словом, проблем хватало...
Пробовался на Деточкина Леонид Куравлёв, но, по признанию Рязанова, «в нём не хватало странности, эдакого лёгкого сдвига». Пробовался Олег Ефремов (да-да, Максим Подберёзовиков, честный следователь, мог стать Юрием Деточкиным, честным вором!). Но в нём, писал Рязанов в мемуарах, «проглядывал волевой, железный человек, худрук “Современника”, будущий главреж МХАТа и секретарь СТД СССР».
От полного отчаяния Рязанов отправился на дачу к Смоктуновскому, «отходившему» от образа вождя мирового пролетариата. Уговаривал, как мог, сулил немыслимые, «царские» условия работы... И артист сдался. В конце визита Рязанов попросил актёра написать расписку с обещанием «не позже 20 августа приехать в Москву и приступить к съёмкам».
«Ты же идиот!»
Историю о «честном воре» Рязанов и Брагинский слышали из разных уст в разных городах. Сюжет «цеплял», да и странный герой тоже — то ли Робин Гуд, то ли Дон Кихот, князь Мышкин с повадками чаплинского чудака Чарли.
Снимать решили сначала «нечто вроде вестерна» — лихо, с трюками, погонями, в лёгком жанре, где хорошие — хороши, а плохие — плохи. Но «автовестерн» показался слишком прямолинейным для этой истории. И особенно для главного героя, хорошего человека, кажущегося порой ненормальным, но такого обаятельного в своей искренности. «Посмотри на себя — ты же идиот!» — в сердцах бросает ему Люба — Ольга Аросева, его невеста: такой вот «привет» блестяще сыгранному Смоктуновским в театре князю Мышкину.
Кстати, о «женихе и невесте». Аросевой и Смоктуновскому было к началу съёмок под сорок, да и на экране они не «омоложены». Поначалу Деточкину авторы хотели «подарить» семью, жену, даже детей, но в итоге он живёт вдвоём с мамой. «Мы обрекли его на одиночество», — пишет Рязанов. Действительно, даже после трогательного финала со стриженым «под ноль» и по-детски гримасничающим Юрой («Люба, я вернулся!») как-то не верится, что они посетят наконец загс и создадут здоровую советскую семью с детишками...
В этой финальной зимней сцене на эстакаде у м. «Парк Культуры» происходило интересное. Люба — за рулём троллейбуса № 10, настоящего. И маршрут, и пассажиры были настоящие. Аросева по просьбе Рязанова окончила для съёмок курсы водителей. Деточкин преграждает путь. Аросева признавалась, что боялась задавить своего «удивительно нежного партнёра», не успеть остановить троллейбус точно в трёх метрах от него, бегущего прямо к ней.
Сегодня невозможно представить Деточкина иным, нежели Смоктуновский. Сам актёр признавался: «Было соблазнительно браться за роль из-за необычности характера, поступков героя, шагнуть в область нового, комедийного, но не потерять в погоне за смешным главное — живого, естественного человека». В то же время Деточкин казался актёру «чудовищно неправдоподобным вымыслом». А уж когда Рязанов показал актёру те самые кинопробы, сделанные во время его «ленинианы»... На экране, по словам самого Смоктуновского, метался и что-то говорил несчастный, усталый и явно ненормальный человек. «Мне стыдно», — выдохнул артист притихшим коллегам. И вот именно тогда и Рязанов, устроивший ему этот жестокий экзамен (ведь он-то знал, что у актёра пробы вышли тогда неважные), и вся группа поняли: Смоктуновский — это Деточкин, искренний, честный человек, неспособный лгать. И сам актёр впоследствии в работе над фильмом понял: «Деточкин — человек отнюдь не глупый, по-моему, даже очень умный, отвергающий прозу жизни, мещанство, и он служит своим идеалам — доброте и честности — своими наивными, странными средствами».