С понятиями «ювенальные технологии» и «ювенальная юстиция» я познакомился еще в конце 90-х, когда принимал участие в организации православной просветительской работы с детьми в московских социальных и медицинских учреждениях. Чуть позже мне довелось участвовать в запуске реабилитационной детской программы при наркодиспансере N12. Напомню, что детская наркология – это вершина айсберга детского неблагополучия, она теснейшим образом связана с беспризорностью и детской преступностью, да и со всем тем, что по-научному называется девиантным поведением детей. Именно в этом контексте я узнал, что «ювенальный» - означает «детский»; «ювенальные технологии» - это организованная работа с детьми, ради их выздоровления, исправления, возвращения в семью и к нормальной полноценной жизни; «ювенальная юстиция» - это детская специализация права, учитывающая особенности психики и развития ребенка, опирающаяся на определенные ограничения в ответственности детей (подробнее предлагаю посмотреть в известном интервью О. Зыкова и А. Кучерены). Тогда я понял, что тема чего бы то ни было «ювенального» существует ради детей и идет снизу, то есть от детских трудностей и проблем. Для меня «ювенальная юстиция» и «ювенальные технологии» в социальной сфере были и остаются полным аналогом педиатрии в медицине.
Ко второй половине нулевых в среде православной общественности созрели и достаточно ярко проявили себя сторонники радикальной идеи, для которых все неправославное - зло. При этом, конечно, критерии православности были и остаются субъективными, впрочем, об этом я как-то писал. У этих людей была абсолютная уверенность, что их сил хватит с лихвой, чтобы организовать собственные правильные православные серьезные профилактические, реабилитационные и лечебные программы для преступников, наркоманов, алкоголиков, бездомных, пострадавших от тоталитарных сект и даже психически больных. Делать, собственно, ничего серьезного и не предлагалось, главное, чтоб все «несчастные» начали жить православной жизнью в некоем изолированном сообществе. Предполагалось, что отсутствие соблазна извне, православие внутри, сделают свое дело. Как ни странно, тема эта прижилась и стала достаточно популярна в православной среде, правда, силы были направлены не столько на работу, сколько на разоблачение и искоренение «неправославных» проектов и программ, в том числе действующих и зарекомендовавших себя. Насколько я помню, именно в тот период окончательно встал на ноги тренд плохости «Запада» и всего «западного». К примеру, на этой почве велась отчаянная война не только с чем-либо, имеющим хоть какое-то отношение к католицизму или протестантизму, но даже с «группами самопомощи» и 12-шаговой программой. Доносы священноначалию, клевета и травля в прессе, «пропесочивание» на «партсобраниях» - все шло в ход, лишь бы «каленым железом» выжечь все «неправославное».
Долгое время «ювенальная юстиция» оставалась в стороне, но пришел и ее черед. Я знаю, что импульсом для концентрации внимания на «ювенальной юстиции» стал личный профессиональный, а вернее, этический конфликт между двумя известными специалистами в области социальной работы, один из которых оказался православным радикалом, другой – сторонником развития ювенальной юстиции. Поскольку обстановка была такой, что некоторые православные активисты ждали и искали врагов, то буквально в считанные месяцы развернулся «крестовый поход» против «ювенальной юстиции». Первые публикации были написаны исключительно православными авторами и продвинуты, хоть и в самых «топовых» на то время, но исключительно православных СМИ. В заметках и статьях не было и тени профессионального разговора, не было обсуждения законопроектов, не было примеров из российской действительности. «Ювенальная юстиция» была представлена виноватой в том, что она «неправославная» и «западная» и что ее «лоббируют» конкретные лица.
Иными словами, очень важно понимать, что на первых порах понятие «ювенальной юстиции» возникло и обсуждалось в профессиональной среде юристов и специалистов по работе с «трудными детьми» и лишь потом, благодаря некоторым православным радикалам перешло в область общественной дискуссии. Государство в те годы было очень далеко от ювенальной темы, при том, что количество детей, нуждающихся в помощи и защите было (и остается) огромным. Лица же инициировавшие «крестовый поход» против «ювенальной юстиции» делали это вне вопросов работы с детьми, делали не ради детей, а ради «чистоты православия» и борьбы с «Западом». Именно поэтому и произошла подмена понятий. Из профессионального термина «ювенальная юстиция» превратилась в миф-страшилку. К огромному сожалению, впоследствии этот миф был взят на вооружение и некоторыми официальными церковными лицами.
Что имеем сейчас?
Последние несколько лет мы все чаще узнаем о печальных историях, в которых «органы опеки» вероломно вмешиваются в жизнь семей, отнимают детей, разрушают семьи. На днях в первом чтении был принят законопроект о «социальном патронате», который справедливо вызвал шквал негодований и критики. Если посмотреть отстраненно, то «перегибы» в детско-семейной сфере являются прямым следствием происходящего в стране. «Откаты», «мигалки», «закон о нулевом промилле», «закон о банкротстве», «закон об иностранных агентах», попытки вернуться к советской репрессивной системе работы с наркоманами и алкоголиками, беспредел и безнаказанность милиционеров и, конечно же, беспредел «органов опеки» - все это вполне соответствует известному всем определению государства как «аппарата насилия меньшинства над большинством». И все это наше доморощенное, все это не имеет никакого отношения ни к «Западу» ни к внешним врагам.
Однако, вопреки здравому смыслу, в СМИ и общественном сознании беспредел «органов опеки» и новые законы в области детей и семьи не имеют отношения к общей ситуации в стране, а воспринимаются как «продавленная» извне система уничтожения русского народа и православия под названием «ювенальная юстиция».
Не знаю, осознанно или случайно, но очень «в тему» пришлись «наработки» и опыт православных критиков «ювенальной юстиции». В итоге, энергия и инициативы граждан переключились с оценки действий и мотивов власть имущих, с профессиональной оценки происходящего на эмоциональные дискуссии о вреде «ювенальной юстиции», о вредоносности «Запада», а также на борьбу со сторонниками «ювенальной юстиции». Тема перестала быть конструктивной и дискуссионной, она превратилась в пар. Это видно хотя бы из сравнения поведения активной части общества в отношении двух законопроектов – об «иностранных агентах» и о «социальном патронате». Сообщество некоммерческих организаций достаточно быстро изучило законопроект «об агентах», провело внутренние консультации и переговоры, подключило юристов и выступило единым фронтом с предметной и ясной критикой законопроекта. Были задействованы и интернет-технологии, и СМИ. Ничего даже близкого к такому поведению, единодушию, согласованности действий в среде критиков «ювенальной юстиции» до сих пор не наблюдается. Кстати, любопытная деталь - подавляющее большинство православных сторонников закона об «иностранных агентах», высказавшихся публично - это самые рьяные противники «ювенальной юстиции».
Как победить «ювенальную юстицию»?
Чтобы победить «ювенальную юстицию» как то плохое и разрушительное, что появилось в общественной жизни, необходимо перестать бороться с «ювенальной юстицией» как мифом-страшилкой. Из русла демагогического и популистского необходимо вновь вернуться в русло правовое и профессиональное. Борьба с ветряными мельницами никому не приносила и не принесет пользы. В контексте сказанного выше, думаю, ясно, что бороться необходимо с конкретными «злодеяниями» в адрес граждан и прекратить искать причины наших проблем за рубежом.
Вероятно ситуация будет такой, что не только закон «о социальном патронате», но и многие другие законы в области семейной жизни будет приняты. Очевидно, не все они будут благими. Я уверен, что «произвол чиновников» будет набирать обороты, и при этом воспринимаю происходящее как вызов обществу, как вопрос: сможет ли какая-то активная часть общества объединиться ради себя и других? Ну, происходит же это по другим поводам. К примеру, вопреки существующему законодательству некоторые фонды смогли помочь больным, нуждающимся в очень редких, порой незаконных лекарствах. Более того, в некоторой степени удалось даже изменить законодательство о лекарственных средствах. Многие благотворительные организации в интересах своих подопечных научились очень серьезно взаимодействовать с чиновниками, с бизнесом, с политиками. Это порой невероятно трудно, но возможно. Объединились и некоторые водители, создав общество «синих ведерок», сегодня они помогают не только себе, но и всем, кто попал в беду. Я думаю, что если вдруг многие семьи и дети окажутся вне закона, то появятся (и уже появляются) новые специфические НКО, которые будут деятельно защищать права родителей и детей, искать средства не только на лекарства, но и на адвокатов, и на улучшение жилищных условий.
Могут активно подключиться и православные христиане. Самое важное, что они могут сделать – это отказаться от идеи противостояния «ювенальной юстиции» и все силы отдать евангельской заповеди помощи ближним. Лучшим воплощением этого могут стать организованные прихожанами храмов консультации юристов, психологов и иных специалистов. Православные общины вполне могут брать (и берут) под свой покров детей и семьи, оказавшиеся в трудной жизненной ситуации. Священники уже сегодня могут войти в комиссии по делам несовершеннолетних и на деле проявить свою заботу о детях. Правда, у меня есть печальные опасения, что этого не будет. Говорить проще, чем делать.
 |
|
| Юрий Белановский, Руководитель добровольческого движения «Даниловцы» |
