Дом строился перед Первой мировой войной вскладчину, или как бы сейчас сказали кооперативно, инженеро-техническими работниками Миусского парка городской железной дороги. После революции парк был назван в память рабочего Трамвайным парком имени Петра Шепетильникова, затем стал 4 Троллейбусным парком.
Каждый вкладчик получил контурный план своей квартиры площадью приблизительно 200 кв. метров, на который он наносил планировку всех помещений и дверей в соответствии с потребностями семьи. В некоторых квартирах было по 2 выхода на лестничную клетку: из коридора и одной из комнат. Для прислуги предназначался черный ход, который выходил во двор. В детстве мы бегали к приятелям в другие квартиры и видели, что в квартирах не совпадают по размещению не только комнаты, но и туалеты.
Хотя хозяева вселились в 1915 году, но кое-что в связи с войной осталось так и не доделанным. Так в нашем первом подъезде лифт, газовые колонки заработали только во времена Хрущева.
В начале 20-х годов началось уплотнение, и наш дед (прадед) кондуктор Лопатин Степан Андрианович получил комнату 21 кв. м. в 7-ми комнатной квартире номер 5 на семью из 6 человек. До 1959 года в этой комнате менее 6 человек никогда не жили. В комнату-раздевалку вселилась семья вагоновожатой Тарасовой. Шестиметровую комнату прислуги при кухне заняла семья Ситниковых из 3 человек. В самой большой комнате 28 кв. м. кроме мебели оставалось и пианино. Межкомнатные двери закрыли и заделали. Закрыли также вторые выходы на лестничную клетку парадного подъезда.
В довоенные годы из-за перенаселенности дом напоминал муравейник. В ясную погоду двор кишел людьми всех возрастов. В районе дом по его цвету и контингенту звали «Серая коммуна». Другой, недалеко находящийся подобный кирпичный дом, называли «Красная коммуна», он давно снесен.. Дворы каждого дома были огорожены заборами, и каждый житель сознавал свою причастность к определенному дому.
В квартире существовала система дежурств. Семьи каждой комнаты последовательно дежурили несколько недель по числу проживающих. Не помню, чтобы до войны в квартире конфликтовали. Но в послевоенное время по принципу «против кого дружим» жильцы разделялись на 2 группы. Причем, некоторые семьи порой переходили из одного лагеря в другой. Ссоры между группами не выходили дальше громких перепалок. Мужчины, дети и некоторые семьи, как Пинкус, держали нейтралитет.
Случались в квартире и жизненные коллизии, например, когда Гордеев сошелся с племянницей жены, приехавшей из деревни, или когда молодая соседка родила сына Юру от парня, проживающего за стенкой. Квартиранты почитали два праздника: 1 мая и 7 ноября. Накануне устанавливалась очередь на пользование духовкой. Все пекли пироги. Последний выключал плиту ближе к утру.
В подвале дома размещалась котельная, отапливающая дом горячей водой или паром. После войны котельную перевели с угля на саратовский газ. Часть подвала занимала артель по изготовлению авторучек или, как тогда называли, самописок. Мальчишки только нашего двора имели доступ к выброшенному браку, чтобы из него собрать самописку с пипеткой.
В 1937 году квартира немного разуплотнилась. Забрали и расстреляли дядю Лопатина Василия Степановича и главу семьи Абиных. С делом Лопатина В.С., несмотря на все усилия, ознакомиться так и не удалось до сих пор, оно секретное.
По выходным мужчины играли в карты, в «петушка» по копейке. Всегда стояла проблема, где собраться. Редко, когда находили более-менее свободную комнату, а при отсутствии её занимали кухню или ванную. При этом всегда возникали конфликты с женщинами, они порой что-нибудь придумывали, чтобы освободить место общего пользования.
В воскресение 22 июня 1941 года игра в карты шла на кухне. В полдень Шурыгина влетела на кухню со словами: «Мужики, кончайте играть, война началась». Ни один не шелохнулся - знаем ваши уловки. Но убедительные доводы других женщин подействовали и, бросив карты, все пошли к репродукторам.
Во время воздушной тревоги жильцы дома укрывались в подвале. В первый налет Москва довольно сильно пострадала от зажигательных бомб. На другой день ходили смотреть на пепелище Тишинского рынка и прилегающих деревянных домов. По дороге собирали осколки от зенитных снарядов. Самый сильный удар в бомбоубежище ощутили, когда бомба попала в дом, где сейчас ресторан София (Ростик).
Война пощадила жильцов квартиры пять. Мужчины военнообязанного возраста работали на важных оборонных заводах, с которыми эвакуировались, кто в Иркутск, кто в Киров и другие места.
Недалеко от дома находится Миусская площадь. В годы НЭПа на этом месте была барахолка. В 30-х годах там разбили сквер. Рядом стоявший недостроенный храм пытались взорвать, но работы пришлось прервать после того, что стали трещать соседние дома, а храм продолжал по-прежнему стоять. При Брежневе незавершенку убрали механическим путем с помощью раскачивающихся баб. Был ли использован фундамент храма - не знаю, но Дворец пионеров там был построен. Перед Дворцом появился комплекс памяти Александра Фадеева из статуй писателя и героев его романов: «Разгром» и «Молодая гвардия».
Другим важным соседним объектом была 598 школа. Она соседствовала с Институтом нейрохирургии Н.Н. Бурденко и во время войны служила госпиталем. Через 598 школу прошло большое число выпусков, пока вокруг жили простые дети. Сейчас здание школы опять отошло к Институту. Когда на одном юбилее выявились 6 выпускников 598 школы, то они собрались вместе для поднятия тоста за 598 школу. Крайние из троих сидящих на фото авторы текста.
При Хрущеве квартиры понемногу стали расселятся, При Брежневе дом готовился к капитальному ремонту, и многие комнаты уже пустовали. Нагрянул капитализм, и новые русские стали скупать в Серой коммуне большие квартиры, давая за комнату отдельную квартиру вдали от центра. Дом поквартирно заселили предприниматели, чиновники, депутаты, авторитеты. Жизнь движется по спирали.
А.В. Михалев, М.А. Шатохина.
