Пустите родителей на крестины!

О том, что крещение – это вступление в Церковь, сейчас говорить не популярно.

Не берусь судить о других присутствовавших в тот день в храме, а мои друзья, как принято сейчас говорить, - практикующие верующие православные христиане. Папа ребенка хорошо знаком с вероучением и историей Церкви, когда-то преподавал в воскресной школе и даже просвещал светом евангельской веры трудных подростков в одном из воспитательных учреждений.

Когда я представлял себе крещение его ребенка, то картина была радужная, правильная. Верующие родители, восприемники (крестные родители), родственники, друзья, все, кому важно вместе помолиться, разделить с семьей радость крещения, их чада стоят вместе и батюшка не спеша, но и не растягивая, совершает положенный, разумно сокращенный ради младенца богослужебный чин. По-моему, это ключевой момент: родители и ребенок впервые после рождения малыша вместе в храме: они и близкие – как бы малая семейная община, просящая Господа Иисуса Христа принять новорожденного в Свои ученики и последователи.

На практике все произошло совсем не так. Хотя я уверен, что именно такой вариант знаком подавляющему большинству наших сограждан. Как и в большинстве случаев, в том храме крестили в так называемом пределе – боковой части храма, имеющей собственный алтарь и иконостас. Туда пускали только  «крестных родителей» и детей. Двери плотно закрылись и мы оказались в некотором царстве испуга и недоумения. Растеряны были взрослые. Многие из них впервые в жизни остались один на один с младенцем, да еще в храме, в двух шагах от священника. Растеряны были и дети. Некоторое время они, все еще ожидая, что самые дорогие и понятные им люди – папа или мама – сейчас придут, молчаливо с подозрением озирались, рассматривая красоту росписей, блеск позолоты, дивные облачения священника и его помощников. Сначала один, за ним другой и третий решили все-таки обратить на себя внимание и заплакали. Со временем плакали и даже бились в истерике все, кроме двух. Священнику, умудренному опытом и знающему свое дело, как-то удавалось быть услышанным, он внятно произносил молитвы и что-то говорил к присутствующим. Батюшка не старался перекричать младенцев, был спокоен и очень вежлив.

В это время папы, мамы, бабушки, общаясь между собой, ожидали своих ненаглядных чад с натянутыми улыбками. В глазах прочитывалось волнение. Слава Богу, доверие к Церкви, как и ко врачам, в народе очень большое. И все же было видно, как фантазия рисует родителям сцены неуклюжего переодевания детишек, длительного пеленания, грозящего простудой, и неумелого обращения с младенцами. Впечатление было такое, как будто народ столпился около операционной - вроде бы все знают, что происходящее за закрытыми дверями важно, что это добро, что это даже нужно, но все же что-то не так, что-то не дает покоя. Наверное, больше всего происходящее мне напомнило встречу мам и новорожденных после выписки из роддома. В итоге три четверти часа таких «мучений» - и счастливым родителям, успевшим за это время получить цветы и конфеты, вынесли «новоиспеченных христиан». Пока взрослые обсуждали подробности «тайного закрытого действия», пока поздравляли друг друга, пока уточняли детали праздничного застолья, дети все еще рыдали на руках у радостных и сияющих мам, слыша от них слова до боли напоминающие утешение после уколов в поликлинике: «ну вот... все и закончилось... ничего не страшного не произошло... теперь поедем домой... мы с тобой... никому тебя больше не отдадим...»

Наверное не стоило бы и писать эту заметку, если бы были хоть какие-то основания совершать крещение именно так, как довелось мне наблюдать. Честно скажу, что до сих пор не выходит из моей памяти детский плач и даже истерика, - это был настолько ощутимый и обоснованный детский протест, что возразить на него совершенно нечем. Вопреки распространенному мнению, это был протест не против Бога и Церкви. Младенцы неспособны на это. Это было выражение своей оставленности, своей брошенности, своей оторванности от самого дорогого, что у них есть - от мамы и папы, от тех, кто есть для них воплощенная любовь, забота, ласка и красота.

Крещение детей преобразились бы кардинально, если бы чуть-чуть поменять форму. Разве недостойна родительская любовь и ласка стать зримым воплощением любви Божией, изливаемой на ребенка в Тайне Крещения? Не только достойна, но и нельзя найти ничего лучшего. Стоило бы мамам и папам взять на руки своих ненаглядных деток, прижать их к своей груди, нежно погладить, как воцарилась бы в храме тишина и спокойствие, а главное - появилась бы возможность слышать, понимать, молиться и ответственно отвечать и адекватно исполнять то, что положено во время совершения крещения. Что делать крестным родителям? То, что им и полагается. Прежде всего молиться, о детях, об их семьях, о том, чтобы Бог помог вырастить деток христианами. Следует им, вместе с родителями, со всей ответственностью отречься от сатаны и злых его дел, исповедать Иисуса Христа своим Богом, произнести или прочесть Символ веры как свидетельство принадлежности именно к Православной церкви. И, конечно же, в свидетельство поручительства за детей, принять их из купели после троекратного погружения их руками священника и в знак того, что они не заменяют родителей, но лишь берутся им помогать, передать родителям. Все остальное – детали.

Если кто-то скажет, что это не соответствует традиции, будет прав. Только я уточню: не соответствует постсоветской традиции. Церковное законодательство не запрещает крестить младенцев так, как описано выше. Евангелие же, в свою очередь призывает нас к ответственности и честности.

Смотрите также:

• Священник Максим Козлов: Вина настоятеля больше, чем вина Киркорова →
• Юрий Белановский: Православное богослужение и дети →
• О почитании Божьей Матери →