Утром в субботу, 14 августа мы втроем на моём «Ниссан Икс-трэйл» выехали из Москвы по Новорязанскому шоссе и взяли курс на Юго-Восток, в Луховицкий район. С той стороны столицу с утра опять начинала обволакивать белёсая пелена.
Первая точка маршрута – городок Белоомут. В общежитии местного ПТУ разместили погорельцев из соседнего села Моховое, в том числе детей. Моей коллеге, Маргарите Широковой из нашего благотворительного фонда «АиФ - Доброе сердце» нужно убедиться, что конкретно этим детям помогли не только с одеждой и едой, но и с принадлежностями к школе. Все помнят об акции «АиФ»? Каждый, кто купит свежий номер газеты «Аргументы и Факты», поучаствует в сборе средств к новому учебному году для детей-погорельцев. С каждого проданного номера газеты один рубль будет перечислен в фонд помощи. Так вот, Маргарите нужно было посмотреть, кому и какая помощь в такой ситуации действительно может потребоваться – здесь и в других сгоревших деревнях.
Переправляясь на пароме через Оку к Белоомуту, я впервые заметил не просто густой смог, а белые клубы дыма
- Это уже в Рязанской области, - с какой-то усталостью и даже облегчением заметил пожилой мужчина, даже не повернув в ту сторону головы. Причина этого облегчения становится понята, только когда проедешь за Белоомут: в окрестных лесах, похоже, не осталось ни одного живого места. То, что деревья кое-где ещё стоят стеной, не должно вводить в заблуждение. Под ними – чёрный ковёр сгоревшего подлеска. Там, где тлел торф, сосны и берёзы ещё долго будут рушиться от порывов ветра, отрываясь от прогоревших корней.
Тем временем, на пороге общежития встречаем женщину с девятилетней девочкой. Представляются Ириной и Полиной. Всё, что на них одето – из коллекции гуманитарной помощи. Ирина рассказывает, что огонь к Моховому подошёл настолько быстро, что из Полиных вещей захватили только гитару (девочка занимается в музыкальной школе) и рюкзачок, стилизованный под мордашку хомячка. Всё остальное сгорело. В сентября Полина пойдёт в третий класс, кое-что из необходимого уже купили на пожертвованные деньги. Но вскоре ей понадобиться одежда на зиму и осень. Самое главное - под Белоомутом для погорельцев уже строят новые дома – Ново-Моховое. Старое Моховое умерло, не исключено, что навсегда.
Из Луховицкого района в объезд закрытой дороги едем в Егорьевский район, через деревню Каданок. Там от огня не смогли спасти несколько домов. У одного из пепелищ стоит скромная иномарка, рядом – мужчина, женщина и девочка лет шести. Останавливаемся.
- Ваше? – киваю я на сгоревший участок. По центру – небольшой холмик, к какой-то обгоревшей железяке приклеен листок бумаги «Погреб не сносить».
- Наше…, - отвечает глава семьи, Игорь Пахомов, специалист по ремонту фото и видеоэлектроники из Москвы. – По привычке, что ли, на выходные приехали…
Рассказывают, как заготовили воды и одеял, как побежали тушить огонь, который подходил к деревне с одной стороны, а потом резко прорвался на другую. Тушить свой дом уже не было сил. Дом горел, а Маша – дочь – ревела в три ручья от горя, а потом, всхлипывая, рассказывала, что «сгорело её детство».
К вечеру добираемся до лагеря добровольцев в Полбино. Первый этаж двухэтажного здания школы местная администрация отдала в распоряжение добровольцев. Здесь есть туалет, душ, большая кухня – всё работает. В классах и коридорах на полах стоят рюкзаки, лежат матрасы, на улице на веревках сушатся полотенца и одежда. В школе почти никого нет, все в лесу.
Как раз за нами в школьный двор вваливается видавшая виды «Газель». Из самой «Газели» вываливается шумная толпа: волосы торчат во все стороны, одежда, руки, лица перепачканы сажей. Из людей пышет адреналин и чувство выполненного долга. Грязные, но довольные. Глаза горят так, будто они готовы ещё горы свернуть. Но движения и речь, как у подвыпивших. Эти люди целый день провели в лесу, забрасывая очаги пламени песком из вырытых рядом ям, сбивая огонь садовыми опрыскивателями, разгребая завалы. Они жутко устали, надышались дымом.
Все понимают, что соревноваться с пожарными машинами они не могут, но своими действиями снижают риск появления верховых пожаров. Да и пожарных машин не хватает. «Газелька», которую выделила местная администрация, возвращается в лес за другой группой, а прибывшие валятся на траву. Отдых.
Среди «постояльцев» школы – команда парней и девчонок из «Спасрезерва». Они выделяются: экипированы в одинаковые костюмы с эмблемами МЧС и знают больше – принимаются чистить бензопилы. На всех остальных поглядывают чуть свысока. Но при знакомстве оказываются добрыми и внимательными. Плохих людей, впрочем, тут быть не может, кажется, по определению. Есть ощущение, что отдохнуть от злых людей некоторые на пожар и едут.
«Цепляемся языками» с одним из «спасрезервовцев» - парнем лет 28-ми, Ильёй. У него на поясе висит рация, я прошу рассказать, какие лучше. Сюда многие приезжают с рациями, но у всех – разные диапазоны частот. Какого чёрта было придумывать столько диапазонов? Илья настаивает, что моя рация, которая работает на частоте 27 мегагерц и даёт возможность слушать переговоры «дальнобойщиков» на трассе, не оптимальный вариант. А лучше брать как у него, которая работает на частоте 400 Мегагерц. Я остаюсь при своём.
В это время в школьной столовой кто-то готовит в больших чанах еду – на всех. Но кто-то уже дрыхнет в классах, на полу которых разложены матрасы. Вновь прибывших записывают и выдают со склада амуницию. Завхозами, - видимо, как самые взрослые и ответственные - выступают два мужика из Федерации автовладельцев России. На склад по списку завозят продукты и инвентарь из Синодального отдела и от известного благотворителя Доктора Лизы, которые в эти дни в Москве стали главными центрами сбора помощи добровольцам, пожарным и погорельцам. Купленную на деньги «аифовцев» амуницию я тоже несу на склад. Выбираю себе уже из общей кучи камуфляж и кирзовые сапоги – кирзачи.
Проходив в них по горящему торфянику целый следующий день, я ещё не раз думал про себя: кому-то в армии приходилось в этом ходить два года. Кирзачи! Это уже само по себе испытание на прочность.
Между тем, темнеет. В лагерь продолжают приезжать машины – джипы, заточенные под турпоходы и автопробеги (с такими же бывалыми хозяевами) и миниатюрные машинки с хрупкими девицами за рулём. Кто-то едет тушить, кто-то уже не первый день работает «снабженцем» и мотается между пунктами сбора помощи в столице и «лагерями» в Подмосковье, Рязанской, Владимирской, Нижегородской областях…
Ещё одна машина привозит с собой в лагерь суматоху: срочно нужны люди в другую сторону Егорьевского района. Есть опасность, что счёт сгоревших деревень пополнится, а тушить, может, нужно будет прямо сейчас и всю ночь. Из добровольцев объявлен набор добровольцев. Тех, кто только что уже вернулся с пожара, благоразумно отсеивают и буквально пинками отправляют есть и спать. Меня с моей машиной записывают в десант, подсаживают на борт двоих человек. Грузим еду, лопаты, садовые опрыскиватели «Жук» – едем! «Жуки» - непрактичные и неудобные, но альтернативы нет. Едем полчаса по ночному Подмосковью, навстречу почти ни одной машины. Разговариваем.
- Я с детства по натуре какой-то «тимуровец», - формулирует ответ на мой вопрос о том, что погнало тушить пожары, один из моих спутников, Виталий, 36-летний менеджер в фирме, которая продаёт свадебные платья.
Вдруг по рации из первой машины в нашей небольшой колонне говорят: «Внимание на 2 часа». Они крутые и опытные. У них тюнингованный турпоходный «Лэнд-Ровер». А мы – чайники – не сразу понимаем, по какому поводу нужно напрячься. Постепенно соображаем, что, значит, нужно посмотреть вперёд и направо, там, где на воображаемом циферблате находится 2 часа. Из «Лэнд-Ровера» уточняют: зарево.
Где-то действительно полыхает и сильно. Но далеко. Устраиваемся на ночлег в школе в Большом Гридино – здесь местная администрация разместила эвакуированных из Денисихи и выделила угол для добровольцев. К счастью, здесь опасность миновала, и срочной необходимости бежать на подмогу пожарным нет. В здании душновато, я складываю задние сиденья, раскатываю коврик, спальный мешок, готовлюсь ночевать в машине.
Перед сном собираемся на школьной завалинке, как принято, «потереть за жизнь». Из рассказов понимаю, что сорок лет назад такие же примерно люди комсомольцами ездили строить БАМ и в геологические экспедиции. Просто теперь они – не комсомольцы, а менеджеры и сисадмины. Расходимся спать, подъём назначен на 7.30 утра.
Парень Саша, дачник из этих мест, доброволец, который и сорвал нас среди ночи из Полбино, держит связь с офицером МЧС, который «рулит» процессом тушения в окрестностях. Утром выдвигаемся на базу пожарных в Верейке. Белгородские пожарные, которых сюда бросили на подмогу, сначала недовольны, что их фотографируют.
Но тут нам привозят из Москвы на смену «Жукам» целую мотопомпу «Хонда». Мужики встают со своей скамеечки посмотреть, что за игрушка. А потом и вовсе отодвигают «салаг» от «агрегата»: выясняется, что привезли всё, кроме переходников от японской помпы к отечественным рукавам. Рукава приходится резать и прилаживать напрямую к помпе с помощью хомутов и просто проволоки.
Один из джипов вместе с офицером МЧС уходит на разведку в лес, возвращается, грузим оборудование в машину, сами идём пешком. Верейка с помощью огромного бульдозера отрезана от леса огромной просекой. Это её последняя надежда на случай верхового пожара. Перед нашим отходом водитель бульдозера – колоритный кавказец, «выписанный» аж из Темрюкского района Краснодарского края - с непередаваемым акцентом успевает рассказать: он тут уже больше двух недель, заправщик приезжал только раз, всё остальное время соляру приходилось заливать вёдрами. А этому бульдозеру ведро солярки – «два раза пёрнуть».
Лес тоже изуродован просеками. То тут, то там заметны кучи мусора, которые жители верейки сваливали в своём лесу, похоже, десятилетиями. За просеками – дымящий торфяник, над которым тоже когда-то был лес. Основной огонь пожарные сбили накануне, у соседнего озера по-прежнему стоит ЗИЛ с мощным насосом и присоединённым к нему толстенным рукавом. Под руководством целого подполковника МЧС наша «чёртова дюжина» идёт дальше, нам доверено отстоять у тлеющего торфяника островок леса, прижатый к озеру.
Пожарные помогают установить помпу. Сисадмин Илья со зловещим выражением лица заводит свою бензопилу. Илья работает в одной из российских софтверных фирм, где «пишут» компьютерные игрушки. Компьютерные игрушки бывают разные…
- Его теперь главное вовремя остановить, - подкалывает друга другой сисадмин, Ник. – А то он во всём районе спилит то, что ещё не успело сгореть.
Пилить нужно тлеющие деревья, которые упали на ещё не тронутые огнём участки. Но торфяник тлеет изнутри, чтобы сбить температуру, прогары приходиться заливать так, чтобы под ногами хлюпало. Ну, хоть какая-то польза от высоких кирзовых сапог, хотя вскоре они начинают пропускать влагу через швы.
По очереди льём воду на торф и друг на друга, чтобы остыть, перекладываем тяжелые пожарные рукава. Перчатки от грязных рукавов сразу же становятся такими же грязными и мокрыми. К счастью, перчаток взяли много. Разгребаем попиленные Ильёй деревья. Делаем перерыв, открываем большим ножом консервы, выясняется, что на всех только две вилки. После передыха возвращаемся к торфянику. Он дожидается нас, он и не думал никуда уходить, он по-прежнему пышет жаром.
Когда наступает время сворачиваться, сил на то, чтобы скатать рукава и отнести всё оборудование за полкилометра к джипу, почти не остаётся. Усилием воли открываю «второе дыхание». Похоже, что не я один.
Из леса бредём грязные, но довольные. Вклад в общее дело был небольшим. Или даже мизерным. Но это был вклад, это было настоящее дело, и оно было общим. Как-то так. Возвращаемся на базу в Большое Гридино, выкладываем из багажников оборудование. Женщины из школьной столовой, которые отвечают за прокорм эвакуированных, утром успели накормить и нас – гречкой – а теперь зовут ужинать, у них готов рыбный суп с вермишелью, рис с тушёнкой и роскошный овощной салат из помидоров, огурцов, с дольками чеснока под подсолнечным маслом. И даже компот!
Расставаться не хочется. Но расстаёмся, большинству нужно возвращаться в Москву на работу. Дыма в столице заметно меньше. Ветер поменялся? Немного поменялся. Но и мы кусок торфяника под Верейкой в Егорьевском районе водой залили!
