Как это удалось «убранному» со всех партийных и государственных должностей «разоблачителю культа личности», жившему в условиях тотальной слежки, стало ясно, когда «АиФ» смог ознакомиться с закрытыми прежде архивами.
ДЛЯ СПРАВКИ:
Хрущёв Никита Сергеевич - в 1953-1964 гг. 1-й секретарь Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза (ЦК КПСС), с 1958 г. одновременно - председатель Совета министров (глава правительства) СССР.
…Отправленный в октябре 1964 года в отставку Хрущёв после долгих раздумий решил писать мемуары. Одна из целей этого труда - постараться объяснить, ЧТО и, главное, ПОЧЕМУ у него не получилось в период пребывания у власти. Будущую книгу он диктовал на магнитофон несколько месяцев. Весной - летом 1968 года, когда работа подходила к концу, возник вопрос: как сохранить материалы (плёнки, распечатки и пр.), чтобы они не попали в руки КГБ?
На помощь пришёл сын Сергей Никитович Хрущёв. Он предложил попытаться переправить их за границу и взялся найти человека, способного это сделать.
Понимали ли Хрущёвы, на что они идут? Чем рискуют? Да, понимали.
Обратимся к выдержкам из архивных документов.
«Мерзавцы!»
Вспоминает Хрущёв-младший*: «В апреле 1968 года, накануне дня рождения отца, я, как всегда, на выходные приехал в Петрово-Дальнее. Мама сказала:
«Отец очень расстроен. Вчера его вызывал в ЦК Кириленко**, требовал прекратить работу над мемуарами, а что есть - сдать. Отец разнервничался, раскричался там, вышел большой скандал».
Хрущёв-старший: «Мерзавцы! Я сказал всё, что о них думаю: в нарушение Конституции утыкали всю дачу подслушивающими устройствами. Сортир - и тот не забыли. Тратите народные деньги на то, чтобы пердёж подслушивать».
...В наших разговорах во время прогулок вдали от микрофонов отец повторял:
- Они не успокоятся. Всё заберут и уничтожат.
...Возможные варианты хранения плёнок и распечаток внутри страны были абсолютно ненадёжны. Мы вернулись к мысли об укрытии рукописи за границей. Тогда же впервые возникла мысль, что в случае чрезвычайных обстоятельств - вроде изъятия надиктованного материала или других карательных мер - в качестве ответной меры воспоминания нужно будет опубликовать. Публикация окончательно решала проблему сохранности. Приближался май. Мне удалось нащупать пути передачи копии материалов за рубеж.
Двойной агент?
…Ещё в 1967 году меня познакомили с Виталием Евгеньевичем Луи (На фото вверху. Настоящее имя Луи - Виктор. - Ред.). Отсидев 10 лет по обычному в сталинское время вздорному политическому обвинению, Луи вышел из тюрьмы после XX съезда и решил начать новую жизнь. Устроился работать московским корреспондентом в одну английскую газету, что обеспечивало ему несравнимую с обычными советскими гражданами свободу выездов и контактов. После женитьбы на работавшей в Москве англичанке его положение ещё более упрочилось. За разрешение работать на англичан госбезопасность потребовала от Луи кое-какие услуги. Виталий Евгеньевич стал неофициальным связным между компетентными лицами у нас в стране и соответствующими кругами за рубежом. Он стал выполнять деликатные поручения на всё более высоком уровне, начал общаться даже с руководителями государств.
В момент нашего знакомства Виталий Евгеньевич «занимался» книгой дочери Сталина Светланы Аллилуевой «20 писем к другу».
…Выход книги намечался на октябрь - канун празднования 50-летия советской власти. Тогда Виталий Евгеньевич предложил КГБ изъять моменты, вызывающие наибольшее беспокойство Кремля, и издать эту книгу на несколько месяцев раньше намеченного срока.
Условия приняли. Виталию Евгеньевичу предоставили копию рукописи, хранившуюся у Светланиных детей. Книга вышла летом 1967 года и того ажиотажа, которого от неё ожидали, не вызвала. Авторитет Луи в глазах советской власти вырос. Узнав об этой стороне деятельности Луи, я тогда подумал, что он тот человек, который сможет помочь нам упрятать мемуары отца за границей…
Отец был смелее меня, считая, что мемуары первого секретаря ЦК должны дойти до людей. Пусть сначала и там, но когда-нибудь и здесь. Конечно, наоборот было бы лучше, но как дожить до этих времён?
Вскоре после скандала у Кириленко я поехал в Баковку, где жил Луи, начинать разговор… А через несколько дней я привёз к Луи в запечатанной коробке магнитофонные бобины и отредактированный мною текст.
Прошло какое-то время. Луи уехал за границу. Через месяц он вернулся:
- Всё в надёжном месте. Теперь ОНИ в сохранности... в банковском сейфе. Туда никто не доберётся.
В очередной приезд в Петрово-Дальнее я всё подробно пересказал отцу. В ответ он кивнул. С этого времени новые порции материалов по мере готовности перекочёвывали в заграничный сейф.
Прошло какое-то время, и отец вдруг вернулся к теме публикации мемуаров за границей:
- Я думаю, предложение посредника не затягивать с изданием книги - не такое уж глупое. Обстоятельства могут сложиться так, что не только я и ты, но и он не сможет добраться до сейфа. Поговори с посредником.
Когда при очередной встрече я рассказал Луи о решении отца, выдав его за своё, он, предвкушая огромные гонорары, обрадовался:
- Главное - максимально отвести от себя удар. Кто-то должен прикрыть нас здесь. Ладно, я посоветуюсь…
Подробностей происходившего я не знаю. Луи рассказал лишь, что действовать он начал «с головы». К тому времени у него установились доверительные отношения с самим Андроповым***, они не раз встречались не в кабинете на площади Дзержинского, а в неформальной обстановке, как бы случайно, у кого-то из общих знакомых. Во время одной из таких встреч Луи навёл Андропова на разговор о мемуарах отца. Он решил рискнуть и рассказал ему всё или почти всё. Андропов выслушал сообщение, не перебивая, только удовлетворённо кивал. На вопрос, не желает ли он ознакомиться с записями отца, улыбнулся и коротко ответил: «Нет». Отныне мы могли рассчитывать если не на помощь, то на нейтралитет КГБ…
(Запомните этот весьма странный эпизод - чуть позже мы вернёмся к нему особо. - Прим. ред.)
…Договорённость о возможности опубликования воспоминаний была достигнута в американском издательстве «Литтл, Браун энд Компани».
…Местом переговоров американцы выбрали Копенгаген. Издатели засомневались, насколько можно верить представленному тексту. Встал вопрос, как подтвердить подлинность материалов. Решили прибегнуть к помощи фотоаппарата. Из Вены отцу передали две шляпы - ярко-алую и чёрную. В подтверждение авторства отца и его согласия на публикацию просили прислать фотографии отца в этих шляпах. Когда я привёз шляпы в Петрово-Дальнее, они своей экстравагантностью привлекли всеобщее внимание.
Я рассказал отцу, в чём дело. Он долго смеялся. Выдумка пришлась ему по душе, и, когда мы вернулись с прогулки, сам вступил в игру. Устроившись на скамейке перед домом, отец громко попросил меня:
- Ну-ка, принеси мне эти шляпы. Хочу примерить.
Мама была в ужасе, а отец надел шляпу и сказал:
- Сфотографируй меня, интересно, как это получится?
Так он и сфотографировался - одна шляпа на голове, а другая - в руке. Вскоре издатели получили снимки: теперь они удостоверились, что их не водят за нос.
…Подготовку рукописи поручили совсем молодому человеку, никому тогда не известному студенту Оксфордского университета Строубу Тэлботту (в администрации Клинтона занимал пост замгоссекретаря, специалист по России. - Прим. ред.). Работа поглотила его с головой. Все заботы о быте взял на себя его сосед по комнате в общежитии Билл - будущий президент США Билл Клинтон.
…В январе 1971 года Луи привёз долгожданный экземпляр мемуаров «Хрущёв вспоминает» - чёрный том с красно-золотыми буквами заглавия и фотографией улыбающегося отца на суперобложке».
«Я хочу смерти…»
Но ранее Никита Сергеевич был вызван «на ковёр», где ему было явно не до улыбок. Вот выдержки из архивной стенограммы «Беседы с Н. С. Хрущёвым в Комитете партийного контроля» 10 ноября 1970 года в связи с предстоявшим выходом на Западе его мемуаров.
«...т. Пельше****: Мы пригласили вас в КПК, чтобы вы дали объяснение по вопросу, связанному с вашими мемуарами, которые могут принести нашей партии и стране большой политический ущерб. Может быть, вы прямо скажете, кому передавали эти материалы для опубликования за рубежом?
т. Хрущёв: Я никому не передавал материалы.
т. Пельше: Как они туда попали?
т. Хрущёв: Скажите вы мне, как они туда попали! Я думаю, что они не попали туда, а это провокация… Никогда никому никаких воспоминаний не передавал и никогда бы этого не позволил. Я отлично помню, что я диктовал. Не всё можно опубликовать в данное время.
т. Пельше: У нас с вами был разговор, что секреты, которые вами излагались, могут попасть за рубеж. И они попали… Вы тогда этот совет не восприняли.
т. Хрущёв: Нет. Пожалуйста, арестуйте, расстреляйте! Мне жизнь надоела. Я был честным человеком, преданным. Может быть, своим вызовом сюда вы поможете мне скорее умереть. Я хочу смерти...
т. Пельше: Как выйти из создавшегося положения?
т. Хрущёв: Не знаю. Вы виноваты, всё руководство… Это может быть провокация буржуазной прессы. Поскольку моя фамилия представляет сенсацию, может быть, они создали материал на меня».
Беседа закончилась тем, что Хрущёв согласился сделать следующее заявление для прессы:
«Как видно из сообщений печати Соединённых Штатов Америки и некоторых других капиталистических стран, в настоящее время готовятся к публикации так называемые мемуары или воспоминания Н. С. Хрущёва. Это - фабрикация, и я возмущён ею. Никаких мемуаров или материалов мемуарного характера я никогда никому не передавал… Поэтому я заявляю, что всё это является фальшивкой. В такой лжи уже неоднократно уличалась продажная буржуазная печать. Н. Хрущёв 10.XI.1970 г.»
Где правда, а где ложь - теперь, наверное, читатель сможет разобраться сам.
А мы, как обещали, вернёмся к эпизоду с Андроповым. Какова же роль тогдашнего председателя КГБ во всей этой истории? По логике, зная о готовящемся выходе хрущёвских мемуаров, он должен был на корню пресечь «вражескую вылазку». Но не пресёк. Как только книга Хрущёва оказалась за рубежом, Андропов направляет в Политбюро секретное сообщение (из архива Президента РФ, Особая папка, Записка КГБ от 25.III.70.):
«В последнее время Н. С. Хрущёв активизировал работу по подготовке воспоминаний о том периоде своей жизни, когда он занимал ответственные партийные и государственные посты. В продиктованных воспоминаниях подробно излагаются сведения, составляющие исключительно партийную и государственную тайну, по таким определяющим вопросам, как обороноспособность Советского государства, развитие промышленности, сельского хозяйства, экономики в целом, научно-технические достижения, работа органов безопасности, внешняя политика, взаимоотношения между КПСС и братскими партиями социалистических и капиталистических стран, и другие. Раскрывается практика обсуждения вопросов на закрытых заседаниях Политбюро ЦК КПСС. При таком положении крайне необходимо принять срочные меры оперативного порядка, которые позволяли бы контролировать работу Н. С. Хрущёва над воспоминаниями и предупредить вполне вероятную утечку партийных и государственных секретов за границу. В связи с этим полагали бы целесообразным установить оперативный негласный контроль над Н. С. Хрущёвым и его сыном…»
…Хрущёв-младший до сих пор не понимает, почему в деле его отца Андропов повёл себя столь двойственно. «…О передаче копий магнитофонных плёнок на Запад, - пишет Сергей Хрущёв, - он знал с самого начала - и вдруг такой поворот!»
За истекшие с момента описанных здесь событий сорок лет ответа на этот вопрос не получено. Впрочем, история, как и география, не терпит «белых пятен». Рано или поздно всё тайное станет явным. И не исключено, что «рано»…
ДЛЯ СПРАВКИ
Хрущёв Сергей Никитович - сын Н. С. Хрущёва, инженер-ракетчик эмигрировал за границу, ныне проживает в США (гражданин с 1999 г.).
**
Кириленко Андрей Павлович - партийный деятель, член Политбюро ЦК КПСС (1962-1982 гг.), секретарь ЦК КПСС (1966-1982 гг.).
***
Андропов Юрий Владимирович - в 1967-1982 гг. председатель Комитета
государственной безопасности СССР.
****
Пельше Арвид Янович - в 1966-1983 гг. член Политбюро ЦК КПСС, председатель Комитета партийного контроля при ЦК КПСС.
Современная Россия ставит перед собой такие же задачи, как при Хрущеве? 
Куда еще не смогли добраться ученые? 
«Сбрить усы и расстрелять»: история России в анекдотах 
Сковырнуть «Хруща». Как «товарищи» отправили Никиту Сергеевича на пенсию 
«Человек антисоветский». Последнее интервью политолога Мирского «АиФ» 
