Федеральный закон «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» заставляет поверить в небылицы. Ну в самом деле, кто бы мог подумать, что к нам когда-нибудь вернутся времена
Впрочем, бьют тревогу пока не родители, а издатели, книгораспространители, книготорговцы и библиотекари. Пресс-конференция, на которую собрались «те, кому не всё равно», была озаглавлена «Жить не по лжи». Тоже что-то знакомое, правда? Знакома готовность людей бороться за правду до конца. Словом, опять наши законы вынуждают нас отстаивать что-то грудью.
Закон о том, что всё на свете должно быть промаркировано «6+», «12+», «16+» и «18+», бьёт по интересу к чтению, а в конечном счёте, по образованности нации так, что эту брешь мы будет залатывать десятилетиями. Ведь книги тоже должны быть промаркированы. Есть одна хорошая новость: ярлык «культурная» и «историческая ценность» позволяет издавать книги без ограничений. Но определения этим терминам не даётся.
Пока неизвестно, что делать с теми книгами, которые уже были изданы до того, как закон вступил в силу. Пусть кто хочет, тот и маркирует эти сотни тысяч уже выпущенных книг, а у меня на это времени нет, говорят издатели. Но что делать с новыми книгами, Госдума решила окончательно: маркировать.
Это касается всех, кто имеет отношение к культуре детства. Этот закон вступил в силу 1 сентября. И он уже влияет на ситуацию с чтением в России.
Один из первых ярких прецедентов – история на Урале, произошедшая в сентябре. Некая группа родителей под названием Общественный фонд «Уральский родительский комитет» возмутилась тем, что в свободной продаже находятся книги, адресованные детям от 8 до 16 лет: «Как взрослеет моё тело» В. Фадеевой, «Что происходит с моим телом» Линды Мадарас, «С кем бы побегать» Д. Гроссмана и другие. Было написано письмо Павлу Астахову; Павел Астахов тоже возмутился, обратился к губернатору Свердловской области; книги были мгновенно изъяты из обращения, в том числе из магазинов и библиотек. Рассказывает главный редактор издательства «Самокат» Ирина Балахонова:
– Магазины и библиотеки, испуганные таким положением дел, принимают меры, которые кажутся нам странными. Мы понимаем наших коллег-распространителей: они пытаются оградить себя от ответственности по закону 436. Магазины создают свои экспертные советы и, не обосновывая своей позиции официально, самостоятельно принимают решение, продавать или нет те или иные книги, которые кажутся им странными, несущими какую-то угрозу, вредными, по их понятиям, вызывающими страх, панику, ужас… У издателей нет возможности защитить себя от любых претензий со стороны потребителя. Издатель оказывается вне правового поля. Закон очень размыт, и его формулировки абсолютно не применимы к книгам. Детская литература по определению не может быть розовой, она о вещах, которые ребёнок должен знать и понимать.
Итак, какая у нас погода? Книжные магазины, как мы знаем, продают современные книги, то есть изданные недавно. Огромная доля продаваемой литературы и написана недавно. Таким образом, тот ассортимент, который сегодня мы видим в магазинах, автоматически становится результатом выбора конкретных продавцов, директоров, администраторов, секретарей, кассиров – словом, тех, кто по тем или иным причинам стал отборщиком книг. Так было всегда; запрещённые книги тоже были всегда, но раньше критерии определял Минюст (экстремизм, насилие, межнациональная рознь…). Теперь же критерии определяются под страхом того, что при ошибке в магазин или библиотеку придут с проверкой, учреждение будет оштрафовано или лишено лицензии.
Каковы теперь эти критерии, о какой «запретной» информации идёт речь? Цитируя закон 436, это информация:
- побуждающая детей к совершению действий, представляющих угрозу их жизни и (или) здоровью, в том числе к причинению вреда своему здоровью, самоубийству;
- способная вызвать у детей желание употребить наркотические средства, психотропные и (или) одурманивающие вещества, табачные изделия, алкогольную и спиртосодержащую продукцию, пиво и напитки, изготавливаемые на его основе, принять участие в азартных играх, заниматься проституцией, бродяжничеством или попрошайничеством;
- обосновывающая или оправдывающая допустимость насилия и (или) жестокости либо побуждающая осуществлять насильственные действия по отношению к людям или животным, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Федеральным законом;
- отрицающая семейные ценности и формирующая неуважение к родителям и (или) другим членам семьи;
- оправдывающая противоправное поведение;
- содержащая нецензурную брань;
- содержащая информацию порнографического характера.
.jpg)
То есть запрещёнными становятся книги, «способные вызвать», «побудить» и «оправдать». А это означает, что индивидуальное восприятие информации не принимается во внимание.
Библиотекари и издатели в шоке. Единственное, на что надеется, например, завотделом библиотеки иностранной литературы им. Рудомино Ольга Мяэотс, что «чем больше нам будут запрещать, тем больше мы будем читать – мы это уже неоднократно проходили».
– Сначала мы обрадовались: на все хорошие книжки поставим гриф «18+» – и всё, – говорит Ольга Мяэотс. – Но тогда они не попадают в школу и библиотеку. Библиотекарям предписано следить за тем, чтобы книга «12+» не была выдана ребёнку до 12 лет. Всё, что теперь принимают библиотеки, должно быть уже промаркировано. У людей ощущение ужаса, никто не понимает, как в этой ситуации работать: мы все уже потенциально преступники, какую бы книгу ты ни выдал – мало ли что в ней? Международная практика заключается в том, что только родители могут определить, что читать ребёнку, а что нет. До 18 лет нормальный человек уже должен определить основные моральные позиции в жизни. Если мы перекрываем ему возможность читать книги сложные, с необходимостью размышлять, мы воспитываем неполноценных людей.
Учителя, психологи называют новый закон борьбой с правдой. «Со слонятами и котятами работать безопасно», – сказал книгораспространитель Рифат Саразетдинов. «Мне непонятно, почему мы пытаемся защитить детей от страшного, не рассказывая им, что оно существует. Мы запрещаем сексуальные энциклопедии, а тут же девочка 12 лет кончает с собой оттого, что у неё начались месячые, а она не знает, что это такое», – говорит психолог, руководитель книжного проекта «Бампер» Анна Тихомирова.
«AиФ.ru» собрал далеко не полный список книг, которые вызвали сомнения, были неофициально запрещены, осуждены или возвращены издателю за эти три месяца:
- «С кем бы побегать», Д. Гроссман (изд-во «Розовый жираф»)
- «Список прегрешений», Э. Файн (изд-во «Самокат»)
- «Моё тело меняется», Дж. Бэйли (изд-во «Клевер»)
- «Как взрослеет моё тело», В. Фадеева (изд-во «АСТ»)
- «Что происходит с моим телом», Л. Мадарас, Э. Мадарас (изд-во «АСТ»)
- «Откуда берутся дети», В. Дюмон, С. Монтанья (изд-во «АСТ»)
- «Скажи, Красная Шапочка», Б. Т. Ханика (изд-во «КомпасГид»)
Свои мнения высказали эксперты всероссийского конкурса на лучшее произведение для детей и юношества «Книгуру», учрежденного Федеральным агентством по печати.
Марина Ивашина, зам. директора Свердловской областной библиотеки для детей и юношества, член совета экспертов «Книгуру»:
- Закон запустил механизм, который трудно будет остановить. Особенно учитывая особенности нашего общества. Под знамёна становится воинственная общественность. Екатеринбург уже отличился бдительным Родительским комитетом, сделавшим марш-бросок не только по книжным магазинам (после чего были изъяты и уничтожены тиражи книг по физиологии: оказывается у детей и подростков существуют половые признаки, и в книгах им рассказывают, как и почему с возрастом меняется их тело), но и по библиотекам, где проверяется соответствие выдачи книг возрасту детей. Все сигналы непосредственно поступают в Москву Павлу Астахову. Допустим, это популярная литература, и пережить можно. Но «особый взгляд» сложился и на новейшую художественную детскую литературу с неординарными жизненными коллизиями и конфликтами, нестандартным героем, отсутствием подсказок в решении сложных ситуаций и открытым финалом. А судьи кто? Похоже, у нас теперь будет о-ооооогромный рынок экспертизы детских текстов.
Марина Порядина, старший научный сотрудник научно-исследовательского отдела государственной библиографии Российской книжной палаты, член совета экспертов «Книгуру»:
- Составлен закон коряво, но сама идея меня скорее радует, чем нет. В целом, если честно, я согласна, что писатель не должен наделять привлекательного (не «положительного», а привлекательного – того, с которым себя соотносит ребёнок-читатель) персонажа антиобщественными привычками и социально неприемлемыми качествами. Я считаю, что писатель для детей не имеет права показывать злое и дурное как социальную норму. Я считаю, что в тексте «невзрослого» произведения не должно содержаться оправдание того, что является неприемлемым для нашего цивилизованного общества. Мастерство писателя и состоит в том, чтобы ненавязчиво, не разрушая художественную ткань произведения, одобрить хорошее и осудить плохое. Читатель над книгой должен понимать, что убивать старушек нехорошо, даже если писатель не проговаривает эту мысль открытым текстом.
Но вот ещё одно соображение. Возраст личности (читателя) и биологический возраст ребёнка – не одно и то же. Иной раз и семилетний читатель бывает готов к восприятию серьёзного, вполне взрослого текста; при этом сколько раз мы наблюдали, что биологически взрослый человек не в состоянии осилить даже сказку Сутеева "Три котёнка". Поэтому я считаю, что возрастную классификацию именно к литературным произведениям применить невозможно. К журналам и телепередачам – ещё так-сяк, но к книгам – никак. Именно этот вопрос, я считаю, следует поставить на обсуждение рабочей группы.
Дина Сабитова, писатель, член совета экспертов «Книгуру»:
- Практика работы наших судов такова, что закон – любой – уже и не старается показать всем, что он не дышло.
Так что, независимо от тонкостей того, что там написано, трактовать его и повернуть в любую сторону можно будет в любой момент, если это окажется для кого-то полезным. У нас есть Конституция, есть законы о том, что запрещена пропаганда того-сего, свержения госстроя и проталкивания расовой ненависти. Все прочее – от лукавого.
Лично моему ребенку нравственный вред причинял поп, приходящий на классные часы в школе. Я вмешалась и оградила его от этого. Кто будет судить, что именно вредно ребенку (помимо и так уже запрещенного законом фашизма и расизма и прочего), – я не знаю. При условии, что печатное издание не нарушает конституцию, я полагаю, только семья может принимать решение: читать ребенку эту книгу – про курящих героев, гомосексуалистов, педофилов, смерть - далее везде – или не читать. Я сторонник поменьше вмешиваться в дела семьи с помощью госмашины.
Никогда ничего хорошего от этого не бывало. И не будет.
