В октябре 1811 г. Европа замерла в ужасе. На земле бушевало «корсиканское чудовище», Наполеон Бонапарт, в небе зависла страшная «хвостатая звезда», появление которой не сулит ничего хорошего - лишь глад, погибель и смерть. А все дети, рождённые в такой год, почитались «несчастными, отмеченными диавольской печатью».
В краткосрочной перспективе астрологи оказались правы - уже следующий год показал, что комета возникла неспроста, чему свидетельством и Бородино, и сожжённая Москва. Но если бы эти шарлатаны, знатоки небесных примет, умели видеть чуть дальше собственного носа, то смогли бы предсказать судьбу венгерского мальчика, который родился аккурат «под кометой», 200 лет назад, 22 октября в местечке Доборьян и получил при крещении имя Франциск. Правда, его родители, Адам и Анна Лист, предпочитали называть своего сына Ференцем, а то и вовсе Путци.
Элвис Пресли «от фортепьяно»
Такое впечатление, что без влияния потусторонних сил вроде той же кометы здесь не обошлось - уж больно удачно сложились обстоятельства. Музыкантов-виртуозов хватало и до Листа, но вышло так, что он стал самым знаменитым и самым растиражированным. Если угодно - вообще первым представителем шоу-бизнеса в почти современном понимании, этаким Элвисом Пресли от фортепьяно. И немудрено - медийные технологии производства и имидж-поддержки восходящей музыкальной звезды оттачивались как раз на Ференце Листе. Здесь очень кстати подвернулось изобретение в 1839 г. фотографии. Его фотопортреты стали помещать не только в витринах модных магазинов, но и в колбасных, булочных и винных лавках, - изображения «странствующего пианиста, красивого, как полубог» существенно повышали объёмы продаж. Конечно, до того, чтобы рок-звезда рекламировала майонез или чипсы, оставалось ещё больше ста лет, но первые шаги были сделаны уже тогда.
А ведь Лист и по другим параметрам не сильно отставал в своей звёздности от нынешних кумиров. Во всяком случае, славную традицию ломать в священном сценическом трансе музыкальные инструменты ввёл именно он. Нынешним слушателям, привыкшим оценивать всю классику либо как одну занудную «симфонь», либо как чопорное безэмоциональное действо, стоит перечитать старую прессу, чтобы убедиться - драйв наша звезда выдавала нешуточный: «Это было неслыханно, даже в чём-то скандально… Он вышел на сцену один и один же оставался на эстраде! В течение вечера Лист своей игрой обратил в руины два концертных рояля, которые были выставлены по обе стороны сцены так, чтобы зал мог видеть вдохновенно-искажённое лицо исполнителя!»
Русский след
Отвесил он оплеуху и поборникам академизма, которые считают, что музыке обязательно надо учиться в консерватории, иначе получится дилетант-недоучка. Между прочим, от этого сильно страдал наш композитор Бородин, химик по образованию и по профессии. Он, будучи уже автором «Князя Игоря», вечно получал за свой «дилетантизм» тычки и попрёки. И, что характерно, поехал искать правды и поддержки к Листу в немецкий город Веймар, где тогда жила самая скандальная звезда европейской музыки. Диалог между ними состоялся очень показательный. Лист спросил: «Где же вы выработали такую громадную, колоссальную технику?» Бородин, стесняясь, ответил, что, по большому счёту, нигде, поскольку «мы консерваториев не кончали». На что получил впечатляющее напутствие: «Это ваше счастье, мой дорогой, что вы нигде не учились. У вас огромный и оригинальный талант. Работайте и никого не слушайте!» А потом признался в том, что является поклонником русского подхода к музыке: «У нас тут мертвечина… У вас же пробивается свежая струя».
Вес слова Листа вполне соответствовал его популярности, а она была чудовищна. В том числе и в России.
Например, «Венгерская рапсодия» фигурирует в рассказе Александра Куприна «Тапёр». Что неудивительно - фортепьяно стояло тогда в каждом более-менее обеспеченном доме. Ну а то, что в просвещённой среде России к Листу относились с особенным трепетом, может объяснить следующая легенда. В 1842 г. он был выслан из нашей страны в 24 часа. Причина проста - во время выступления маэстро в Петербурге русский император Николай I стал о чём-то беседовать со своими адъютантами. Причём довольно громко. Лист отнял руки от фортепьяно и даже отодвинулся от инструмента.
- В чём дело? Почему вы прекратили играть? - спросил Николай.
- Когда говорит царь, остальные должны молчать, ваше величество, - вежливо, но с явной издёвкой ответил Лист.
Император дослушал концерт в молчании. Однако сразу после выступления Листа поджидал полицмейстер с именным повелением покинуть пределы империи. Кстати, в том, что фортепьяно стало настолько модным, тоже виноват Лист. Русский музыкальный критик Владимир Стасов по этому поводу выразился кратко и определённо: «Начиная с Листа, для фортепьяно стало возможным всё». А ведь до него этот инструмент ставили не очень-то высоко. Баха, например, на нём не играли, считая, что Иоганн Себастьян писал для органа, а рояль «убивает всё величие его музыки». Исполнение симфоний тоже не приветствовалось, поскольку передать всё богатство звука может только оркестр, а одному инструменту - слабо…
Так что если услышите за стенкой неумелое бряканье по клавишам расстроенного фоно, имейте в виду: первопричиной этого безобразия является именно он - революционер, скандалист, ниспровергатель, лицо первых рекламных кампаний, фанат русской музыки, любитель разбивать рояли на концертах, чью карету распрягали и таскали на себе толпы восторженных поклонниц, человек, родившийся в год «хвостатой звезды», которая имеет номер C/1811 F1 и в следующий раз вернётся к нам не раньше конца пятого тысячелетия.
