А финну Вилле Хаапасало, сыгравшему в фильме «горячего парня» Райво, приехавшего изучать русские обычаи, пришлось «раскорячиться» и в реальной жизни. В 1991 г. он отправился в Питер учиться на актёра и на себе испытал все прелести лихих 90-х. За один только год его 9 раз избили и 9 раз ограбили. Но Вилле не уехал и в итоге так полюбил Россию, что стал мечтать о роли Раскольникова. И даже написал на тему «Преступления и наказания» сценарий, в котором Раскольников не убивает старушку. А почему?
Бананы с неба
| Досье | |
|---|---|
| Вилле Хаапасало родился в 1972 г. в Лахти. В 1996 г. окончил Санкт-Петербургскую академию театрального искусства. Был телеведущим, снимался в сериалах «Убойная сила», «Диверсант» и др. Женат. Имеет четверых детей. | |
В.Х.: - Я решил закончить действие на моменте, когда Раскольников входит в квартиру бабули. И - занавес. А как там вышло дальше - вопрос открытый. Может, он замахнулся, но в последний момент засомневался, пожалел её и не решился ударить? Или промахнулся? А может, вообще оставил топор дома?.. Всё время прокручиваю эту ситуацию в голове и так и не решил, как лучше. Но чувствую, что, пока не сыграю Раскольникова сам, покоя не получу. Мне кажется, что в глубине души я его понимаю.
«АиФ»: - Ты сказал: «Раскольников для меня - это определённое состояние души». А какое?
В.Х.: - Русскую душу и вправду нельзя понять умом, только сердцем. И с преступлением Раскольникова так же. Что такое тоска? Мучение? Идея? Всё это есть в корнях северных народов - наши общие национальные вопросы. Итальянцу или турку они ни к чему.
Скажем, финны - очень трудолюбивая нация. Но это трудолюбие вынужденное. Нам просто приходится пахать из века в век. На юге воткнёшь палку в землю - и она зазеленеет. А на севере бананы не падают с неба. Зимой без штанов замёрзнешь в сугробе. Значит, нужны тёплая одежда, зимний дом, дрова. А где их взять?! В этом и есть, в хорошем смысле, мучение человека. Иначе нельзя. Это уже в подсознании: если вдруг станет легко, то потом будет тяжело - аукнется. Мы станем ленивыми и не будем ни к чему стремиться. Поэтому душа требует напряжения.
«АиФ»: - Анатолий Чубайс сказал о Достоевском: «Я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку. Он, безусловно, гений, но его представление о русских как об избранном, святом народе, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывают у меня желание разорвать его на куски». Как это тебе?
В.Х.: - О каком выборе речь? И русским, и финнам выбирать не приходится. Где родились - там и пригодились. Мой финский друг сказал: я понимаю, что наши предки, возможно, переселились на суровый север из тёплых мест, потому что там, где они жили раньше, были голод или война, и им пришлось бежать оттуда. Но почему они остались тут навсегда? Почему не вернулись, когда на исторической родине стало легче? Значит, нам это надо, это у нас уже в крови - мучиться от неблагоприятных условий, но преодолевать их и всё равно выходить победителями... А если кому-то и сегодня хочется «порвать» писателя-классика XIX века - значит, задело за живое!
Страх снайпера
«АиФ»: - Ты попал в Россию в лихие 90-е. Страшно не было? Почему не уехал обратно?
В.Х.: - Да, поначалу пришлось туго. Ни друзей, ни знакомых, всё по талонам. К тому же я не знал ни слова по-русски. Однажды позвонила моя бабушка: «Русские начали войну в Чечне. Уезжай оттуда!» Но у меня же гордость. Раз уж приехал, то стыдно возвращаться несолоно хлебавши. Кроме того, я понимал, что попал в переломное время. Всё, что происходило, было страшно, но одновременно и интересно. Я боролся сам с собой. Трижды стоял с собранными вещами на платформе перед отходом поезда на Хельсинки, но так и не сел в вагон. Составы уходили, а я возвращался к себе в общежитие... Прижиться в России мне помогла русская литература. Хотя раньше книг не брал в руки вообще - деревенский парень, от сохи. Но тут, когда подступало отчаяние, читал Гоголя или Пушкина - про «приют убогого чухонца». А если встречал упоминание о каком-то месте в Петербурге, брал карту и шёл туда ночью. В то время ночной город был особенно пуст - люди боялись криминала. Иду тёмным переулком, на ступеньках спит бомж - и никого…
«АиФ»: - Твоя фраза: «Русские и финны похожи. Единственная разница - у вас есть ядерная бомба…»
В.Х.: - Бомба - это образ. Я имел в виду ещё и большую страну. Русские могут сказать американцам: «Нет, ребята, так не пойдёт. Шапками закидаем!» Или: «За державу обидно!» Это сильно влияет на характер человека. А Финляндия - страна маленькая. Поэтому мы скромнее… Хотя сто лет назад простые крестьяне жили одинаково и в русской, и в финской деревнях. И тут и там - холода, тут и там - вкусная водка, тут и там картошка гниёт от сырости…
«АиФ»: - На съёмках фильма «Кукушка», играя солдата, ты по ночам плакал. Почему?
В.Х.: - Осознал ужас войны. До этого я знал о ней по рассказам деда - ветерана Финской кампании. На какую-то долю секунды я ощутил тот страх, который он испытывал тогда. Помню момент, когда это случилось: я по сюжету финский снайпер, стою, прикованный цепями к камню и к своему оружию, беспомощный, одинокий, а над головой с воем кружат старые военные самолёты… Я забыл, что мы на съёмках, и испугался. С тех пор я стал сочувствовать ветеранам и жалеть их. Мой дед на войне сошёл с ума - от страха. Теперь я его понял.
«АиФ»: - Ты сказал, что «стал суеверным, как все русские»...
В.Х.: - У меня появились даже личные суеверия: например, когда после побывки на родине возвращаюсь в Россию, то обязательно должен купить комиксы с Дональдом Даком и прочесть хотя бы строчку. Однажды опоздал на самолёт, потому что не нашёл комиксы в киоске... А один лётчик-испытатель подарил мне свою иконку. И сказал: «Я летал с ней 30 лет без единого серьёзного ЧП. Теперь на земле. А тебе ещё пригодится…» Теперь я тоже не расстаюсь с ней и всегда беру в самолёт. Боюсь летать, поэтому в аэропорту обязательно стараюсь выпить 50 грамм. Это помогает, но с иконкой спокойнее.
Виллэ Хаапасало: «На пенсию уйду в 40 лет…буду рубить лес и варить суп» 
Вилле Хаапасало: «В России живу долго, но понять ее не могу» 
Евгений Гришковец: «Наши олигархи — люди невыдающихся мужества и смелости» 
Павел Лунгин: «В таланте всегда есть элемент наказания» 
