Истоки
«АиФ»: – Евгения, вы родились в Сибири, в семье учителей. Каким было ваше детство?
Е.С.: – Я училась в школах, занималась плаванием и фигурным катанием, так что мое детство было радостным и счастливым. Я и сейчас вспоминаю своих близких – бабушек с дедушками и родителей.
«АиФ»: – Вы с детства поняли, чем хотите заниматься?
Е.С.: – Нет, конечно, гораздо позже.
«АиФ»: – Почему вы поехали учиться в музыкальное училище тогда еще Ленинграда? Ведь рядом с Кемерово, где вы жили, была масса музыкальных учебных заведений.
Е.С.: – Мы просто переехали в Санкт-Петербург. Так сложились обстоятельства. Я поступила на фортепианное отделение ленинградского училища и до сих пор помню моих педагогов по специальности.
«АиФ»: – Как известно, между академической и народной музыкой всегда была пропасть. На вас это деление не повлияло?
Е.С.: – Академическое образование воспитало у меня вкус и умение упорно и целенаправленно трудиться, а музицирование предполагало творческий подход к исполнению. И та школа, которую я получила в ленинградском музыкальном училище, только помогла мне и повлияла на меня самым положительным образом. Так получилось, что настоящую народную песню я встретила во время учебы.
Школа Полунина
«АиФ»: – Во время учебы вы были очень активной. И во Дворце молодежи поработали, и в театре Полунина спели, и в Малом драматическом в спектакле «Муму» сыграли. Кстати, кого вы там играли?
Е.С.: – Я там не играла, а озвучивала. Уже около 30 лет в спектакле «Муму», который все еще в репертуарной афише, звучит в фонограмме мой голос.
«АиФ»: – А с Вячеславом Полуниным вы как познакомились?
Е.С.: – В то время у Полунина студия и небольшой театр находились как раз в здании Дворца молодежи, где я и работала. Мы встречались, общались, и, в конце-концов, возникла сумасшедшая идея поставить спектакль с музыкой Мусоргского. В течение года на сцене театра шел спектакль, в котором звучали пьесы из цикла «Картинки с выставки». А потом у Вячеслава Ивановича началась насыщенная гастрольная жизнь, и наши пути разошлись.
«АиФ»: – Что вам дало это знакомство?
Е.С.: – Прежде всего, сценический опыт, возможность выходить на сцену перед публикой и петь для зрителей. Это очень важно. Еще дало возможность испытать первое волнение. Это необходимая часть опыта артиста и очень важная. Нужно научиться себя контролировать, особенно когда ты выходишь на сцену первый раз и у тебя трясется все, что может трястись: руки, ноги… И благодаря этому театру я научилась собирать себя в этот момент, абстрагироваться от всего и еще что-то при этом делать, а потом анализировать, что было сделано не так.
Творческий поиск
«АиФ»: – А что вас привело в музыкальные архивы?
Е.С.: – Желание двигаться дальше. Архивы давали возможность заглянуть в библиотечные хранилища, посмотреть старые ноты, где еще можно найти ту музыку, которая когда-то звучала, а теперь ее никто не поет. Зритель ведь любит исполнителя не за цвет волос или глаз, и не за красоту, и даже не за красоту голоса, а за то, что певец исполняет. За песни. Необходимо, конечно, поискать их не только для репертуара, но и для своего вдохновения тоже. Я действительно много искала, и этот поиск стал одним из самых моих любимых занятий. В нем всегда есть азарт. Почти охотничий!
«АиФ»: – Вы много ездили по деревням в фольклорные экспедиции, беседовали со старушками, и они пели для вас песни. А помните ли свою первую экспедицию?
Е.С.: – Я ее очень хорошо помню, хотя ездила в экспедиции, действительно, часто. Она, собственно, даже не была экспедицией как таковой, и я не была похожа на этнографа-фольклориста, который едет по деревням. Я ехала к конкретному человеку, а именно к Ольге Федосеевне Сергеевой. И из всех аксессуаров фольклориста у меня был лишь диктофон и колоссальная жажда встречи и знакомства. Эта поездка не была случайной. Она была ожидаемой, и готовилась я к ней в течение нескольких лет.
К тому времени я уже пела несколько песен из репертуара Ольги Сергеевой и знала досконально некоторые ее записи. Я даже пыталась подражать ей, петь в ее манере! Я ее очень любила, как и все то, что она делает. И эта поездка мне до сих пор представляется наградой за, как говорят, «отличную учебу и примерное поведение». За верность и преданность, за труд и за жажду знаний.
«АиФ»: – Говорят, вы ее услышали впервые в фильме Андрея Тарковского «Ностальгия»?
Е.С.: – Нет, гораздо раньше. Фильм Андрея Арсеньевича вышел в 1985 году, а я услышала Ольгу Федосеевну в 1982-м по ленинградскому радио. В те годы еще существовала прекрасная передача «Беседы о фольклоре». Среди прочих записей прозвучала запись песни в исполнении Ольги Сергеевой, причем без объявлений имени исполнительницы и без предварительного рассказа о ней. Поэтому я долгое время не знала ее имени. Не знала также, жива она или уже нет. Но это был тот случай, когда голос так захватил и пронзил меня, что он остался со мной навсегда. Более того, он изменил ход моей жизни, мои приоритеты.
Магия кинороманса
«АиФ»: – Насколько мне известно, кроме концертов, записи альбомов и изучения музыкальных архивов вы еще и в киносъемках участвовали: исполняли песни и даже роли играли. Вы пели из своего репертуара или вам предлагали что-то спеть режиссеры?
Е.С.: – Всякий раз было по-разному. В многосерийной картине «Жизнь Клима Самгина» я точно должна была спеть романс «Утро туманное», он был заявлен, и песню «С ярмарки ехал ухарь-купец» – по просьбе режиссера Виктора Титова. Это было обязательно. А остальные романсы – по выбору. Причем этот выбор формировался так. Параллельно их искал композитор картины Николай Мартынов и я. Затем мы собирались вместе, музицировали, выбирали и потом предлагали режиссеру свой вариант. Что-то из наших предложений вошло, что-то нет. Я к этому фильму специально нашла романс. Но кино снималось так быстро, что этот романс мы не успели записать. Зато он, а речь идет о «Динь-динь-динь», стал моей визитной карточкой и неотъемлемой частью моего репертуара.
«АиФ»: – У вас большая фильмография. Как складывались ваши взаимоотношения с режиссерами?
Е.С.: – Мне было комфортно со всеми, а с Владимиром Хотиненко – больше всего, потому что я уже к моменту встречи с ним больше умела и больше могла. Кроме того, в своем фильме «Дорога» Владимир Иванович специально для меня написал роль. И это очень сильно расположило нас друг к другу.
Лейся, песня!
«АиФ»: – На сцене во время вашего концерта присутствует еще один человек по фамилии Смольянинов. Вы родственники?
Е.С.: – Да. Это мой сын. Он сейчас учится во ВГИКЕ на режиссерском факультете, на кафедре звукорежиссуры.
«АиФ»: – Его профессиональная помощь вами уже ощущается?
Е.С.: – Разумеется. Иначе бы и смысла не было выступать вместе. Дело должно двигаться вперед. Здесь не может и не должно быть каких бы то ни было поблажек.
«АиФ»: – Большую часть жизни вы посвятили народной песне. На своем примере вы чувствуете изменение отношения к этому жанру?
Е.С.: – Отношение к народной песне, безусловно, изменилось. В худшую сторону. Но иногда мне думается, что, возможно, интерес к этому жанру существует, просто он пролегает несколько глубже, чем тридцать лет назад. Тогда существовало огромное количество фольклорных ансамблей, очень много ТВ- и радиопередач, посвященных народной песне, много выпускалось пластинок, проводились творческие вечера и встречи, народные исполнители гастролировали, и проходило невероятное количество народных фестивалей. Я очень хорошо помню, как по ленинградским улицам ходили участники фольклорного фестиваля, приехавшие со всей России. Это было удивительное шествие! Как это было романтично!
Сейчас такое представить невозможно. Но сегодня возможно другое. Те люди, которые тогда были молоды, сейчас повзрослели, и, может быть, прошедшие годы углубили их знания. И, возможно, изменились их взаимоотношения с самой песней. Не может быть народной песни лишь на сцене. Это неправильно. Песня же – это часть нации, с ее образами и традициями, с которыми значительная часть населения нашей страны жила. И она влияет на то, что сегодня люди помнят свои корни. Это же очень важно!
Надежда Бабкина: «Современную молодёжь отлучили от национальной культуры» 
Валерия: «За границей нас воспринимают как денежные мешки» 
Продюсер Леонид Бурлаков: спев «Зайка моя», теряешь шанс на великую песню 
Алексей Рыбников: наш человек хочет, чтобы в театре ему душу вывернули 
