С таким недоверием врачи сталкиваются ежедневно — своего рода профессиональный риск. И если сейчас дело в случае чего может закончиться простым запретом на профессиональную деятельность, то некогда подобные разбирательства явственно отдавали дыбой, плахой и костром. Особенно если дело касалось большой политики.
Врачебная политика
На самом деле медицина и большая политика всегда шли рука об руку. Так, в известном всем и каждому фильме про гардемаринов центральной интригой является некий заговор: «Ходят слухи, что Наталья Лопухина и Анна Бестужева умышляли против государыни. И если бы не лейб-медик Лесток...» Кстати, всё это правда. Не сказано лишь, почему ключевой фигурой раскрытия заговора является именно медик. А разгадка проста: Елизавета панически боялась, что против неё будут «умышлять» с помощью ядов или колдовства.
Кстати, она имела к тому все причины. История отравлений и последующего наказания докторов у нас очень богата. Собственно, становление Московской Руси как полновесной империи с этого и началось. В июле 1453 года главный конкурент будущего великого князя Ивана III Дмитрий Шемяка «покушал курицы, приготовленной поваром Поганкою, и вскорости помер».
Об отравлении говорили и после кончины матери Ивана Грозного, Елены Глинской, и после смерти первой жены Ивана, Анастасии Романовой. И даже после смерти самого грозного царя. Но есть прецедент, который, наверное, побьёт все рекорды. Суета вокруг одной-единственной рукописи на медицинскую тему сумела обвалить государство, которое никак не могли победить его могущественные и решительные соседи.
Бесовская тетрадь
Начиналось всё буднично. Как обычный донос. Мелкий помещик Бартенев, служащий казначеем у бояр Романовых, состряпал кляузу на имя царя Бориса Годунова. Там, в частности, упоминалась некая тетрадь, «в коей писаны приёмы от всякой болести а такоже приёмы как отраву подносить, дабы сие неведомо было». Это произошло в 1600 году.По воспоминаниям польских резидентов, бывших в то время на Москве, Борис Годунов «всё своё время на троне не процарствовал, а проболел». А в тот момент он и вовсе слёг — даже в храм его носили на носилках. Разумеется, при таких условиях мелкому доносу от ничтожного, в общем, человека было уделено самое пристальное внимание. На очной ставке Бартенева и Фёдора Романова выяснилось, что тетрадь вполне безобидна, поскольку не содержит никаких рецептов по приготовлению и тем более подаче ядов. Зато Бартенев заявил, что в казне Романовых кроме медицинских рукописей хранятся «волшебные коренья, коими те бояре хотели доискаться царства». То есть извести всю семью Годуновых. Засушенные коренья действительно нашли. Были они «волшебными» или нет, неизвестно. Зато быстро дознались, откуда взялись эти коренья.
Рядом с селом Домнино, старинной вотчиной боярина Фёдора Романова, протекала речка Монза, приток Костромы. Там располагалось родовое гнездо многочисленных мелкопоместных дворян Отрепьевых. Один из них, Богдан, был даже стрелецким сотником, но погиб нелепо. В пьяной драке его зарезал какой-то литовец. После Богдана остался сын, Юрий, или Юшка. Он пошёл не по военной линии, а, «поскольку с издетства грамоте был зело горазд», по научно-административной. То есть, пройдя соответствующее обучение, подвизался в аптечной системе. Но служил не государю, а роду Романовых. То есть занимался организацией сбора лекарственных трав и их поставкой в костромское село Домнино.
Царь Борис в отличие от Ивана Грозного на бояр руку поднимать боялся. Максимум, чем мог им грозить, — ссылкой. Но боярскую челядь казнил безжалостно. В данном же случае стрелки перевели на самого «крайнего» — Юшку, навесив на него и тетрадку, и «волшебные коренья». Ему грозила виселица. Но царской опалы удалось избежать — Юшка постригся в монахи под именем Григория. Так появилось имя, знакомое, наверное, каждому нашему соотечественнику, — Григорий Отрепьев.
Забавно, что во время своей короткой славы и всеобщего народного ликования по поводу чудесного обретения нового царя сам Лжедмитрий, то есть Отрепьев, нашёл время и для Большой Государевой аптеки. Остались свидетельства, согласно которым царь часто захаживал в аптечные покои и даже тщательнейшим образом изучал рукописи и рецептуру изготовления лекарств. Более того — в приданом, что везла с собой из Польши жена нового царя Марина Мнишек, насчитали восемь возков, которые были нагружены исключительно «книгами лекарскими и всякими зельями и лечебными кореньями», причём возки те Лжедмитрием охранялись особенно хорошо.
Но царь-медик провластвовал недолго. В принципе мог бы и не царствовать вообще, кабы не тот злосчастный донос по поводу «бесовской тетради». Возможно, если бы Борис Годунов несколько спокойнее относился к ядам и колдовству и больше доверял медицине, Смута в том виде, в каком мы её знаем, миновала бы Русь.