435 лет назад, 3 декабря 1586 года, сэр Уолтер Рэли, моряк, солдат, поэт, писатель и пират, а по совместительству ещё и фаворит английской королевы Елизаветы I, привёз в Англию экзотический продукт из Нового Света — картофель.
Именно так будет написано в бесчисленных сетевых «календарях памятных дат», составители и редакторы которых слабо связаны с реальностью, тем более с исторической. Зато умение бездумно переписывать друг у друга данные, не утруждаясь фактчекингом, у них прокачано ещё со школьной скамьи.
Особо одарённые всенепременно щегольнут «тайным знанием» и оповестят читателей, что в Европе поначалу совсем-совсем не знали, как обращаться с картофелем. И потому пробовали употреблять в пищу не «корешки», а «вершки», то есть ягоды. Разумеется, массово травились, поскольку плоды картофеля ядовиты. В силу чего на долгое время картофель был позабыт-позаброшен, и использовали его лишь как декоративное растение, да и то не везде. И только к XVIII столетию наконец-то додумались, что же делать с этим «мигрантом» из Нового Света, как его выращивать и как правильно готовить.
От частого повторения эти байки приобрели статус исторической правды. Хотя правды здесь нет ни на копейку. Более того — подобный расклад вообще-то унизителен, поскольку рисует европейцев как сущих недоумков, настоящих кретинов, которые не смогли перенять у передовых индейцев элементарную сельскохозяйственную культуру.
К тому же в этом стройном повествовании как-то упущено из вида, что в Европу привезли не только картофель, но и табак, и кукурузу, и шоколад. Налицо было настоящее вторжение новых культур, которые сразу же стали использовать по прямому назначению. И вести об этих новых культурах распространялись чуть ли не молниеносно. Даже в России, что была в те времена отрезана от всех морей, кроме Белого, новости о «заморских яствах» появлялись своевременно. Скажем, митрополит Макарий, воспитатель царя Ивана Грозного, оставил любопытную запись, касающуюся табака и шоколада: «Круль гишпанский взял под свою державу остров Кубов (Кубу) и иных разных земель великое множество. Везут же оттуда золото, серебро, пряности, траву для воскурения и орех чукулат, коий растирают и пьют, замешав с водою».
Картофель, что бы там ни говорили недоучки и адепты полузнания, из этого ряда «мигрантов» не выпадал никогда. В Европе совершенно точно знали, какую часть растения надлежит употреблять в пищу. Собственно, само название, картофель, восходит к итальянскому tartuffolo, то есть трюфель — клубни картошки находили похожими на этот подземный гриб. Именно в южных странах Европы, в Италии и Испании, картошка и начала своё победное шествие. Первое в Европе упоминание о картофеле, как о пищевом продукте, причём не простом, а диетическом, относится к Испании — в 1573 году он значится среди продуктов, закупленных для госпиталя Крови Иисусовой в Севилье.
Что, в принципе, не удивляет. Родиной завезённого в Испанию картофеля считается Перу, то есть он относился к растениям «длинного дня», и в южных странах вызревал вполне себе сносно. А вот во Франции дела с ним обстояли заметно хуже. Там картофель «длинного дня» вызревал не до конца, и его клубни превращались при варке в кислую зловонную массу, к тому же токсичную, употребление которой было чревато рвотой, головной болью и повышением температуры, а в особо «удачных» случаях провоцировало делирий, судороги и кому. Словом, свиней кормить ещё туда-сюда, а вот людям — прямая отрава. Именно французы долгое время картофелем брезговали — лишь в 1772 г. Парижский медицинский факультет признал картофель съедобным.
А как, в таком случае, этот картофель прижился в Англии и в Ирландии? Они же ещё севернее, чем Франция, и, по логике вещей, там эту культуру должен был ждать катастрофический провал. Но никакого провала не было. Напротив — освоение картофеля там шло довольно-таки резво.
Фокус в том, что в Англию была завезена совсем другая картошка. Правда, не самим сэром Уолтером Рэли, а неудачливыми колонистами, которые не смогли ужиться с индейцами в колонии, основанной на средства фаворита королевы, и были вынуждены бежать. И произошло это не 3 декабря, а 27 июля 1586 года. И доставили их на родину корабли знаменитого пирата Френсиса Дрейка. А в остальном всё более-менее верно. Действительно, колонисты с острова Роанок, что у берегов нынешнего штата Северная Каролина, привезли с собой немного местного табака и картофеля. Вот эта картошка уже относилась к растениям «короткого дня», в силу чего и прижилась на севере относительно быстро.
Другое дело, что на картошку поначалу смотрели как на своего рода костыль. Исследователи называют его «едой неурожайных лет». То есть понятно, что это еда, а не декоративное растение. Понятно, какую часть надо употреблять в пищу. Но делать это не очень-то хочется, разве что сильно припрёт.
К тому же некоторые европейцы в силу инерции мышления иногда пытались его использовать как сырьё для выпечки хлеба: «Земляное яблоко надобно порезать и высушить. Смолов его в муку, ты получишь хлеб не хуже господского». На выходе получалась невкусная, очень плотная серая субстанция, мало напоминающая хлеб. Немудрено — сплошной крахмал. Агрономы того времени это понимали и в рекомендациях «блестяще» выкручивались: «Такой хлеб тяжело переваривается, однако несварение не вредит грубым крестьянским желудкам, напротив — так дольше ощущается сытость».
XVIII столетие называют «веком голода», и совершенно справедливо. Население росло, а кормовая ресурсная база серьёзно отставала. Именно тогда началась кампания по популяризации картофеля — в основном во Франции и Австрии. Именно там и стали появляться в бутоньерках и на париках цветы этого растения — как дополнительный пиар-ход. В Англии и германских княжествах нужды в популяризации не было — картошку там к тому моменту уже освоили.
Как ни странно, но и в России тоже. Если быть точным — не во всей громадной империи, а в некоторых её частях. Но освоили очень хорошо. Генерал Яков Сиверс, назначенный в 1764 году Новгородским губернатором, приступил было к популяризации, но внезапно обнаружил, что сильно с этим делом опоздал. Картошку там любили задолго до него: «Крестьяне новгородские охотно его выращивают. Едят же либо сварив, как особое блюдо, либо примешивают ко щам, либо делают из него начинку для некоторого рода пирожных». Что за «пирожные» имел в виду Яков Ефимович — доподлинно неизвестно. Скорее всего, это были шаньги или калитки — круглые открытые пирожки наподобие ватрушек. Важно иное. Северные области России к тому моменту управлялись с картошкой вполне грамотно. Попытки делать из картофеля хлеб, если и предпринимались, то остались в далёком прошлом. Этот продукт уже не был в диковинку. Он прочно вошёл в местную кухню и обогатил национальную кулинарию. На это должны были уйти многие десятилетия.
То, что Россия оказалась в числе лидеров по освоению картошки, удивлять не должно. Разгадка, в общем, проста. Не исключена вероятность того, что картошка к нам попала парадоксальным образом — с берегов Белого моря. В начале XVII века торговля России с Европой осуществлялась через единственный морской порт — Архангельск. И главными партнёрами русских купцов были англичане. К тому моменту они отлично знали, что такое картофель и преуспели в его разведении.