Бугровский дом, который располагается у самого подножия Кремля, в Нижнем Новгороде знает каждый. Трёхэтажное здание из красного кирпича уже мало напоминает временный приют для босяков из XIX века. О том, что когда-то здесь прозябали выброшенные за борт жизни, говорит табличка, что висит на стене дома. В ней сказано о том, что ночлежка была выстроена на средства нижегородского предпринимателя Александра Бугрова (а строил её его сын, Николай), а посетители ночлежного дома стали прототипами персонажей пьесы Максима Горького «На дне».
Офис вместо ночлежки
Само здание отреставрировано, подверглось ремонту: глазу не за что зацепиться в поисках примет старины. Разве что крыльцо напоминает о том, что это тот же самый ночлежный дом, который был запечатлён известным нижегородским фотохудожником Максимом Дмитриевым.
На входе висят вывески двух министерств, которые нашли приют под этой крышей. Что символично, здесь разместили сотрудников министерств культуры и социальной политики.
У подъезда стоят две женщины и курят. На вопрос о том, знают ли они, что здание будет выставлено на продажу, равнодушно пожали плечами.
«Да в общем, и не жалко, если так, – сказала женщина, попросившая называть её Еленой. – В здании ремонт сделали, конечно, но помещений для двух крупных организаций всё равно не хватает. Например, Министерство социальной политики располагается не только здесь, но и ещё по двум адресам».
«Кондиционеры есть не во всех комнатах, – жалуется Наталья, – потому что подведённые к зданию коммуникации не позволяют обеспечить все комнаты сплит-системами. Возможности доступа в Интернет тоже ограничены. Так что, может, если переедем, то условия станут лучше».
Внутри здания, куда дежурная допустила только после согласования с высшими инстанциями, ничего секретного не оказалось: обыкновенные офисные коридоры с многочисленными дверями. Чисто, тесно, буднично.
«Да, здание у нас историческое, – объяснила дежурная, – после ночлежки тут были и конторы разные, и коммуналки. Здание хоть и старое, а добротное, надёжное. Лет сорок назад даже оползень его накрыл от кремлёвской стены, и то выдержало. Без жертв обошлось. Вот как раньше строили!»
Брат Горького – частый гость
Строил ночлежный дом хлеботорговец и миллионер Николай Бугров на века. Строил для нижегородских босяков и не предполагал, что его творение пойдёт с молотка, да ещё с начальной ценой более 108 миллионов рублей.
Интересно, что во времена действия горьковской пьесы та часть улицы, на которой находилась ночлежка, называлась «Миллионкой».
«Бугров был человеком неординарным, в нём сочетались деловая хватка и склонность к меценатству, – рассказывает Андрей Липовецкий, старший научный сотрудник Литературного музея М. Горького. – Он считал, что нужно «дать возможность рабочему, не имеющему крова населению переночевать не под открытым небом». Чтобы содержать ночлежный дом, миллионер построил особый торговый корпус. Доходы от него Бугров и тратил на ночлежку для босяков».
Временный приют для обитателей нижегородского дна был рассчитан на 700 человек. Но, судя по справочнику «Нижегородский край» за 1906 год, там обычно ночевало почти в два раза больше народа.
«Люди занимали очередь, чтобы в шесть часов вечера попать под крышу этого невесёлого учреждения и заночевать до утра, – говорит Липовецкий. – А утром в любую непогоду они должны были покинуть своё временное убежище. Но босяки всё время возвращались. Сам хозяин ночлежки Николай Бугров говорил: „…из этого дома, как из омута, никуда нет путей“».
Литературный консультант рассказывает, что люди попадали в ночлежку по разным причинам. Чаще всего это были крестьяне, не сумевшие найти себя в большом городе, мастеровые, у которых не заладилось дело, или просто бездельники по призванию. Например, двоюродный брат Максима Горького Александр Михайлов стал постоянным обитателем ночлежного дома на Миллионке из-за своего безволия и склонности к пустым фантазиям.
«Алексей Максимович, который сам не раз ночевал в бугровском приюте, пытался помочь родственнику, – рассказывает Андрей Липовецкий. – Он брал его с собой в Крым, чтобы тот поработал сторожем на виноградниках. Но всё было бесполезно: Михайлов до самой своей смерти от тифа возвращался на Волгу, на Миллионку». Документов у босяков никто не спрашивал.
«Водки не пить. Песен не петь. Вести себя тихо!»
Перепись населения 1897 года показала, что среди обитателей ночлежки нашёлся человек, называвший себя «бароном» и предъявивший паспорт на имя дворянина Бухгольца. Горький мог сталкиваться с этим неординарным человеком и описать его черты в характере Барона из своей пьесы «На дне». Да и другие обитатели ночлежки стали прототипами горьковских героев.
Нижегородские историки замечают: нравы в ночлежке царили суровые, совсем не такие, как в известной пьесе.
Старообрядец Бугров был против пьянства и сопровождающих его игрищ. Даже на фасаде дома по его велению была вывешена надпись: «Водки не пить. Песен не петь. Вести себя тихо». Запрещалось курить табак, играть в карты и ругаться матом. Правила неизменно соблюдались. Поэтому не случайно на фотографии знаменитого нижегородского фотохудожника Максима Дмитриева босяки занимаются кулачными забавами во дворе ночлежки, а не внутри её. Никому не хотелось потерять место для ночлега. Да и надзиратели строго следили за босяками, выдворяя каждого, кто нарушал внутренний распорядок дома. Воровства в ночлежке не было, несмотря на то, что ночлежка кишела мелкими уголовниками: поклажу сдавали на хранение и получали её обратно на выходе из дома утром по звонку. Днём ночлежка стояла пустая, запертая на замок до вечера.
Ночлежка не переставала работать вплоть до 30-х годов прошлого века: советская власть тоже нуждалась в приюте для бездомных. Уже потом она уступила место государственным организациям и постепенно превратилась в типичное офисное здание – сохранять черты прежнего, исторического, облика реконструкторы даже не пытались, историки и архитекторы – не заступились. Что теперь расположится в здании – объекте культурного наследия регионального значения – покажет предстоящий аукцион. Неисключено, что постройку вообще снесут – чтобы возвести на её месте что-то новое, более современное.
Смотрите также:
- «Рухнет в любой момент». Оренбуржцы полвека ждут расселения из ветхого дома →
- Жить можно?! «Дырявый» дом в Волгограде не хотят признавать аварийным →
- Твой дом – не твоя крепость →