А вот с фамилией вышла путаница. Отца младенца записывали то как Михненко, то как Махненко. А случалось, что и как Махно.
На долю Нестора выпала большая честь. Про него рассказывают сказки. Как правило, страшные. Часто - нелепые. Бывают и совсем уж волшебные. Но факт остаётся фактом - такого количества легенд, как Махно, не удостоился никто.
Заключённый калека
Вот, скажем, сериал «9 жизней Нестора Махно». Родина «батьки», а впоследствии и столица «Вольной республики» там показана как не бог весть какая деревня. А между тем Гуляйполе даже в самый разгар Гражданской войны выглядело очень даже пристойно: «Там было 3 гимназии, высшее начальное училище, с десяток приходских школ, 2 церкви, синагога, бани, почтовое отделение, кинематограф».
Поступив чернорабочим на местный чугунолитейный завод, юный Нестор Махно записывается... в театральный кружок. Разумеется, под кружок была замаскирована анархическая ячейка. Но само наличие кружка - это показатель довольно высокой культуры производства, которое никак нельзя назвать сельским.
Пошли дальше! Даже самый пристрастный врач из военкомата на вопрос: «Годен ли человек, больной туберкулёзом лёгких и костным туберкулёзом, к строевой службе?» - скорее всего, ответит: «Нет».
Бутырскую тюрьму, где молодой анархист отбывал бессрочную каторгу, сам Нестор Иванович впоследствии назвал университетом. По годам примерно подходит - 5 лет собственно курс плюс 3 года аспирантуры. Да, ему там удалось «прочесть всех русских классиков от Сумарокова до Льва Шестова, а также заняться изучением истории, географии и математики». Но было и кое-что ещё: «Ходить по камере запрещалось, узников регулярно били кулаками или кнутом». В результате Махно, не вылезавший из карцера, заработал себе оба вида туберкулёза, а тюремный врач удалил ему одно лёгкое.
Строго говоря, это даже не инвалидность. Это называется «при смерти». Полагается ходить с палочкой, питаться манной кашей и вести себя тихо. А Махно, благодаря революции выйдя из тюрьмы, поднимает восстание у себя на родине. Знакомится с Лениным. Сколачивает армию. И в каждом бою, в каждой стычке участвует лично. По меньшей мере 12 огнестрельных ранений и 5 - от холодного оружия. Сколько под ним убито коней - не счесть. Низкорослый, щуплый туберкулёзник с одним лёгким, просидевший почти 9 лет в кандалах, окончивший только приходское училище, внезапно оказывается лихим кавалеристом и грамотным командиром, способным управлять армией в 80 тыс. человек.
Герой и колдун?
То, что у Махно была именно армия, а не банда, как принято считать, подтверждается теми, кто в своё время отхватил от этой армии неслабых, а то и смертельных оплеух. Свидетельствует врангелевский генерал Яков Слащёв: «Бросается в глаза умение Махно действовать не только партизанским, но и регулярным способом и быстро формировать хорошее регулярное войско, которое упорно сражалось...»
Между прочим, махновская «банда», которую мы представляем себе как сброд анархистов на тачанках и пьяной матросни, умудрилась отжать и у белых, и у красных до полутора десятков броневиков, три аэроплана и четыре полевые радиостанции. И неплохо со всем этим управлялась. А ради культурно-просветительской работы и пущего веселья Махно захватил у Красной армии целый военный оркестр. Правда, состоявший из эстонцев. Но кому это мешало? У Махно служили русские, украинцы, поляки, немцы-колонисты, евреи. В общем, настоящий интернационал.
Когда в Польше Махно судили, в вину ему вменяли ещё и еврейские погромы. Но лучшими адвокатами для него стали... польские евреи, которые собрали для своего подзащитного около 5 тыс. долл.
На Запорожье, где, собственно, и находится Гуляйполе, в казачьей среде существовало понятие «характерник». Это такой знахарь-казак, почти колдун, чуть ли не оборотень, невероятно везучий, заговорённый от пуль и сабель. Земляки считали Махно именно что характерником.
И ведь действительно, даже в эмиграции, в Париже, окружённый своими врагами - эталонной «белогвардейской сволочью», Махно чувствовал себя неплохо. Работал, получал пенсию от разнообразных анархических организаций. Частенько ходил в цирк - посмотреть, как белый генерал Шкуро потешает публику джигитовкой ради куска хлеба. Да и погиб он, можно сказать, в строю. В 1934 г. во время забастовки Махно участвовал в антифашистской манифестации и подхватил простуду. Обострение туберкулёза - и кладбище Пер-Лашез. И - память. В легендах, сказках и песнях. Кстати, многие уверены, что один из вариантов песни «Любо, братцы, любо» написан именно им.
Смотрите также:
- Гимн гимнастике. Почему Лев Толстой приучал своих детей к физкультуре →
- Основатель сайта «Я помню» : Война - это текучка с риском для жизни →
- Военный классик. История поэта и чиновника Гавриила Державина →