Разве маньяка-убийцу нельзя выявить и засадить заранее? В советские времена оперативно всех в психушки запихивали, а то и куда подальше… Теперь закон гуманнее?
Виктор Ханыков, врач-психиатр высшей категории, научный сотрудник Московского НИИ психиатрии, несколько лет он прицельно занимался темой убийц и насильников в качестве судебно-медицинского эксперта:
— Три основных проблемы стоят на пути своевременной изоляции потенциально опасных душевнобольных и предотвращения их агрессивных действий. Первая — современное законодательство о правилах применения недобровольного лечения. О необходимости его изменения говорится давно и много, повторяться не стоит, но воз и ныне там. Даже в данном случае, когда человек состоял на учёте в психоневрологическом диспансере и вроде бы проходил стационарное лечение, превентивно госпитализировать его не имелось оснований, пока он не проявил себя в неких социально опасных деяниях. Причём желательно не простых, а «с вывертом», необычностью. Даже явные, но формально неопасные для окружающих и себя признаки душевного расстройства, по современным законам, подлежат лишь добровольному лечению! Есть право забрать на 3 дня такого «чудака» в психиатрическую больницу с последующим представлением на предмет недобровольного лечения представителю суда. Но психиатры редко идут на такой шаг без категорических требований родственников или полиции.
Вторая причина — в тех самых родственниках, полиции, соседях. Ведь детоубийца до этого избивал жену. Но никто из тех, кто что-то подозревал, не сподобились сообщить об этом в полицию, в тот же психоневрологический диспансер, да не просто сообщить, а настоять на «принятии мер», обратиться в вышестоящие инстанции, коли этих мер не примут. «А мне это надо?», «Пусть сами разбираются» и другие проявления «пофигизма» — одна из общих бед нашего общества. Она проявляется и у тех же полицейских, часто кладущих под сукно подобные жалобы (мои подопечные не раз с этим сталкивались), и у местных психиатров, которые часто не находят времени, а на деле и не имеют особого желания для активных действий на подведомственном участке. Даже психиатрическую скорую уговорить на госпитализацию явно психотического пациента удаётся не всегда. Да и восприятие «нормы» у нас своеобразное. Жену бил — а кто не бьёт? В психушке лечился — а кто не псих? Он же спокойный, верующий…
И тут мы подходим к третьей причине — положению участковых психиатров. Мало того что реорганизация ранее налаженной системы взаимодействия стационарной и амбулаторной психиатрических служб (больница-диспансер) привела на деле к дезорганизации, которая ещё не преодолена. При государственном нормативе 1 психиатр на 40 тысяч населения, даже с учётом нашей низкой обращаемости, нагрузка часто оказывается чрезмерной. За средние 20 минут на приём у участкового врача (вместе с заполнением карты) «раскрутить» обострившегося больного, как правило, невозможно. Усилился и контроль за соблюдением нормативов «работы койки», срока лечения пациентов в стационарах. Согласно требованиям Минздрава, должности врачей-психиатров устанавливаются из расчёта 1 должность на 25 мест, должности врачей-психотерапевтов устанавливаются из расчёта 1 должность на 50 мест. Привычная формализация контакта приводит к отсутствию даже стремления «вникнуть», равнодушию, а затем — к нежеланию видеть больных вообще. Это один из аспектов «профессионального выгорания». Я уж не говорю о зарплате… Врач просто вынужден думать если и о долге, то не о профессиональном…
Что же до советского времени — часть вышеупомянутых причин существовала и тогда. Отсюда — в бытность мою судебным экспертом-психиатром в конце 70-х приходилось сталкиваться с тяжкими преступлениями, совершёнными пациентами психиатрических больниц «в лечебном отпуске» и даже криминальными клиентами больниц специального типа через 2–3 дня после «успешного» 2–3-летнего принудительного лечения. Здесь, может быть, стоит посмотреть на опыт США, где есть «превентивная изоляция» склонных к криминальным действиям душевнобольных, а также (насколько я знаю — не во всех штатах) возможность назначения судом пожизненного принудительного лечения в специальных психиатрических учреждениях, организованных по типу лепрозориев.