О том, как живут люди с хроническим болевым синдромом, президент благотворительного фонда помощи хосписам «Вера» Нюта Федермессер знает очень хорошо.Борясь с нелегальным оборотом наркотиков, власти перекрывают кислород тем, для кого наркотическое обезболивание — единственный способ прожить свои последние дни без страданий. Смерть Вячеслава Апанасенко заставила общество говорить об этой проблеме. Как реализовать в России право каждого человека на обезболивание? Об этом и многом другом АиФ.ru поговорил с Нютой Федермессер.
Законы для какого-то гипотетического россиянина
Наталья Кожина, «АиФ»: Нюта, смерть Вячеслава Апанасенко вызвала большой резонанс в обществе. У меня даже возникло ощущение, что люди во власти наконец-то поняли, что на месте контр-адмирала может быть любой человек — каждый из них в том числе, а у вас?
Нюта Федермессер: В это я не верю. Вряд ли двигателем является забота о каждом конкретном потенциальном пациенте. Знаете, почему? К сожалению, ни Министерство здравоохранения РФ, ни Федеральная служба по контролю за наркотическими средствами, ни какое-то другое ведомство в нашей стране не пишут законы для самих себя. Они пишут законы для какого-то гипотетического россиянина. Сами они по этим законам не живут. Сами они в этих клиниках не лечатся. Даже если взять Первый московский хоспис, который никогда никому не отказывает, если у нас есть места, сюда никогда не попадал vip-пациент не по звонку, а своим ходом. То есть, если у кого-то из людей, принимающих решение, заболевает родственник, они не идут через обычную поликлинику, где работают те законы, которые они пишут. Они всё делают по звонку или вообще уезжают лечиться за рубеж. Поступок контр-адмирала их всех всколыхнул потому, что у него-то все эти пути были, а ничего не сработало. Почему? Потому что всё, что касается наркотиков, заковали в такой свинец, что никто с этим справиться не может. И власть просто увидела, что спецлечебницы не работают. Может быть, я не права… Тем не менее я уверена, что мы изменим ситуацию.
– Вы написали пост, посвящённый необходимости принять в России закон имени Вячеслава Апанасенко, и призвали всех к тому, что не надо искать виноватых. А, может быть, всё дело как раз в том, что в нашей стране все привыкли к безнаказанности?
– Нет. Когда я говорю, что не надо искать виноватых, я имею в виду, что достаточно недальновидно, узколобо и неумно рассматривать ситуацию с Апанасенко как единичный случай. Поэтому не надо искать того, кто кому-то чего-то не выписал. Ему всё выписали, всё назначили, всё делалось по процедуре и со всех сторон соответствовало букве закона. Просто работа с пациентом, у которого хронический болевой синдром, ведётся не по новому закону 1175 «Об обороте наркотических средств», а по старому, более строгому. Народ боится, так что теперь, всю страну наказывать?
Вы когда-нибудь были на сайте Минздрава? Там же чёрт ногу сломит, вы попробуйте найти на его просторах документ, который вам интересен, который, по их же словам, находится сейчас в стадии широкого общественного обсуждения. Минздрав должен не только выпускать распоряжения о законе и приказы, он должен их доносить до тех, кому с ними работать. Он должен разъяснять, должен вести просветительскую работу.
– Кто может и должен решить проблему с обезболивающими препаратами?
– Я ответственно могу сказать, что в одиночку Минздрав эту проблему не решит. Она межведомственная и федеральная: это и Минздрав, и ФСКН, и Минпромторг, и Росздравнадзор, и Минюст. Кто та сила, которая может их всех объединить? Кто может заставить их сесть за стол переговоров? Это только один человек у нас в стране. Давно известный факт: если в государстве хотят решить проблему доступности наркотического обезболивания для людей, страдающих хронической болью, прежде всего, нужна политическая воля, должен быть указ сверху. Новый документ должен писаться из интереса пациента, а не из интереса ФСКН.
Это всё такая иллюзия, что эту ситуацию просто изменить. Когда несколько лет назад фонд «Подари жизнь» и мы — фонд «Вера» — стали углубляться в эту тему, в законодательство, нормы, отпуск, производство, хранение, чтобы всё это изменить… Иногда руки опускаются — это так всё сложно! Это действительно должен быть «закон контр-адмирала Апанасенко». Если это сделать в период Скворцовой в Минздраве, если это сделается в период Иванова в ФСКН, если это сделается в медведевский период премьерства и в путинский период президентства, то они надолго получат народную любовь и благодарность.
Мифы, которые мешают нам жить
– Меня всегда удивляла эта строгость закона, ведь наркосодержащие пластыри вряд ли заинтересуют наркомана…
– Да, как и самые распространённые таблетки МСТ-континус — в них опиаты высвобождаются постепенно, медленно, они растворяются, соответственно, концентрация в крови не достигает того уровня, который нужен наркоману для того, чтобы «словить кайф», но человеку, которому нужно обезболивание, это поможет. Здесь плавно подходим к ещё одному очень важному мифу о том, что если человеку давать обезболивающий препарат, то у него может развиться зависимость. Это полный бред. Если у него серьёзный болевой синдром, который лечится обученным врачом, тем более, если мы говорим о конце жизни у онкологических пациентов, у него не разовьётся зависимость. Препарат на организм здорового и больного человека действует по-разному. Если вы здоровым будете каждый день пить аспирин — вы закончите язвой желудка, а если у вас был инфаркт и вам нужно пожизненно пить аспирин для того, чтобы разжижать кровь и чтобы была профилактика тромбоэмболии, то на вас он будет действовать так, как надо.
– Это правда, что в России не производят наркотические анальгетики — их закупают только за границей?
– Не совсем так. У нас есть Московский эндокринный завод, насколько я знаю, у них даже создана линия производства морфина короткого действия. Его называют в мире золотым стандартом обезболивания — таблетированный морфин быстрого освобождения. Если у вас прорыв боли, то этот препарат поможет, им пользуется весь мир. Даже говорят, что если нет морфина быстрого действия, то нет и обезболивания. Так вот, в нашей стране этого лекарства нет, оно у нас не разрешено. У нас по этому вопросу даже была встреча с очень симпатичной женщиной из ФСКН, которая сказала: «Думать забудьте! Никогда в России морфина короткого действия не будет!»
– Кому-то выгодна такая странная политика?
– Не знаю. Я не сторонник всемирного заговора. Это скорее чёрствость отдельных людей. Отсутствие эмпатии и несклонность к сочувствию, к сопереживанию… Одно из отражений ситуации, знаете, ещё в чём? Когда русские люди, россияне, как говорил Борис Николаевич, за рубежом говорят о России: «в этой стране». Они не отождествляют себя с ней. Так вот, это твоя страна, эти чиновники, которые так нехорошо себя ведут, — это твои родители, братья, сёстры, тёти, дяди, это мы с вами. Какой заговор? Это мы с вами всё… Кто виновен в случае с адмиралом Апанасенко? Это мы с вами, с нашей рабской психологией…
«Умираешь — пострадай»
– Что значит «с рабской психологией»?
– В Минздраве за 2011 год не было ни одной жалобы на неадекватное обезболивание. Это же наше сознание: болеешь — должно быть больно, умираешь — пострадай, больно — потерпи. Умираешь от рака — должен быть ад. Эти установки сидят во многих головах и очень постепенно и очень медленно начинают меняться. Но не дело бояться, не дело сидеть, ждать и переживать, что тебя унизили в очереди, тебе что-то не дали. Пишите, жалуйтесь, получайте входящие номера, ждите ответа, постарайтесь взять себя в руки. У вас столько дел (у тех, у кого страдают родственники), столько боли, столько ужаса, столько хлопот, что вы всё равно вынуждены быть сильными и брать себя в руки. Ну, ещё немножечко напрягитесь и напишите жалобу, напишите, как реально обстоят дела, как туго вам приходится с обезболиванием. Ни в коем случае никакие государственные органы не должны смешивать обезболивание пациента с хроническим болевым синдромом с борьбой с нелегальным оборотом наркотических средств — это разные вещи. Должно быть реализовано право на обезболивание, а оно у нас не реализовано! Вот и всё.
– То есть должно пройти время?
– Да. Сколько лет я в хосписе — 20. Сколько лет Благотворительному фонду помощи хосписам «Вера» — 8. Сколько времени уделяется внимание теме наркотического обезболивания — 1,5 года! Сколько времени тема хосписов перестала быть табу для федеральных каналов — нисколько, ноль. Это табуированная тема. Попробуйте на Первый канал пойти с разговором о хосписах — вы что? Только в скандальной аннотации, только у Малахова в «Пусть говорят», а в хорошей аналитической передаче вам никогда не позволят этого сделать. Народ же надо радовать, народ надо веселить, зачем о грустном? Мы все забываем, что хоспис — это про каждого из нас, понимаете? Чем больше мы думаем сейчас об уходящих, тем больше мы думаем о самих себе стареющих. Наше с вами будущее — это взросление, старение, болезнь, дряхлость, старость и умирание. Это если Бог так распорядится, что мы от старости умрём. Поэтому, развивая тему хосписов, паллиативной помощи, наркотического обезболивания для терминальных больных, мы о себе самих, прежде всего, думаем.