«В то время в самом центре Каракаса, у подножия горы Авила, действовал стихийный рынок, где торговали изделиями из крокодиловой кожи - кошельками, ремнями, сумками, а также чучелами крокодильчиков и сувенирами из засушенных пираний. Однажды мы выбрались туда после тропического ливня. И остолбенели. Кругом было полно змей! Потоки воды смыли со склонов тысячи ядовитых пресмыкающихся, которые буквально кишели под ногами. Местные жители, испано-индейские метисы, перешагивали через пёстрые шевелящиеся клубки и спешили дальше…»
Такие впечатления от путешествия в столицу Венесуэлы остались у российского гроссмейстера Анатолия Карпова.
Кроме того, родина героя латиноамериканской войны за независимость генерала Симона Боливара и нынешнего президента страны Уго Чавеса запомнилась известному шахматисту неоднозначным понятием «маньяна», вкусом папайи и широтой местной души.
- Впервые в Венесуэле я оказался 40 лет назад вместе с неоднократным чемпионом СССР по шахматам Леонидом Штейном. Это была моя первая поездка в тропическую страну, находящуюся к тому же так далеко от родины. Накануне там пала военная диктатура генерала Переса, после чего к власти пришёл первый гражданский президент этого государства Рафаэль Кальдера. В шахматы он не играл, но относился к ним с уважением.
Кто-то из приближённых надоумил его организовать шахматный турнир своего имени. Как я с удивлением узнал, в самой Венесуэле этот поступок считался очень смелым и прогрессивным в деле становления местной демократии. При хунте шахматы считались там настоящей азартной (!) игрой наравне с рулеткой и картами. Они не были запрещены совсем, но военные почему-то считали настольную логическую игру чем-то вроде покера. Стремясь ограничить её распространение, они ввели на ввоз в страну шахмат очень высокие пошлины. А именно - на чёрно-белые доски и фигуры.
Критерий оценки был также определён по-армейски: пошлина взималась не из расчёта за количество комплектов шахмат, а на вес. То есть если ты ввозил килограмм шахмат, то должен был соответственно и платить. Больше других от этого закона страдали обладатели мексиканских шахмат из оникса - поделочного камня. А карманные шахматы из дерева или пластмассы, наоборот, удавалось провозить почти даром.
Почти что никогда
Едва сойдя с трапа, мы окунулись в необычайно влажную жару. Вся одежда мгновенно отсырела - хоть выжимай. Казалось, что самолёт, заходивший на посадку над Карибским морем, в это море и приводнился… До Каракаса, расположенного в горной долине Карибских Анд на высоте тысячи метров над уровнем моря, от аэропорта ведёт шоссе длиной 14 км. Наверху климат посуше и комфортнее, однако по всей стране с мая по ноябрь продолжается сезон дождей. Прибрежные районы в эти месяцы оказываются во власти изматывающей жары и вечной мокрой взвеси вместо нормального воздуха. Именно поэтому крупные города в экваториальных странах Нового Света расположены не в низинах, а ближе к горам. Но тогда я этого не знал и прилетел не в шортах и футболке, а в брюках и пиджаке…
Нас, гостей из Москвы, поселили в комфортабельном отеле, который прежде предназначался для отдыха генералов из штаба Переса. Там я на собственной шкуре прочувствовал знаменитое латиноамериканское понятие «маньяна» и ощутил широту местной души… «Маньяна» (исп. mañana – «завтра») на самом деле значит - «не сегодня», «потом», «после». Но если в самой Испании это слово ещё может подразумевать возможность решения вашей проблемы, то в Южной Америке «маньяна» это - «почти что», «может быть, завтра, а может, никогда». «Я вам говорю - приходите завтра, а вы всё сегодня приходите...» «Маньяна» тут может продлиться до нескольких дней и даже недель. Будьте готовы, что «завтра» наступит лишь дня через три, если, конечно, придёт вообще...
Так и произошло, когда нам понадобилось перебронировать на другое число обратные авиабилеты. Под конец турнира мы буквально ни на шаг не отходили от председателя его оргкомитета, венесуэльца и по-своему обаятельного человека, настойчиво выспрашивая у него, «как там насчёт брони». «Маньяна!» - неизменно успокаивал нас он и разводил руками, хотя и имел прямой выход на президента страны. В итоге вопрос своевременного выезда русских шахматистов из страны пришлось решать на самом высшем уровне путём переговоров между Кальдерой и председателем Совета министров СССР Алексеем Косыгиным...
С тех пор, собираясь в те края, я стараюсь заранее согласовать всё вплоть до мелочей. Я быстро усвоил: в этой части света люди очень любят всё откладывать. Одна из причин подобной черты национального характера - слишком долгая сиеста. Если в Испании она длится лишь пару часов, то тут - всю середину дня. Только утром и вечером, когда солнце не так припекает, просыпается жизнь.
Последнее средство от москитов
В другой раз маньяна «настигла» меня в городе Маягуэс на побережье карибского острова Пуэрто-Рико. Во всех окнах нашей гостиницы были натянуты противомоскитные сетки. И всё же москиты находили лазейки везде. Принимая ванну, я увидел, как сквозь крохотную дырочку в сетке в наш номер просочилась целая туча насекомых. Наутро, невыспавшиеся, мы окружили местного завхоза-пуэрториканца, у которого, как нам сказали, было средство-распылитель против москитов. Он заверил: «Всё будет, маньяна», а когда на него «поднадавили», уточнил: «через пару часов». Через два часа он сказал: «dеspues» («после») и исчез, сославшись на занятость. Так повторялось не раз с рассвета и до обеда. А потом он от нас просто спрятался… В конце концов завхоза разыскали в самом дальнем углу гостиницы. Он снова стал мямлить: «деспуэс» да «маньяна», но капитан нашей команды гроссмейстер Володя Токмаков, человек решительный, не выдержал и показал ему кулак со словами: «А это наша, русская маньяна! Понял?» Через 10 минут средство от москитов было найдено…
Ещё один похожий случай был связан с мошенничеством. В столице Аргентины Буэнос-Айресе я решил избежать ситуации, когда, уезжая, ты торопишься в аэропорт, времени уже нет, а тебе в спешке суют счёт за проживание. На ресепшене сидели приветливые молодые люди. «Когда улетаете?» - «Завтра утром. Хотел бы рассчитаться». - «О-кей, маньяна». И так - несколько раз. Я настаивал. Наконец, уже поздней ночью, мне протянули счёт на несколько сот долларов - за спиртное в баре. А я во время турнира не пью вообще. Требую: «Покажите счета!» - «Бар уже закрыт, а все чеки там…» Я понял: они тянули время, чтобы дождаться закрытия питейного заведения. В итоге липовый счёт отменил своим вмешательством куратор нашего турнира. Тоже аргентинец.
Вместе с тем «маньяна» - оборотная сторона широкой латиноамериканской души. В Каракасе нас с Леонидом Штейном поселили в одном не слишком просторном номере гостиницы. А коренному аргентинцу, ведущему гроссмейстеру Южной Америки Оскару Панно, дали роскошный «президентский» люкс с собственным бассейном. Как-то мы заглянули к Оскару в гости. Штейн огляделся и в шутку сказал: «Это несправедливо. Ты живёшь один в двух комнатах, а мы вдвоём - в одной». Посмеялись и вроде бы забыли. А наутро Оскар вдруг подошёл к нам: «Лёня, ты прав. Давайте меняться!» И переехал в наш номер.
Немцы в джунглях
С тех пор Каракас, основанный конкистадорами на месте сожжённого индейского посёлка, осовременился и стал похож на большинство типовых американских сити. Но в 70-х вплотную к нему ещё подступали джунгли. Однажды нас повезли на экскурсию в деревню в 30 км от черты города. Приехали в горную долину. В деревне жили… немцы, поселившиеся там в середине XIX в. Они сохранили свои традиции, наряды и говорили на немецком языке. В местном ресторанчике обслуживали белокурые официантки - фрау в кружевных фартуках. Баварское пиво с сосисками, свиная ножка с тушёной капустой, гороховый суп с колбасой… Что интересно - венесуэльцы обнаружили эту деревню у себя под боком только в начале 1960-х. Сто с лишним лет в центре страны, поблизости от столицы, существовало большое поселение эмигрантов, о котором никто не знал!
Сошёлся я и с русскими эмигрантами. В те годы в Каракасе жили больше 2 тыс. выходцев из России, поделившихся на две волны эмиграции: после революции и Первой мировой войны и – после Великой Отечественной. Между собой они почти не контактировали. «Старые» эмигранты подозревали «новых» в пособничестве фашистам: мол, бежали тогда с фронтов одни полицаи… «Старожилы» сохраняли у себя прежний уклад, а представители «новой волны», напротив, стремились скорее ассимилироваться.
Мы же, добравшись к вечеру до отеля, отъедались фруктами: авокадо, папайя и необычайно сочными арбузами. В тропиках нет яблок, а если и есть, то привозные - «ватные» и невкусные. Лимоны, в отличие от наших, маленькие и зелёные. Я с удовольствием налегал на папайю: нам сказали, что этот овальный фрукт с тонкой кожицей и сладким, но не приторным вкусом хорошо чистит кишечник и помогает при отравлениях. Мы поглощали её в неограниченных количествах по три раза в день. И действительно - без всяких последствий.
Из «АИФ Без границ» №10
Смотрите также:
- Пешком вокруг света. За два года Сергей Лукьянов прошёл 32 тысячи км →
- Черногория: лето продолжается! →
- Индонезия – Бали и не только! →