Орлы с Орлиной горы
Утром мы отправляемся из Латакии на турецкую границу. Там не прекращаются бои с отрядами боевиков из «Ан-Нусры»*. Забираемся в горы всё выше, пока не останавливаемся у частного дома, на крыше которого развевается огромный сирийский флаг. На порог выходит невысокий поджарый мужчина. Это генерал Шариф, командир 144-го пехотного корпуса. Воевал в Хомсе три года. Потом его перебросили сюда, на северо-запад страны.
Покои командира корпуса скорее солдатские, чем генеральские. Рабочий стол с картой, старый советский военный проводной телефон ТА-57, умывальник, кровать. У окна ещё один стол, обеденный. Посередине комнаты - печка-буржуйка с трубой, уходящей в потолок. Комкор водит указкой по карте:
- Вот смотрите, мы находимся прямо у турецкой границы. Из 800 км её протяжённости 500 - под контролем боевиков. Отсюда, - генерал тычет указкой в горные массивы, - мы их отогнали. Держим плацдарм, по фронту 23 км, в глубину 18. Обороняемся. Бои идут каждый день. Сейчас поедем посмотрим.
Едем по грунтовому серпантину, который ведёт нас к горной вершине.
- Эту гору мы отбили у «Ан-Нусры». Дороги уже мы сделали, - поясняет генерал.
Наша колонна подъезжает к артиллерийской позиции. Генерала Шарифа встречают несколько офицеров и солдат. Они приветствуют командира на английский манер - шагнув на месте правой ногой, подтянув при этом колено чуть ли не к груди, а потом резко опустив ступню на землю и громко топнув. Командир корпуса жмёт каждому руку.
- Это Орлиная гора, позиции моей артиллерии, - продолжает он свой рассказ. - Сейчас как раз будет стрельба. Враг зашевелился, и мы не хотим ему отдавать инициативу. Ударим на опережение.
Из пробитой в горе норы выскакивают два бойца с боеприпасами на руках и быстро заряжают гаубицу Д-30. Стоящий рядом офицер что-то спокойно говорит в рацию, и, оглушив нас, гаубица выплёвывает огонь и дым в сторону склонов стоящей напротив горы. Генерал удовлетворённо кивает. Километрах в трёх перед нами из горного леса вырос столб дыма.
Мы переезжаем от одной позиции к другой. Танки, зенитные установки, другие гаубицы - МСТА (побольше калибром, чем Д-30). Генерал спокойно, словно в музее, обращает наше внимание на разные направления.
- Граница с Турцией вот тут, прямо под нами. Видите деревню на той стороне? Так вот в бинокль видно, что над домами чёрные флаги «Ан-Нусры». Они там. Отдыхают, набираются сил, а потом опять приходят к нам воевать. Мы ведь здесь заодно и границу защищаем.
- А где основные силы боевиков?
- Перед нами. Вон, видите дорогу? Она ведёт на их позиции. Их там тысячи три - четыре. А дальше ещё одна группировка, там уже до десяти тысяч.
- А зачем они рвутся сюда?
- Им к морю нужно. Причалы - вот их мечта.
Оказывается, всё дело в сирийской нефти. Боевики качают её и продают. Возят по суше. Но если будет возможность подогнать танкеры, то объёмы награбленного значительно вырастут. Хотя у них и так получается в день под два миллиона долларов дохода. Пока хватает и на войну, и на строительство «всемирного халифата».
Командир корпуса закуривает и продолжает разговор уже без моих наводящих вопросов.
- Мы с ними вряд ли когда-нибудь договоримся.
- Почему?
- Вот смотрите: здесь, на этой позиции, ещё год назад росло дерево. К нему исламисты привязали нашего солдата, пленного. И знаете, что сделали? Они его облили бензином и сожгли! Звери. Да даже звери просто так не убивают. А эти… Режут глотку только за то, что человек думает по-другому. Изверги.
- А наступление? В атаку когда пойдёте?
- (Генерал указывает антенкой рации куда-то в небо.) Там решают. Мои солдаты - орлы. Они готовы. Но... Наше дело - держать оборону. Не дать возможность врагу прорваться к морю. И в Кесаб.
Почти Сочи
Кесаб - это город, находящийся сейчас в тылу у отрядов Шарифа. В прошлом году исламисты взяли его, но через два месяца правительственным силам удалось его отбить.
Улицы города вычищены, подметены. Но людей на них немного. То женщина пройдёт вдали, закутавшись в длинный чёрный платок. То прошаркает дед в белых одеждах, опирающийся на длинную высокую палку... Мы проезжаем мимо безжизненных зданий и поворачиваем на площадь.
Приближаемся к группе пожилых горожан. С гор доносится артиллерийская канонада.
- Я сам из Кесаба, - рассказывает нам мужчина лет 60. - Видите, на вывеске магазина написано: «Мурат Аликян». Это я. Вся Сирия мою косметику покупала! И гостиница, вот рядом, тоже моя. Теперь всё, мы в бедности. Брат в Америке есть, он присылает деньги, на то и живём.
- Много людей бежало год назад?
- Да почти все! Остались старики, 27 человек. Их тут же схватили и уволокли в Турцию. Хорошо, не убили. Но держали у себя два месяца.
- А что ж вы не оборонялись?
- (Мурат Аликян разводит руками.) Как?! Они ринулись сюда как саранча! Церкви все наши разрушили.
- А почему вы вернулись?
- Я армянин! Мой родной город Кесаб! Я хочу жить здесь и здесь умереть.
Мы говорим долго. К нам подходят всё новые люди и рассказывают, что жить трудно, туристов нет.
- Каких ещё туристов?
- Да у нас тут шейхи арабские отдыхали! До войны. Природа у нас шикарная! Море!
И я вдруг понимаю, что мне напоминает окружающий пейзаж. Сочи! Те же поросшие ельником красивые горы. И только развалины вокруг и несмолкающая канонада напоминают о том, что это совсем не курорт, а место, где давно идёт война. Жестокая и беспощадная.
*Террористическая организация, запрещённая в РФ.
Военный корреспондент телеканала «Россия-1», специально для «АиФ»