Молодые и жестокие: Можно ли остановить детскую агрессию?

Ведущий конференции: Друзья, добрый день! Мы находимся в пресс-центре «Аргументы и факты». Меня зовут Наталья Кожина. Тема нашей сегодняшней беседы: «Молодые и жестокие. Можно ли остановить детскую агрессию?». В гостях у нас семейный психолог Людмила Владимировна Петрановская. Людмила Владимировна, добрый день! Спасибо огромное, что пришли к нам в гости. Петрановская Людмила Владимировна: Добрый день. Ведущий конференции: Тема - не простая, дискуссионная. Наши читатели высказывали самые разные мнения на этот счет, но я поняла одно – всех волнуют истоки детской жестокости. Это гены, обстановка, что это? Петрановская Людмила Владимировна: Много чего. Ответ на вопрос будет зависеть от того, о детях какого возраста идет речь, каковы проявления этой жестокости. Одной из самых частых жалоб, которые вызывают панику у родителей, это когда дети насекомых мучают, крылья им отрывают. Если это четырехлетний ребенок – это одно дело, если десятилетний – то другое. В каких-то ранних возрастных периодах – это исследовательская деятельность, ребенок просто не понимает, чем отличается ситуация, когда он колесо у машинки открутит или крылышки оторвет, у него еще нет сочувствия, нет понимания, что это живое существо. Часто такое острое внимание к этому у детей бывает, когда они переживают идею смерти, обычно это происходит в 4-5 лет. Они не могут это осознать, не могут понять, а детям свойственно в игре осознавать непростые для себя идеи. Часто наступив на муравья, ребенок пытается осознать, в каком смысле это безвозвратно, встанет ли муравей и поползет, можно ли починить, можно ли пожаловаться маме, чтобы она починила, поможет ли, если поплакать. Ведущий конференции: Что может быть первым звоночком? Из Ваших слов я поняла, что если в 4 года ребенок мучает насекомых, то пока не стоит бить тревогу, потому что это способ познания окружающего мира. А когда стоит? Петрановская Людмила Владимировна: Если ребенок, который во всех остальных отношениях более разумный, 8-10 лет, обижает животных и не в тех случаях, когда он заигрывается и не контролирует свою силу, а если целенаправленно причиняет боль, то за этим уже какое-то неблагополучие стоит, надо выяснять что именно, что заставляет ребенка это делать. Когда это выражается в сильных формах, это дети отрабатывают свои травмы. Поскольку я в основном работаю с приемными родителями и детьми, очень часто дети через такие довольно жестокие игры с домашними животными отрабатывают свои травмы, то есть ребенок, которого выбросили из семьи, выбрасывает котенка в окно, чтобы осознать то, что с ним произошло. Ребенок, который был в Доме ребенка, где очень часто уход приобретает форму жестокости, поскольку с детьми обращаются не индивидуально, с учетом потребности ребенка, а как на конвейере, всех подряд как-нибудь моют, кормят и ухаживают за ними, то родители рассказывают, что ребенок начинает воспроизводить это уже в игре. Например, вроде он ухаживает за кошкой, но кормит так, что кошка не знает как убежать, или ногти стрижет ей с мясом. Это он воспроизводит этот опыт жестокого ухода. Очень часто в этих играх дети отрабатывают свой собственный опыт перенесенного насилия. Иногда бывает, что это групповое действие. Одна из самых серьезных проблем – это групповая жестокость детей и подростов. Ведущий конференции: Сейчас много говорят о том, что наблюдается всплеск агрессивности у детей. Это действительно так или просто СМИ начали освещать это достаточно широко и все узнали, что проблема существует? Петрановская Людмила Владимировна: У детей есть склонность к насилию, потому что им надо овладеть идеей насилия и как-то надо с этим разобраться: кто сильный, кто кого победит, кто кого может обидеть. Поэтому, если мы возьмем группу детей младшего школьного или младшего подросткового возраста, то там обязательно начнутся эти выяснения. Это программа почти животная, им нужно установить групповую иерархию. Девочки обычно вербальными способами друг друга опускают, а мальчики – кулаками. Ведущий конференции: То есть мальчики более жестокие, чем девочки? Петрановская Людмила Владимировна: От слова может быть больнее, чем от удара в глаз. Девочки обычно пользуются насмешками, издевками, обструкцией, а мальчики честно дерутся. В каких-то пределах это нормально, до тех пор, пока это подвижная система: сегодня тебя побили, завтра ты кого-то. Опасным это становится, когда в группе детей закрепляется устойчивая роль, появляется кто-то один, кого бьют и кто-то, кто является инициатором насилия. Если такая группа остается без присмотра взрослых, то надо понимать, что дети сами с этими импульсами справиться не могут, эти импульсы слишком сильные, они затягивают. Если такая групповая динамика в группе детей начинается, дети сами ее остановить не в состоянии, они не справляются. Сам по себе ребенок из этой группы будет абсолютно нормальным, но попав в воронку мощной групповой динамики, он начинает делать совершенно дикие вещи, чудовищные по своей черствости, жестокости. Родители когда узнают об этом, не могут поверить в то, что их ребенок способен на такое. Единицы детей, которые обладают таким сильным внутренним стержнем, что могут противостоять групповому давлению. Это своего рода одаренность, этическая стойкость. Дети этого возраста нуждаются в руководстве взрослого. Этот взрослый должен быть не формальным лидером, а настоящим, он должен обладать харизмой, авторитетом, внутренней силой для детей, тогда он может эту воронку использовать во благо: для развития, для обучения. С этим у нас большие проблемы, потому что в архаичных обществах на роль наставников выбирались всегда люди самые сильные, интересные, яркие, а сейчас у нас такая ситуация, когда педагогическая сфера стала отстойником для тех, у кого больше ничего не получается. Есть и сейчас, к счастью, тренеры, руководители кружков, учителя, которые обладают всеми качествами наставника, но их все меньше и меньше. Сама регламентированность этой сферы, тот факт, что сами педагоги находятся в униженном, подчиненном положении, приводит к тому, что харизматичные, сильные люди оттуда уходят, они не могут в этой сфере жить. Нельзя все время по отношению к начальству быть в позе подставления, а потом приходить к детям в харизматичной роли. Это невозможно. Остаются те, кто может существовать в ситуации подчинения, контроля, ситуации, когда от тебя ничего не зависит. А что они могут дать детям? Они не могут овладеть этой энергией, у них нет внутренней силы, чтобы эту воронку удержать, подчинить и направить в хорошее русло. Поэтому мы наблюдаем эффект, который воспринимаем как всплеск детской жестокости. Дети сейчас такие же, как и были. У них есть возрастная потребность и они ее реализуют. Нет взрослых лидеров, сломалась система наставничества. Ведущий конференции: Дети сейчас не просто издеваются, они это все снимают и выкладывают видео в интернет. Причем это делают подростки в возрасте 14-15 лет, когда можно уже понимать, что делаешь. Откуда стремление не просто поиздеваться, но и показать это? Петрановская Людмила Владимировна: Для них это самоутверждение. Мы побили его, посмотрите, какие мы крутые, а он – ничтожество. В этом возрасте еще есть некая этическая тупость, то есть у них еще не развито полностью моральное чувство. Это дополнительное насилие, когда твои побои выставляют на всеобщее обозрение, это дополнительный акт унижения. Сейчас просто для этого есть возможность, раньше рассказывали, а теперь могут заснять и выложить в интернет.

Ограничить информационный поток только для ребенка не получится. Если у вас дома постоянно включен телевизор и вы сами смотрите сериалы про бандитов и ментов, а ребенку показываете советские мультфильмы, этот номер не пройдет. Если вы хотите, чтобы ваш ребенок не смотрел телевизор, не смотрите его сами. Я другого рецепта не знаю.

А имеет смысл ограждать ребенка от каких-то игр?

Вы не оградите ребенка от потока, если в этом потоке живет вся семья. Если вы сами этим занимаетесь, в это часами играете, ребенок будет делать то же самое. Если в семье это не принято, если это не интересно всем, то и у ребенка не будет особой потребности.

А среда не давит разве на ребенка? У него есть сверстники, которые смотрят какие-то сериалы и потом их обсуждают.

Среда конечно давит. Если вас это не устраивает, можно по возможности выбирать среду, нужно, чтобы у ребенка были какие-то другие сферы интересов, тогда у него будет авторитет у сверстников за счет чего-то другого. Можно договариваться с ребенком о каких-то рамках. По большому счету, если он смотрит то, что смотрят все остальные, в этом никакой трагедии нет. Проблемы начинаются, когда он не может без этого жить, когда телевизор все время бубнит, когда семье не может поесть без телевизора, провести вместе вечер, потому что им вместе нечего делать, если выключен телевизор. Вот это уже катастрофа, потому что телевизор им замещает все остальное. До этого не надо доводить.

Если родители ставят какие-то ограничения на то, что смотреть, когда смотреть, в этом нет ничего страшного? Мне казалось, что чем больше ты запрещаешь ребенку, тем больше ему хочется.

Не знаю, у меня нет такой проблемы, мы не включаем телевизор и ребенок тоже его не смотрит. Она предпочтет книгу почитать не потому, что мы запрещаем или что-то объясняем, действительно качество книги для нее выше. Может быть, если бы было какое-то другое телевидение, например, канал Discovery, то было бы сложнее ее оттянуть от телевизора, а то качество телевидения, которое мы имеем сейчас – не конкурент никаким другим развлечениям.

Прежде всего не запугивать самих себя фантазиями о том, что она вырастет и порубит всех в капусту (смеется). Для трехлетнего возраста это достаточно нормальное поведение, это проявление кризиса негативизма, который бывает в 2-3 года, когда ребенок осваивает идею конфликта, столкновения интересов, когда он пытается переварить мысль, что оказывается, родители, которые до этого делали то, что он хотел, вдруг хотят чего-то другого. Ведь ребенок в этом возрасте уже может объяснить, чего он хочет. А когда он объясняет, чего он хочет, родители вместо этого хотят, чтобы он делал что-то другое, ситуация для ребенка непонятная. Он возмущается, сердится, он еще не может свои чувства удерживать, контролировать. Он не может в тот момент, когда мама укладывает его спать, помнить, что на самом деле все равно он маму любит, и она его любит, и сейчас это просто временный конфликт. Его гнев захватывает его полностью. Поэтому он делает все, что может делать: брыкается, пинается, кидается предметами, дерется и т.д. Надо не пугаться этого и помнить, что это маленький ребенок. В этом возрасте еще совершенно не работает идея сочувствия, что другому человеку больно. Об этом имеет смысл говорить, чтобы постепенно эта мысль внедрялась, но не надо питать иллюзий, что ребенок услышит, поймет. Ребенок должен научиться удерживать свои сильные чувства. И научиться этому он может точно так же, как и всему остальному. Как мы учим его кушать? Мы сначала сами его ложкой кормим, потом он начинает вместе с нами за ложку держаться, потом сам держит ложку. Учим постепенно, как любой навык. Мы сначала делаем это для него, потом вместе с ним, помогая ему, потом он справляется сам, а потом он уже делает это для других. Точно так же работает идея справляться с гневом. Когда ребенка разносит гнев, для малыша это не то, что он делает, а то, что с ним случилось, для него это состояние как будто кто-то напал на него, поэтому родитель может помочь ему на первых порах упаковать этот гнев. Сгребаем ребенка в охапку, чтобы он не смог драться, обнимаем его, показывая, что мы его защищаем от его собственного гнева. Он повыгибается, побрыкается, поплачет и успокоится, то есть мы таким образом помогаем ему перевести гнев в слезы, в грусть по поводу того, что надо ложиться спать. После этого наступает расслабление, стресс отпускает и он может заснуть. Когда мы много раз делаем это для ребенка, у него это закрепляется. У шестилетних детей очень часто видно, когда они сердятся и пытаются успокоиться, они сами себя обхватывают руками и так сидят. Они для себя воспроизводят движение родителя. Когда ребенок станет еще старше, он сможет волевым усилием взять себя в руки, если даже ему хочется все разнести. Надо просто учить сдерживать себя, наказание в данном случае неэффективно. Задача состоит в том, чтобы от гнева перейти к слезам. Если для ребенка достаточно того, что его шлепнут по попе, чтобы обидеться и перейти к слезам, то ради Бога. Важно то, что должен быть какой-то способ, чтобы ребенок перестал все разносить, а поплакал и расслабился. После этого очень важно установить с ним контакт. Проблемы начинаются, когда родитель после этого конфликта обижается на ребенка, отталкивает его от себя. Этого не должно быть. Ребенок не справляется со своим чувством, он не виноват, он просто маленький. Когда вы помогли ему справиться со своими чувствами, он побуянил, поплакал, расслабился, очень важно, чтобы вы восстановили с ним контакт, чтобы он у вас на руках утешился, чтобы вы его покачали, поцеловали. Главный вывод, который должен сделать ребенок с трех лет, что конфликт не разрушает отношения, что можно очень сильно поругаться, сильно друг на друга разозлиться, но продолжать друг друга любить и быть вместе.

Мне кажется, что в таком возрасте ему надо время от времени говорить, что если ты почувствуешь, что не справляешься, дай знать, я помогу. Больше ничего не сделаешь. Поверх его головы идти разбираться не стоит. Может быть только хуже. Если бы ребенку было лет 8, то надо было бы идти самой разбираться, а если 13 лет и он не жалуется, не просит помощи, то лучше не вмешиваться. Я бы давала понять время от времени, что если ты почувствуешь, что ситуация выходит из под твоего контроля, сразу скажи, не запускай, я помогу.

Сразу возникает вопрос, а где папа и какие с ним отношения, потому что то, что описывает наша слушательница, похоже на состояние глобального дискомфорта, постоянного стресса у ребенка. Очень часто это связано с тем, что родители в разводе и папа очень редко появляется, либо между родителями продолжается какой-то конфликт. Частично такое состояние может быть связано с возрастными особенностями. Мальчику 11 лет, это время, когда начинается гормональный дисбаланс, начинается расшатывание равновесного эмоционального состояния, идут гормональные выбросы и соответственно эмоциональные всплески, устойчивые состояния дискомфорта, когда все плохо, все раздражает. Можно ли воспитывать без замечаний? Дело в том, что замечание само по себе не работает. То, что мы делаем кому-то замечание, ничего не изменит. Замечание работает, когда между ребенком и взрослым есть доверие, тогда для ребенка слова взрослого значимы, он искренне считает, что мама плохого не посоветует и старается сделать так, как она хочет. Если доверие по каким-то причинам нарушено, то замечания не попадут по назначению. Имеет смысл подумать, что происходит с доверием, с отношениями. Может быть, все так увлеклись проблемами с воспитанием, что уже давно нормального, близкого контакта нет, может быть, мама много работает, много нервничает, сильно переживает из-за конфликтов мальчика во дворе, в школе. Надо просто проанализировать ваше общение. Если вы ловите себя на том, что 80% всех слов, которые говорите ребенку, это замечания, претензии и требования, ничего хорошего не получится. Есть ли еще что-то, кроме этой постоянной борьбы, есть ли отношения, есть ли доверие?

Довольно распространенное мнение. У меня тоже такой эффект наблюдается, когда приезжаешь в Россию, сразу возникает ощущение какой-то напряженности, враждебности среды. Мне кажется, что это связано с тем, что люди вообще, как живые существа, обладают агрессией. Агрессия – это не есть плохо, это прекрасное качество, которое позволяет живым существам жить, бороться за свою жизнь, защищать свое потомство, защищать свою территорию, преодолевать трудности, добиваться цели. Эта агрессия, когда она нормально функционирует, свободно катается в обществе в каких-то цивилизованных формах, работает как вода, которая крутит колеса жизни, конкуренция на этом основана, желание успеха. У нас мы имеем ситуацию уже очень много сотен лет, когда некоторые пути агрессии перекрыты полностью. Например, агрессия вверх в адрес власти перекрыта почти полностью, как только идет малейший всплеск, сразу все перекрывается очередным законом о митингах или еще чем-то, сразу перекрываются клапаны. А когда клапаны перекрываются, агрессия вверх идти не может и начинает распространяться в стороны, она начинает пропитывать всю социальную ткань общества. Мы начинаем злиться на тех, кто стоит рядом в метро, потому что не можем направить ее по адресу. Типичный среднестатистический человек злится на азиата, который рядом сидит в метро. Он не допускает себе мысли, а как так устроено, что эти азиаты работают практически на правах рабов, кто эту рабовладельческую систему сделал, кому она выгодна, кто ее содержит, кто ее прикрывает и т.д., потому что, если он об этом подумает, то придет следующая мысль: а почему я ничего с этим не делаю? Если он попытается что-то с этим сделать, то огребет по полной программе, потому что цивилизованных способов изменить ситуацию нет. Получается, что эту мысль лучше и не думать, потому что как только я подумаю о первопричине проблемы, окажусь в неприятной для себя ситуации, начну плохо о себе думать, потому что ничего не могу сделать, поэтому буду лучше злиться на азиата, он и так напуганный, слабый, я буду его ненавидеть. Это не только на азиатов, это на всех распространяется: москвичи на приезжих, приезжие на москвичей и т.д. Тут не будет никакого другого варианта, пока мы эти клапаны наверх не проработаем, пока у нас не появятся цивилизованные способы свою агрессию использовать как колесо жизни общества, чтобы был не застой, а движение.

То есть пока выхода нет, как были мы озлобленными, так и остаемся?

Пока мы не наладим механизм обратной связи, у нас перерезана обратная связь, мы никак не можем воздействовать на верх. Пока мы тем или иным способом не восстановим механизм обратной связи, который существует в тех странах, где хорошо, так все и будет. А куда ей деваться, мы же живые существа, пока мы живы, мы агрессивны. Либо мы эту агрессию пускаем как реку и она вертит колеса и у нас все работает и живет, либо мы ее запираем и получаем потоп и половодье.

Время нашего эфира подошло к концу. Не хотелось бы мне заканчивать на такой ноте. Я бы хотела резюмировать вкратце все, что мы сказали. Если родители столкнулись с тем, что их ребенок агрессивен и как-то проявляет жестокость, то что нужно делать? Если можно, по пунктам.

Если агрессия ребенка воспринимается как необычная, слишком сильная и неадекватная ситуация, нужно подумать о том, что у ребенка с безопасностью. Нет ли каких-то причин, по которым он может чувствовать себя не в безопасности? Насколько вы для него являетесь источником защиты, насколько он обращается к вам за помощью, насколько он понимает, что в случае чего, вы за него горой встанете и его не сдадите. Это важно. Когда дети успокаиваются, она менее агрессивны. Если речь идет о группе, которая кого-то травит, надо думать о том, кто будет лидером этой группы, кто их взрослых возьмет на себя ответственность, чтобы исправить этот нездоровый климат. Если нет такого лидера, невозможно как-то исправить ситуацию, надо ребенка забирать из такой группы. Если такие проявления жестокости начались у ребенка вдруг, при этом в его прошлом опыте ничего такого не было, надо подумать, нет ли каких-то пугающих его обстоятельств, поговорить про это, может быть, есть что-то, о чем вы не знаете, внимательнее к нему отнестись, побольше времени уделить ему, чтобы посмотреть, не случилось ли с ним чего-то или, может быть, он боится, что что-то случится. Это основные вещи.

Спасибо Вам огромное! Мне бы хотелось, чтобы Вы что-то пожелали тем, кто нас сейчас смотрит и будет смотреть потом.

Дружите со своей агрессией. Это в общем-то хорошая штука, если с ней уметь обращаться (смеется).

Спасибо огромное! Друзья, спасибо, что были с нами и задавали свои вопросы! Всего доброго!

Если есть такое раздражение, связанное с постоянным стрессом, то работать надо со стрессом, а не пытаться добавить себе еще один стресс, ругая себя за сами эмоции. Если эмоции выплескиваются, значит это не просто так, значит есть какая-то причина, то есть надо думать о ситуации на работе, как-то от нее дистанцироваться, постараться понять, что какой бы ни была нервотрепка, конфликт, это только часть жизни и лет через 5 это не будет казаться таким важным. Я бы здесь работала с источником, это не очень хорошо, когда изнутри раздирает стресс, а человек себя еще и стыдит за то, что не так чувствует и пытается эти эмоции зажать, это может закончиться тем, что все пойдет в тело. Параллельно стрессовым ситуациям на работе должны быть способы релаксации: прогулки, чтение, бассейн, сауна, танцы, все, что угодно, все, что расслабляет, уравновешивает ситуацию.