Андрей Норкин:«Программа о детях нужна не современному телевидению, она нужна всем нам»

Во-первых, там нет соревнования за малыша, во-вторых, участвуют две семьи. Здесь нет задачи устраивать конкурс на лучшую семью, которая получает в качестве приза ребенка. У программы другая задача. Существуют люди в России, которые хотели бы усыновить ребенка. Последнее время, лет 5, у нас растет количество усыновленных детей. Но растет и количество отказов от детей. Задача этой программы была в том, чтобы объяснить людям, которые хотят усыновить ребенка, все плюсы и минусы. Это большая ответственность, за которую придется всю жизнь отчитываться. Если есть возможность до принятия решения людям помочь определиться – вот в чем задача программы «Дорогие мама и папа». Если вы посмотрите внимательно, сразу поймете. Просто неправильная трактовка. Подобных программ я даже не знаю. Находит ли она свою цель, сейчас сказать нельзя. Сейчас могу сказать только, что несколько малышей свои семьи нашли. Не хочу преувеличивать роль программы. Наверное, это произошло бы и так. Мне здесь важнее не то, чтобы усыновили детей. Мне важнее то, что происходит со взрослыми. У нас была одна семья, у них было несколько усыновленных детей, в основном мальчики, у них дилемма: хотели взять еще одного ребенка, но не было четкого понимания, мальчика или девочку. Как выяснилось после программы, укрепились во мнении, что будут девочку брать. Это для меня более ценно. Мы людям помогли принять правильное решение. Но самое главное - то, чтобы такие решения принимали зрители, которые, возможно, обдумывают такой шаг в жизни – взять ребенка в семью.

Руководствовались мы тем, что хотели взять ребенка. Возможно, мы сделали это тогда, когда поняли, что экономически достаточно прочно стоим на ногах. Как мне кажется, мы с женой достаточно ответственные люди. Содержать семью тяжело. Для этого надо работтаь, может быть, больше, чем ты привык работат, может быть, без выходных. Если это необходимость не вступает во внутренний конфликт с желанием иметь семью, ничего страшного нет. Находится время для семьи, потому что ты стремился к тому, что у тебя будет большая семья. Воспитание одного ребенка – сложный процесс, надо его не просто воспитать честным, добрым, умным человеком, но хотелось бы, чтобы он встал на ноги и пошел по своему пути дальше. Воспитание – это тяжело. Замечательно, если есть бабушка с дедушкой, если есть вомзожность часть домашних забот переложить на плечи помощника. Но это впрос финансовый. Не надо быть ханжой. Финансовое благополучие имеет весьма большое значение, какие-то бытовые вопросы можно снять. А воспитание ляжет на плечи родителей, дальше школа. Надо понимать занрнее, что с этими сложносятми ты столкнешься и как с ними будешь разбираться. МЫ как раз попали в такую ситуацию, когда уже появился маленький Лешка, через некоторое время фининасовое благополучие рухнуло, причем совершенно, ниже плинтуса. Я два года жил на деньги своих друзей. Но ничего, постепенно удалось выкарабкаться. Дети не прекратили образование, они у нас ходили в платную школу. Мы живем за городом, хотелось бы, чтобы школа соответстваоала тем представлениям, окторые мы имеем, а с бесплатным образованием не очень хорошо. Нет такой проблемы, которую не может решить семья, если ялвяется семьей., если это коллектив единомышленников,где есть родители и дети, в том числе дети старшео возраста, которые могут помогать и физически. У меня старший сын, ему 24 года, он работает и нам сильно помогает. Мы понимаем, что то, что мы сделали, мы сделали правильно с ним. Стараемся, чтобы и остальные получились такими людьми, на окторых мы можем положиться, и не только мы. Наши дети нормально приняли детей. Ездили смотреть его в больницу, когда он лежал. Они принимали участие. Даже приехали в роддом раньше меня, увидели его. Я его увидел, когда ему было дней 6 от рождения. Мы его взяли, когда ему было 17 дней. А когда узнали, что родился брат, та же самая история. Особого обсуждения не было. Все понимали, что очень тяжело будет потом нам жить дальше с моральной точки зрения, зная, что у Темы родился брат, и где он, мы этого не осознаем, только питаем надежду, что у него все хорошо. Со старшими детьми конфликта не было, они нам очень помогали. Конфликты, конечно, возникают. Потому что дети старшего возраста начинают ревновать родителей к младшим. Это нормальная история. Они так же воюют из-за игрушек, старшая сестра гоняет их из своей комнаты… обычные детские истории. У нас все дети родные. Хотя без таких конфликтов было бы не так интересно. Иногда они доводят до белого каления, хочется их порвать на куски, но потом, когда вспоминается, поулчается забавно. Например, Те мА быстро развивался, в 3 года уже говорил целыми абзацами. Были замечательные эпизоды, когда не пускали его купаться в море, и когда ему жена сказала, посиди погрейся, он вышел, пвернулся к публике и скзал, что я не ел три дня,меня не кормят, не пускают купаться… Естетсвенно, он за это поулчил свое. Но весь пляж был воодушевлен, ему аплодировали… Мы обхясняли так. Что его мама очень его хотела, чтобы он родился, но так получилось, что она не могла с ним остаться. Мы стараемся показать, что то, что от него отказались, - это не потому, что он плохой. Он замечательный, мама замечательная, но так сложилась жизненная ситуация. Мы сказали, что приемные, потому что рано или поздно они бы об этом узнали, и была бы непредсказуемая реакция. И никто не исключает, что через какое-то время он встретиться со своей биологической матерью. Мы в этом не видим ничего ужасного, потому что, мне кажется, если мы все делаем правильно, если он чувсвтует нас роднымиродителями, это не отразиться на наших отношениях. Здесь инициатива должна была от нас исходить. Поскольку мы этого не скрывали, наши друзья, которые приезжают в гости, этот рзаговор при детях происходил, думаю, что они сначала это услышали, потом осознали, потом возник вопрос, почему мама не родила, а взяла из больницы. Думаю, они были уже достаточно взрослые, года 3-4. Я придежриваюсь мнения, что нельзя с детьми сюскать. Мы стараемся их воспитывтаь так, что сейчас ему 4, потом будет 15 и 30, все равно рано или поздно придется принмать решения и за них нести ответственность. Поэтому если сделал что-то хорошее – молодец. Если плохое – не молодец. Для меня 3-4 года – уже взрослый. Тема сейчас заканчивает первый класс. Мы были шокированы программой. Я даже не предполагал, что в апреле ребенок будет уже складывать десятки, они будут писать сочинения. Это для меня нонсенс. Мы не столь быстро впитывали знания. Когда мы увидели в магазине книзки серии готовимся к школе – для детей с 6 месяцев… Это перебор уже. У ребенка должно быть детство, даже в современных условиях.

Думаю, не обязательно заканчивать журфак МГУ. Я согласен с Познером, который сказал, что вообще нельзя начинать учить журналистике выпускников школ. Журналистика требует жизненного опыта, это мое убеждение. Журналисту можно начать учится, уже пройдя жизненный отрезок. Было бы неплохо, если бы обучение журналистике строилось, когда человек уже работает в этой сфере, и тогда получает возможность приобрести специальное образование, уже понимая, что ему нужно. Сидя в аудитории, нельзя научиться журналистике. Поэтому журналистика – отдельная история .просто так ей нельзя научить. Что касается Александра, не обязательно идити на журфак МГУ. Можно пуолчить любое гуманитарное образование. А потом постараться попасть куда-то на работу. А дальше как кривая выведет. Кому-то везет, он попадает в тот коллектив, когда как раз ты можешь впитывать знания, вокруг есть юди, у которых можно учиться. Это существует все время, в любом возрасте. Я стараюсь восполнить все, что касается компьютеров. У меня дети знают больше, чем я. Но поскльку вокруг меня есть более молодые, я что-то у них тоже пытаюсь подсмореть, никогда не стесняюсь просить. Конечно, хорошо стремиться быть прфессиональным журналистом, но поскольку у нас нет другой технологии, журфак МГУ пока лучший из аналогичных вузоы, хотя у меня и к нему много вопросов. А я начал работу в то время, когда у нас разрушался старый мир, и все сказали, что диплом – это фигня, потому что никто не работает по специальности. Все говорили: вперед, работать. Это неплохо, потому что тогда брали людей, соответствует ли он требованиям, которые предъявляет эта профессия. Потом это ушло, снова диплом института стал цениться. Хотя сейчас есть парадокс – огромное количество выпускников найти работу не могут, потому что нужен опыт, а у них его нет. А работать негде, тем более после кризиса. С Журналистикой чуть-чуть проще, можно проскочить. Но надо понимать, что начнешь с побегушек. Но это нормально, потому что тогда узнаешь всю кухню. Телевизионный журналист должен быть как Клоун. Коверный клоун – один из самых высокопрофессиональных цирковых артисов. Знает жонгляж, акробатику, сецническое движение и так далее. Окгда вы начинаете обучаться журналистике, желаетльно, чтобы вы знали весь этот процесс. У меня какое-то представление у меня сложилось. Смонтировать сюжет сам не могу, но понимаю, как это должно выглядеть. Это мой опыт и мое желание учиться в профессии. Это не значит, что мне надо подражать во всем, у каждого своя дорога.

Что бы вы пожелали нашим читателям в завершение конференции?

Я всегда людям стараюсь желать удачи. Мне кажется, это то, чего всегда немного не хватает. Если человек имеет какую-то цель в жизни, он ее всегда добьется, нужно только, чтобы немного повезло. Все остальное зависит от человека, даже его собственное здоровье иногда. А вот удача не зависит. Если она будет сопутствовать, это будет очень неплохо.

Не могу так широко ответить. Думаю, если это настоящая семья, ребенку лучше жить в семье. Что касается истории с Артемом, я бы не сказал, что история раздутая, просто она с журналистской точки зрения очень мясная, здесь много фактуры. История Артема сразу попадает на первую полосу. Ребенок 8-летний совершил путешествие из Вашингтона в Москву один. Трагедии здесь нет. Насколько я понимаю, судьба его в России практически решена. Но здесь есть несколько вопросов. Первый – насколько полнообъемную проверку проходят в нашей стране усыновители из других государств. Почему не были выявлены эти проблемы на стадии первого контакта? Далее. Здесь много интересного, связанного с американским законодательством. В Америке родители не имеют права оставлять ребенка дома одного ни на минуту. Прибегают к помощи подростков после 16 лет. Здесь это было проигнорировано. Хотя из Теннеси в Вашингтон его сопровождала бабушка, потом посадила его в самолет одного. Далее история с человеком, который встречал его в Москве. Ему заплатили деньги, чтобы он довез ребенка до Минобразования. Что это за человек? Слава богу, что он действительно привез ребенка и сдал его на руки чиновникам. Далее – история юридическая. Прекрасно, что нашли несколько вариантов семей в России, но формально он является гражданином США, русская семья не имеет права его усыновлять. Правила серьезные. Американцы должны приехать, как-то это дело разрешится. Здесь трагедии нет, но есть много вопросов. Главный вывод неправильный – что нельзя отдавать наших детей на усыновление иностранцами. Ни в коем случае нельзя от этого отказываться. Происходят неприятные, порой трагические истории, но они на два порядка меньше, чем подобные истории у нас в России, причем даже с родными детьми. Здесь не надо впадать в ханжество. Другое дело, что нужно более проработанный иметь механизм контроля за выполнением приемными родителями своих обязанностей. Для этого существуют дипломатические ведомства, которые эти вопросы должны разрешать.

Чтобы попасть на передачу, нужно позвонить по телефону 8 499 503 73 38. Очень надеюсь, что программа помогает упростить процедуру усыновления, человек понимает процесс. Эксперты подробно объясняют, какие документы нужно собрать, на что обратить внимание. Уже было на программе такое, что люди, которые приходят с просьбой разрешить им усыновление, и у них есть серьезные проблемы, на которые они даже не обращают внимания, связанные с жилищными условиями, с правами на жилье. Задача органов опеки – обеспечить ребенку максимально комфортное существование. Ребенок должен жить в нормальных бытовых условиях. Такие вещи объясняются неплохо. И существует множество скрытых психологических проблем, особенно для семей, где детей не было, и они решают взять ребенка. Это может привести к серьезным проблемам, к которым люди могут быть не готовы. Маленький ребенок отнимает огромное количество физических и моральных сил, которые надо на него тратить, чем меньше ребенок, тем больше сил. Люди бывают не готовы. Последняя история с мальчиком Артемом Савельевым, там очевидная ситуация, когда американская приемная мать была не готова к проблемам, с которыми столкнулась. Она ссылалась на проблемы психологические у мальчика, о которых ее якобы не поставили ее в известность, чего быть не может, потому что каждый ребенок имеет медицинскую карту. Она была не готова к этой нагрузке. Это еще одна задача нашей программы. Вот почему так велика роль психолога, который участвует в программе, – чтобы вскрыть психологические нюансы, которые внутри у человека, как он будет воспитывать ребенка. Для меня программа – такой ликбез для будущих родителей. Из тех программ, которые снимали, не было случаев отказа усыновлять. Но было несколько случаев, когда экспертная комиссия приходила к выводу, что этот участник еще не готов, нужно дополнительно внутри себя покопаться, позаниматься в школе приемных родителей. Отказов не было. Люди, которые приходили, говорили: хорошо, мы будем все равно стремиться, стараться, думать. Но и отказ не исключен. Существует категория людей, которые ищут в этом материальную выгоду, это может приводить к улучшению жилищных условий, к выплате пособий на ребенка. Тут уже задача органов опеки, которые должны отслеживать, насколько четко это соблюдается.

Елена очень сильно обобщает. Я не готов со статистической точностью отвечать. Такие случаи действительно бывают. Ну и что? Это случаи. А гворить о том, что есть у ребенка гены, они дадут о себе знать – тоже слиьное обобщение. Гены – здоровои замечательно, но не всегда только они определяют судьбу человека. Иначе у нас все держалось бы одинаково. У алкоголиков дети были бы всегда алкоголиками и так далее. Бывает, что не алкоголиками. Бывает, что в благополучных семьях вырастают наркоманы. Вот история с Гийомом Депардье, когда все кончилось плохо. История с василием Ливановым – это гены? Мне кажется, что гены генами, но если вы правильно будете себя вести и организовывать процесс воспитания, постараетесь не пропустить, если что-то начинает проявляться, вы гены вполне сможете пересилить. Мы стараемся оказывать, объяснять, что можно что нельзя. Безусловно, ребенок растет не только в семье, нет ничего удивительного в том, что рано или поздно он начинает пробовать курить, пробует алкоголь. Безусловно, у нас со страшим сыном была такая же история. Сейчас он курит. Я спокойно к этому отношусь. Можно говорить, что это вредно, до определенного возраста. Но я тоже курю. Один из самых замчетчаельных людей, которых я знал, это был мой покойный тесть, Игорь Агафонников. Он начал курить в 7 лет. Бы страшной шпаной. И вырос тем, кем он вырос. Я хорошо понмю, когда он умер, я помню консерваторию .которая пришла с ним прощаться, и ученики, которых он учил много лет назад. Я помню шоу, которые он придумывал с ленинградскими ковбоями, когда они с Александровским ансамблем пели песни казачьи и другие. Он начал курить в 7 лет, он выпивал. Был перод в жизни страны, окгда народные артисты привозили из заграничных гастролей спирт, потому что зедсь не было. И он был замечательный человек, мне сильно повезло, что такой человек встретился у меня на жизненном пути. Здесь надо поймать момент, чтобы ребенок понял: куришь, и хрен с ним, наплевать тебе. У моего страшего сына несоклько одноклассников умерло, спившись, несоклько сидят в тюрьме. Это показывает, что мы с ним все сделали правильно. Как-то так получилось. В какой-то момент уон схездил летом в Ирландию на 2 недели, на каникулы, начал учить английский. Он енмного посомтрел, потом поехал еще куда-то, и в конце концов учился целый год в Швейцарии. Мы вроде бы угодали. Хотя сейчас он рассказывает, что этот год в Швейцарии – здорово, не пришлос связываться с компаниями в нашем городке. С другой стороны, там тоже было будь здоров, как они курили марихуану и пили пиво. Видимо, удаслоь найти такой контакт, что мы от них ничего не скрываем, и, я надеюсь, они от нас тоже. Если возникает сложный момент, стараемся его проговорить и найти выход. ОКгда ребенок начнет курить, не значит, что на нем надо крест ставить. Это не показатель. Как не показатель и дневник, заполненный пятерками. Просто как объем знаний, эрудиция не означает интеллигентность. Насколько я помню, это говорил Лихачев, можно притвориться умным человеком, можно добрым, но нельзя интеллигентым.

Практически все я узнаю впервые. Мне никогда недоводилось сталкиваться с подобной информацией, с такими темами. Это не в поле моей деятельности, моих интересах. Честно скажу, многое из того, что рассказываю в эфире, до конца не понимаю. Хотя все тексты я пишу сам. Все равно какие-то вещи не до конца понимаю, особенно когда что-то про омзги. С другой стороны, там прикладной интерс, потому что когда ребята снимают сюжеты, которые вроде бы всем знакомы, с другой стороны, там ужасно много интересного, что просто скрыто. Мне это интересно. Может быть, это и чувствует зритель. Пока я не говто ответить, каокй проект мне ближе. Любая программа – органзим живой, который развивается. И там и там есть куда двигаться, есть что менть. Мне интересно то, что я не занимался ни тем ни другим до этого. А как будет дальше – посмотрим.

Это сложный вопрос. Я не знаю. У нас очень серьезно что-то подорвано в сознании – у жителей нашей страны. Не знаю, почему у нас такое отношение к детям, потчему так много сирот. Может быть, как раз из-за алкоголизма. Здесь у меня просто нет ответа. Что касается того, чтобы запрещать иметь детей – тоже очень сложно. Надо понять первопричину, почему это происходит, и в этом направлении двигаться, и делать все, чтобы просто не появлялось таких семей, у которых цель жизни в алкоголизме, появлении едетей – некий побочный продукт. Это та же истории, что с введнием смертной казни. Мое мнение, что ни государству, ни человеку, ни чиновнику дано право решать этот вопрос – лишать человека жизни или права дать жизнь другому человеку. Это лежитв области другой юрисдикции. Эти вопросы – не наше собачье дело. Я спокойно могу сказать, что нужно стерилизовать бездомных собак. Но тут вопрос идет о людях. Не могу сказать, что надо делать именно так. Мое мнение – это сложно сделать, непонятно, за счет чего этого добиться, чтобы просто не было таких семей. Говорят, надо создавать материальные условия, чтобы у семей не было проблем. Но это тоже не решение вопроса. Люди и без материальных проблем пьют. Где первопричина – не могу скзаать. Этот вопрос долго убедт стоять.