Ключевая ставка в 17%: на пороге Великой депрессии?

Наряду с уровнем рисков и монопольных злоупотреблений банков ключевая ставка определяет проценты по кредитам. На данный момент её более чем трёхкратный рост (с 5,5 до 17,0% за 2014 год) сделал невозможным кредитование значительной части реального сектора, которая лишилась возможности выплаты кредитов с плавающими ставками и вынуждена закрывать целый ряд ещё недавно успешных проектов. «Пир рейдеров» уже начинается.

   

   

Падение ВВП на 5% стало оптимистичным прогнозом на 2015 год в первую очередь не из-за удешевления нефти и санкций, а враждебных, заимствованных из 90-х действий либерального Банка России против нашей экономики.

Россияне будут терять работу и впадать в бедность (падение реальных доходов большинства началось ещё летом 2013 года), а ещё вчера комфортные кредиты уже становятся непосильным бременем.

Этот ад организуется Банком России под лозунгом торможения инфляции. Но как показывает опыт 2014 и 1994 годов, удорожание денег не ограничивает, а подстёгивает рост цен. В условиях монопольных злоупотреблений цены определяются не спросом, а издержками, растущими из-за дороговизны кредита.

Задирание ключевой ставки не имеет отношения и к другой заявляемой цели — ограничению валютных спекуляций: бессмысленность производства концентрирует средства именно на них. Кроме того, как мы помним, валютные спекулянты могут брать кредиты не только под 20, но и под 220% — и ужесточение финансовой политики не ухудшает, а улучшает их конкурентную позицию относительно других видов деятельности.

Вредительство Банка России вызвало призывы одуматься — тем более, что в развитых странах в кризисы государство стимулирует, а не подавляет деловую активность (потому они и являются развитыми). Россия же сейчас — едва ли не единственная среди значимых стран, отказывающаяся учитывать уроки конца 20-х, когда ужесточение финансовой политики загнало капиталистический мир в Великую депрессию (в США тогда умерло от голода не менее 1,5 млн человек, — правда, в отличие от жертв коллективизации, вспоминать о них не принято).

Деловое сообщество умоляет снизить ключевую ставку хотя бы до 10,5%, но в условиях рукотворной катастрофы этого уже мало. Само по себе расширение доступа к кредиту лишь переведёт нас из первой половины 1992 года, когда либералы-гайдаровцы сделали деньги недоступными, во вторую, когда вынужденное вливание денег в экономику ради её спасения при уничтожении институтов контроля привело к перетоку денег на валютный рынок и обвальной девальвации.    

   

Если сегодня «просто дать денег» умирающей без них экономике, они хлынут на валютный рынок и вновь обвалят его, что приведёт к новому витку инфляции, спаду производства и разрушению страны.

Для возвращения к нормальной жизни надо, как это делалось во всех странах с финсистемой, находящейся на одном уровне зрелости с российской, отделить спекулятивные деньги от денег, обслуживающих реальный сектор. Методы достижения этой цели в США и Китае различны, но идея одна: только тогда дешёвые деньги не станут могильщиками экономики, не нарастившей сильные рыночные институты.

Удешевление кредита должно касаться только неспекулятивного сектора экономики и должно сопровождаться запретом на перевод денег на спекулятивные рынки, на покупку валюты не для импорта или возврата внешних долгов и налогом на вывод из страны капиталов, введённых в неё менее года назад. Экономику надо стимулировать снижением налогового давления и реализацией крупных инфраструктурных проектов, что возможно только при ограничении коррупции, произвола монополий и разумном протекционизме (хотя бы на уровне Евросоюза).

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

Смотрите также:

• Финансы поют романсы. Почему чиновники «не замечают» проблем в экономике? →
• Александр Аузан: спасут ли экономику государственные заначки? →
• Уроки депрессии нам не впрок →