Писатель Анатолий Салуцкий: «Наша эпоха — это „время свадебных катафалков“»

Недавно вышел в свет новый роман Анатолия Салуцкого «Немой набат» — как говорится в аннотации, «о сложностях сегодняшнего дня России, социальном неравенстве, противостоянии народа и власти». О том, какое противостояние имеется в виду, писатель рассказал «АиФ».

Ждём на полустанке

Владимир Кожемякин, «АиФ»: — Анатолий Самуилович, ваш новый роман называется «Немой набат». Почему?

Анатолий Салуцкий: — Потому что в народе уже звучит тревожный набат, а власть не хочет его слышать.

— Как сказано в одной из рецензий на книгу, «глухой ропот народного недовольства давно и всё более мощно гудит в глубинных народных массах». Чем, ­по-вашему, недовольны люди?

— Экономической политикой, тем, что страна в аренде у чиновников и бюро­кратов, пенсионной реформой и т. д. Народ считает анти­народной нынешнюю элиту: тех, кто кормится у властной кормушки и при этом наживается за счёт простых людей. Глядя на них, мы вспоминаем о нарушении принципов справедливости. А нарушения сплошь и рядом: в судах, зарплатах, образе жизни.

За 30 лет в стране накопилось много противоречий. Например, то, что сейчас происходит с медициной, не спишешь на совет­ское время и лихие 1990-е. Слово «оптимизация» в этом смысле стало ругательным. Причина — законы, которые принимались уже позже. Надо признать эту ошибку, как и другие, и народ поймёт. Но власть делает вид, что она к этому отношения не имеет.

— Но, с другой стороны, народ всегда чем-то недоволен. Вы можете назвать эпоху в истории России, когда он был бы вполне удовлетворён властью?

— В начале 2000-х настроения в обществе были совсем иными. Между народом и властью был общественный договор. Была ликвидирована семибанкирщина 1990-х, страна вышла из пике. В 2014 году возник крымский консенсус, громадное единение народа и власти. А потом что-то пошло не так.

— Но выборы показали, что никакого противостояния народа и власти вроде не наблюдается. Не сгущаете ли вы краски?

— Нисколько. После президентских выборов 2018 года люди ожидали получить образ будущего, были готовы терпеть какие-то неудобства. Но ради чего? Теперь они этого не понимают. Прогрессивный налог, например, так и не ввели, бедные остались бедными, а богатые ещё больше богатеют. И это вектор движения страны! Мы не знаем, кто мы сегодня и куда идём. А ведь эти вопросы звучали еще в 2013 году. Люди недовольны тем, что им непонятны перспективы. У них нет образа будущего. Они ждут прорыва, поскольку их обнадёжили. Но о прорыве уже речи не идёт. Дожить бы, как говорится, до следующих выборов. Отсюда непонимание и скрытый протест.

— Вы написали, что наша эпоха — это «время свадебных катафалков». Так, мол, теперь её будут метить в истории: «Это пир во время чумы». Почему? Пир — допустим. Но где вы сегодня чуму-то увидели?

— Чума — это коварство нашего времени. Мы живём в гибридную эпоху. Одни называют её прорывом, другие — эпохой застоя. На самом деле это не то и не другое, а гибрид: сложите эти два слова, и получится «про­стой». В словаре Даля это слово расшифровано как «ожидание работы, потеря времени». В данном случае — исторического. Страна на пути из прошлого в будущее простаивает на каком-то историческом полустанке.

Слуги в шоколаде

— К вопросу о «чиновнице в шоколаде». Что, ­по-вашему, в этом смысле дозволено слугам народа, а что нет?

— Людям это и так ясно: когда чиновники переходят границы дозволенного, начинается шум. Вопрос в другом: качество управления страной и народным хозяйством деградирует, по­скольку чиновники ни за что не отвечают. В том числе и за своё бездействие. За это с должно­сти не снимают. Снимают лишь за воровство и взятки, если поймают. Но каждому сопли не утрёшь.

— Власть имущие могут зарабатывать сколько угодно. Дело лишь в том, как они работают и что делают для страны. Если она поднимается, то ради бога. Но сейчас это не так. У сотен и тысяч других чиновников, у которых не обнаружили миллионов, они тем не менее есть, «слуги народа» живут не по средствам. Мы видим, что денег у них гораздо больше, чем их зарплата. Значит, воруют. Насколько же им нужно повысить заработок, чтобы они могли покупать такие машины и строить такие дома? Повысим в два, три раза, всё равно они не смогут жить так богато, как сегодня.

— А может, наоборот, ничего страшного в том, что чиновники не бедствуют и ведут красивую жизнь? Есть мнение: если топ-менеджерам госкорпораций и министерств платить мало, они мигрируют за границу или в част­ные структуры, а на их место придут непрофессионалы, которые за низкую зарплату будут работать спустя рукава, и управление страной станет ещё хуже.

— Так можно рассуждать, когда госуправление умелое и страна развивается. Если бы чиновники на местах, в регионах руководили хорошо, да пожалуйста, пусть они там хоть миллионы получают. А если это не так, то, может, надо поменять чиновничий аппарат? Культурная революция в Китае, помимо профессоров, уволенных из учебных заведений, сорвала со своих мест миллионы чиновников, которые сидели там со времён создания КНР. Через 2 года после перевоспитания в деревне учёные вернулись на свои кафедры, а чиновники — нет. На их места пришли другие. Кстати, именно с того времени в Китае начался прорыв. Понятно, что у России свой путь. Но почему бы не организовать массовую ротацию и у нас? Речь идёт о перемене способа управления страной. Чтобы всё оставалось как есть, то есть не так уж плохо, нужно менять способ управления сейчас.

— Складывается мнение, что все чиновники — миллионеры, все воруют. Но, может, оно искаженное? Есть там и честные труженики, которые знают берега и не барствуют?

— В чиновничьей среде идет отрицательная селекция: этот термин ввел Питирим Сорокин. Честные люди очень часто там не выживают. Понятно, что не каждый чиновник имеет миллиарды. Но если бы все они работали на совесть, то вопросов к ним не было бы вообще.

— Раньше говорили: «Пусть алкоголик, зато хороший человек». Сейчас наоборот: «Хороший человек, но алкоголик». Мол, хороший человек — это не профессия. Допустим, чиновник честно и эффективно работает, но при этом живет как барин, купается в шоколаде. Что делать?

— У чиновника, который купается в шоколаде, дела не могут идти хорошо по определению. Бытие определяет сознание: «красивая жизнь» развращает и отвращает от ответственности.

Когда «начнется»?

— На кого и на что, по-вашему, надеется народ? Готов ли он жить, не рассчитывая на государство?

— В России, как известно, всё происходит внезапно. Люди не хотят повторения «болотных» событий 2011 года, и власть к такому развитию событий подготовилась, в том числе и с помощью Росгвардии. Но может произойти что-то другое. Что и когда, никто не знает. Народ ждёт момента, чтобы проявить свою волю. И не в виде бузотёр­ства. При коммунистах он тоже долго безмолвствовал, но, когда в перестройку «началось», вышли на улицы все.

— Может, и на выборах такая низкая явка, потому что люди не надеются на власть: дескать, сами справимся?

— На последних выборах сказалось политическое невежество народа. Граждане думают, что если не пойдут голосовать, то тем самым выразят своё недовольство властью. Да ну их, мол, к чёрту, я им покажу. Угрожают тем, что не придут на избирательные участки. Это форма протеста. Но в итоге он работает на саму власть: своих кандидатов она всё равно проводит не мытьём, так катаньем. Кроме того, многие не пришли на выборы, потому что в бюллетенях нет пункта «против всех». Если бы он был, явка была бы не меньше 70%.

— По опросам ВЦИОМ, более 80% граждан чувствуют себя счастливыми и утверждают, что причина этого — семья, хорошее здоровье и работа. Но это же большинство смотрит в будущее с пессимизмом: считает, что самые трудные времена ещё впереди. Как так?

— Тут нет противоречия. Люди боятся за свою семью, детей. Одинокий человек не так тревожится за будущее, думает: «Как-нибудь выживу». А человек, который счастлив в семье, опасается потерять это счастье.

— За какие ещё якоря стабильности, кроме президента, держатся избиратели?

— Их держит надежда на благополучие России, как и своей семьи. Люди хотят сохранить страну. Это для них непреходящая ценность. Помимо успехов на международной арене, сегодня делается немало из того, что нужно России в исторической перспективе. Идут крупнейшие стройки: судостроительный завод на Дальнем Востоке, ­Крымский мост и т. д. Но в повседневной жизни происходит бог весть что. Вопросы внутренней политики власть упускает. И зря.

— «Антинародная» экономическая политика вызывает у большинства населения стойкое отторжение. Какой вывод делает простой человек? «Государство не наше, оно чужое, против нас». Пропасть между элитой и рядовым гражданином расширяется... Что с этим делать?

— Общество надеется, что президент это поймет и сменит политику. Для этого ему и были даны 77% поддержки. Народ жаждет перемен. Затхло стало — а что дальше?

Смотрите также:

• Сергей Урсуляк: «Наша беда в том, что мы слишком ориентированы на человека, который стоит во главе государства» →
• Павел Чухрай: «Наше общество начинает дичать» →
• Эдуард Тополь: «Олигархи нам не помогут!» →