300 лет назад капитан британского судна «Дюк», подойдя к необитаемому острову Мас-а-Тьерра в Тихом океане, увидел дымящийся костёр. На берег были посланы несколько матросов. Обратно на борт они поднялись, имея при себе две диковинки - огромных лобстеров и лохматое существо, покрытое звериными шкурами. Существо оказалось британским подданным Александром Селкирком, который провёл на острове в полном одиночестве 4 года и 4 месяца. Чем впоследствии и прославился, став Робинзоном Крузо в романе Даниеля Дефо.
Подробности о жизни реального Робинзона «АиФ» рассказал Дэвид Калдвелл - археолог и хранитель экспонатов в Национальном музее Шотландии в Эдинбурге. Он возглавлял экспедицию на остров, в ходе которой удалось обнаружить остатки жилища Александра Селкирка.
- У нас в музее хранятся некоторые вещи, принадлежавшие Александру: его морской сундук, чашка, которая, по предположениям, была с ним на острове во время его отшельничества. Нам известно немало подробностей биографии этого человека до и после его пребывания на острове. А несколько лет назад ко мне приехал японский исследователь Такахаши и стал уговаривать отправиться на остров искать следы пребывания Селкирка.
В море сбежал от наказания
В итоге мы в компании с двумя учёными-чилийцами отправились туда. Искать следы человека, жившего там 300 лет назад, было, конечно, непросто. Мы следовали логическим рассуждениям. Что нам известно? Что Александр старался не очень-то афишировать своё пребывание на необитаемом острове, чтобы не попасть в плен к испанским морякам. Поэтому его жилище должно быть хорошо спрятано и не видно с берега. Второе: большую часть дня он проводил, наблюдая за морем. Не покажется ли корабль «своих» - британцев? Значит, его дом должен находиться на самой высокой горе.
В-третьих, на острове не так много равнинных мест, где можно было бы разбить хоть небольшой лагерь. Мы такое место нашли. Но обнаружили там остатки испанского форта, в котором хранились порох и боеприпасы. А под слоем грунта удалось раскопать то, что искали, - остатки стоянки начала XVIII века, принадлежавшей европейцу. По нашему мнению, Александру Селкирку.
Непростой, мягко говоря, характер Александру достался по наследству. Всё семейство Селкирков в нескольких поколениях слыло буянами и нарушителями общественного порядка. А что касается Александра - он и в море-то подался с целью убежать от наказания, после того как пытался убить отца-алкоголика.
При этом Селкирк был явно не лишён талантов, так как очень быстро дослужился до навигатора. Он плавал на пиратских кораблях. Хотя в те времена практически все пираты состояли на службе у своих правительств и грабили друг друга под флагом своей страны. Его вспыльчивый нрав и стал причиной высадки на острове. Селкирк не поладил с новым капитаном. Когда корабль подошёл к острову, чтобы набрать пресной воды, Александр отказался плыть с ними дальше. Он пытался убедить капитана, что корабль в очень плохом состоянии и требует срочного ремонта. Но тот предпочёл отчалить без Селкирка. И напрасно - корабль не дошёл до следующей стоянки и затонул. Своенравный Александр при этом вовсе не собирался становиться Робинзоном. Он хорошо знал эти места и был в курсе, что сюда пристаёт много кораблей, что остров хоть и необитаемый, но всё-таки на нём есть и пресная вода, и дичь. Вот только одного он явно никак не ожидал: что торчать там ему придётся четыре года. Так уж получилось, что мимо берегов Мас-а-Тьерра плыли исключительно испанские галеры. А в то время Англия и Испания находились в состоянии непрекращающейся вражды. Поэтому попасть в руки к испанцам по сути означало смерть. Британские же флаги на мачте Селкирку удалось увидеть только спустя 52 месяца...
Второй шалаш - не для Пятницы
То, что мы обнаружили при раскопках, позволяет сделать вывод, что человек, который там жил, был шотландцем. Нет, не думайте, что мы нашли бутылки виски или юбку-килт (смеётся). Но шалаши возводились так, как их строили в то время шотландские пастухи, то есть особым способом. И то, что пепелищ было два и шалашей два, тоже указывает на то, что тут жил шотландец. Причём жил один, а не с Пятницей, как в книге. Шотландские пастухи всегда имели два шалаша. Один использовался как спальня, другой - чуть поодаль - кухня. Найдены и свидетельства того, что Александр одомашнивал диких коз, которые в изобилии водились на острове. Кстати, наличие на острове коз - одно из основных соответствий между «оригиналом» и персонажем книги. А вот то, что Робинзону удалось выстроить себе лодку и уплыть с острова самому, - чистая выдумка. В тех местах сильные течения, направление которых постоянно меняется. В одиночку там не справиться. А вот Пятница, кстати, - реальный персонаж. Только он был компаньоном не Александра, а другого отшельника, жившего там ранее. Известно, что тот Пятница был аборигеном с Карибских островов, но куда он потом делся, никто не знает.
Вернувшись в Англию, Александр стал самой настоящей знаменитостью. Он мог бы осесть и безбедно жить до конца своих дней. Но он довольно скоро опять подался в пираты. Хотя характер у него изменился. На остров с корабля кроме своих личных вещей и навигационных приборов он взял Библию. Как говорил он сам: «Я впервые в жизни стал молиться и стал ближе к Богу».
Умер Александр Селкирк в 45 лет от жёлтой лихорадки на одном из своих кораблей недалеко от берегов Западной Африки в 1721 году. По обычаю моряков похоронен в море. К тому времени книга «Робинзон Крузо» уже была самой читаемой на Британских островах.
Кстати
В 1966 г. чилийские власти переименовали остров Мас-а-Тьерра в остров Робинзона Крузо. Именем Александра Селкирка назван другой остров архипелага, на которым Селкирк, скорее всего, никогда не бывал.
По свидетельству археолога Дэвида Калдвелла, на остров можно смело отправляться, если способны выжить только на лобстерах - основном промысле местных жителей (которых на острове около 600). Запивается всё это чилийским белым вином.
Смотрите также:
- Подлинная история Робинзона Крузо. Чьи приключения пересказаны в знаменитом романе? →
- Жить вопреки. Чехову пророчили смерть в пьянстве, он ушел великим писателем →
- Почему роман «Братья Карамазовы» стал роковым для Достоевского? →